На востоке приглушенно грохотала артиллерийская канонада. Постепенно она стала нарастать и приближаться. В воздухе мелькнули крылья ночных бомбардировщиков, послышался надрывный вой. Посыпались и взорвались, выплеснув черноватые тучи дыма, первые бомбы. Совсем рядом заухали пушки. Сполохи взрывов, крики раненых, поспешный топот множества солдатских ног, рев моторов, стрекот автоматов, неразборчивые слова команд — все слилось в одну адскую какофонию.

Прямым попаданием бомбы здание штаба разрушилось, вспыхнул пожар. Маренн бросилась к крылу, где проводил совещание Ральф фон Фелькерзам. Дверь оказалась распахнута, оконные стекла выбиты — внутри здания полыхало пламя. Во дворе горели штабные машины.

При входе, забаррикадировав его, лежало мертвое тело незнакомого Маренн армейского полковника довольно крупного телосложения. В окнах нижнего этажа она увн дела также несколько повисших тел офицеров, которые пытались выпрыгнуть в первые минуты обстрела.

Напрягая силы, Маренн оттащила мертвого полковника и вбежала в помещение штаба. Она искала Ральфа — где он? Вполне вероятно, ему удалось выбраться во двор. Но будь он где то поблизости, он бы обязательно искал ее.

Она взбежала по лестнице на второй этаж, где располагались служебные помещения абвера. Там она оставила Фелькерзама перед самым началом советской атаки.

Только вступила на площадку, в лицо ей гарью дохнул пожар. Снопы искр от обрушившихся стропил на мгновение лишили зрения, ослепив.

Прикрыв рукой глаза, Маренн вбежала в большую комнату, служившую конференц-залом. Так и есть Ральф лежал на полу, рядом с широким столом, за которым сидел во время беседы. На лбу и щеках его виднелась кровь.

Маренн оглянулась — пожар подобрался совсем близко, становилось нестерпимо душно, дыхание прерывалось.

Подбежав к Ральфу, Маренн склонилась над ним и приподняла его голову, он застонал. Слава Богу, жив!

Помимо Фелькерзама в зале на темном полу среди разбросанных бумаг в различных позах лежали еще несколько тел: трое абверовцев, один танкист, двое из местной зондеркоманды СС и молоденькая секретарша, совсем еще девочка, с расширенными от ужаса зрачками, неподвижно уставленными в потолок. Все они были мертвы.

Взяв у одного из эсэсовцев автомат, Маренн подхватила Фелькерзама под руки и потащила его к лестнице. Но едва успела она поставить ногу на ступень, как лестничный пролет обрушился, оставив внизу зияющую дыру, полную огня.

Несмотря на жару, Маренн почувствовала, как холодный пот выступил у нее на лбу. Ледяное прикосновение смерти сковало дыхание. «Неужели… конец?» — промелькнуло в голове.

Оставив Ральфа, она бросилась к окну на лестничной площадке: можно ли выпрыгнуть? Нет, дом старый, на высоком фундаменте… Со второго этажа — очень высоко… Она еще сможет как то спуститься вниз, а Ральф? Она же не оставит его.

Маренн снова вернулась в комнату. Перешагнув через мертвецов, подбежала к окну здесь. Тоже — под окном голая стена, ни одного выступа, чтоб ухватиться, и горящие машины на стоянке внизу.

В отчаянии Маренн оглянулась по сторонам, ища взглядом, куда, куда? С противоположной стороны она увидела дверь. «Так, — она сразу сосредоточилась, — куда ведет эта дверь? Надо посмотреть».

Спотыкаясь о трупы, побежала туда. Широкая обгоревшая доска, упавшая сверху, разбилась у ее ног на множество черных горячих углей и обожгла кожу на сапогах. Только сейчас Маренн обратила внимание, что мундир на ней дымится.

Она подбежала к двери и схватилась за ручку, тут же отдернула руку: металл раскалился нестерпимо. Тогда она попыталась толкнуть дверь: дверь покачнулась, но не открылась — заперто. Или… Маренн быстро осмотрела деревянную панель. Похоже, что дверь просто заело — небольшой перекос в правом верхнем углу…

Маренн еще раз со всей силы толкнула дверь плечом. Прогоревшие изнутри доски рассыпались — Маренн буквально влетела в соседнее помещение через образовавшуюся в панели дыру и упала на горячий, дымящийся пол.

Быстро поднявшись, она подбежала к окну, и сердце ее радостно забилось: под самым окном начиналась длинная плоская крыша перехода, который соединял правое крыло здания с основным помещением штаба. В конце ее виднелась винтовая пожарная лестница.

Чувствуя воодушевление, Маренн бросилась назад, к Ральфу. -Снова пролезла через дыру в двери. Перепрыгивая через трупы, выбежала на лестничную площадку. Ральф пришел в себя и сидел, схватившись руками за голову. Затем он сделал усилие, чтобы приподняться. В этот момент Маренн подбежала к нему, поддержав под руки.

— Скорей! Ты можешь идти сам? — спрашивала она. — Ну, хоть чуть-чуть, опираясь на меня…

Он как-то бессмысленно взглянул на нее и прохрипел :

— Где мы? Что случилось? Я ничего не помню.

Она поняла, что он контужен. Сразу решила:

— Потом. Идем скорей. Иначе мы погибнем. Я нашла выход. Держись. Держись за меня. Скорей.

Схватив по пути два автомата, она подтащила штурмбаннфюрера к спасительному окну. Растворив его, спрыгнула на горячую крышу первой и протянула руки, чтобы помочь спуститься Ральфу. Кровь, выступавшая из ран штурмбаннфюрера, не останавливалась — она струилась по лицу Ральфа, окрасила в багровый цвет воротник белой форменной рубашки. Он едва шевелился, сознание, казалось, вот-вот покинет его. Маренн с трудом удержала Ральфа, когда, сорвавшись с подоконника, он упал на крышу, чуть не скатившись вниз. Еще немного и… он соскользнул бы, увлекая за собой и ее.

— Все хорошо, все хорошо… — приговаривала Маренн, волоча Ральфа по раскаленному, обжигающему покрытию к пожарной лестнице.

Повесив на шею оба автомата — на всякий случай для себя и для Ральфа, — она медленно спускалась, поддерживая раненого. Собрав все силы, Фелькерзам старался двигаться сам. Наконец они упали на прохладную рыхлую землю. Маренн с облегчением закрыла глаза.

«Господи, неужели выбрались!» — ей не верилось в такое чудо.

Ударившись о землю, Ральф застонал. Маренн оттащила его подальше от горящего здания и наклонилась над ним, осматривая раны. Все ее медикаменты сгорели в охваченном пламенем штабе гам остался медицинский ридикюль. Она расстегнула китель и, оторвав кусок от нижней части форменной рубашки, как бинтом перевязала им Ральфа. Другого материала для перевязки у нее не обнаружилось — только французские кружева на ее нижнем белье, но ими не сожмешь рану, чтобы остановить кровь.

Автоматная очередь, взвизгнув у уха, врезалась в землю недалеко от них. Маренн пригнулась и осторожно огляделась — вокруг никого, ни своих, ни чужих. Только развалины, трупы и пожар. Немцы в панике отступили, русские…

Еще одна очередь заставила ее приникнуть к земле. Подтягивая за собой Ральфа, она ползком добралась до разбитой машины связи и спряталась за ней, вглядываясь: кто же стрелял, откуда?

Со спины их защищала стена дома — там уже не осталось живых, Маренн знала точно. Впереди их закрывала машина. Так что они могли чувствовать себя в относительной безопасности, но долго оставаться здесь было нельзя.

Маренн совершенно не знала сложившейся обстановки и не ориентировалась во времени, часы на ее руке от удара о землю остановились, у Ральфа — и вовсе разбились. Сколько прошло времени с тех нор, как начались обстрел и бомбардировка, они не знали. Тем более, что произошло: акция местного значения или наступление по всему фронту? Где находятся сейчас германские части и где противник? Существовали только вопросы, ответов пока не было.

Приподнявшись, Маренн осторожно заглянула в машину связи. Она надеялась, что передатчик уцелел и ей удастся связаться по нему со штабом армии. Связаться с Берлином она уже не рассчитывала. Но надежды ее оказались тщетны: рация была основательно разбита и выведена из строя. Вернувшись к Ральфу, Маренн снова взялась за перевязку — штурмбаннфюрер впал в беспамятство, и Маренн тревожилась за него. Неожиданно впереди, за обгоревшими кустами сирени, она услышала чужую речь — русские!

Пламя пожара освещало дом и территорию, прилегающую к нему, однако ближе к дороге темнота сгущалась. Маренн, как ни вглядывалась, не могла разглядеть, где обосновались русские и сколько их. Но вскоре послышался хруст веток… Без сомнения, враги приближались. «Как только они выйдут на площадку перед домом, они увидят нас, — сообразила Маренн. — Надо срочно уходить».

Подхватив Ральфа, Маренн быстро переползла в небольшое укрытие под навесом, где прежде стояли штабные грузовики. Здесь было темно и сыро, пахло бензином. Сразу за навесом начинался густой колючий кустарник — он тянулся далеко широкой черной полосой. Внутри него часто росли сосны и ели.

Маренн придирчиво осмотрела кусты: можно ли безопасно пройти. Необходимо найти укромное местечко, чтобы перевязать Ральфа и сориентироваться в обстановке. По всему выходило, что русские прорвались и где-то на западе идет бой…

Она прислушалась. Действительно, вскоре она уловила залпы канонады. Ей даже показалось, что они.совсем близко. Однако по опыту Маренн знала, что подобное впечатление часто оказывается обманчивым. Надо разведать самой, а заодно раздобыть для Ральфа лекарства и какую-то еду, иначе он не протянет и сутки.

Протащив раненого через заросли, она положила его в небольшое углубление между разросшимися, изогнутыми корнями старой сосны, и прикрыла сверху пышными ветками, порубленными снарядами. Оглянулась в тревоге, оценивая местность, — наверняка, если передовые части русских прошли вперед, их контрразведчики скоро начнут прочесывать округу. Кустарник стоял высокой живой стеной. Если Ральф не будет громко»стонать, его быстро не обнаружат. Еще раз осмотрелась, отмечая ориентиры, — чтобы не заблудиться и вернуться назад.

Потом двинулась по лесу, держа автомат наготове и стараясь идти как можно осторожнее. Она прислушивалась к каждому звуку вокруг и наконец за длинной полосой кустарника увидела ветхие крыши двух строеньиц, длинный тонкий журавль и поняла, что вышла к хутору, расположенному на опушке леса, недалеко от бывшего штаба группы армий «Центр».