— Он сослужил свою службу. А где твоя английская подруга? Мы не уедем без нее — мне не нужны лишние свидетели. За последние годы я высоко поднялся в правительстве, моя власть почти безгранична. То, что я теперь здесь, мое личное дело, но я бы не хотел, чтобы об этом узнали. Жажда мести — это слабость, а Мальвивр славится тем, что он не имеет слабостей.

— Она ушла, — сказала Жаклин.

— Не говори глупостей. Куда может уйти в горах знатная английская дама?

— Туда, где ты ее не достанешь! Это ты все подстроил?

— Конечно. Я долго не мог тебя разыскать. Чуть было уж не сдался. Старьевщик упрям, и никакие пытки не вытянули из него нужные мне сведения. Его можно было только убить, но тогда я бы никогда не узнал, где ты. Толстая женщина в таверне сама этого не знала. А то бы она сказала мне перед тем, как умерла.

— Ты убил Марту?!

— Она предательница своего класса, — отмахнулся Мальвивр. — Я уже почти отчаялся, но потом вспомнил о твоем маленьком брате. Найти его было легче. А уж устроить эту ловушку еще проще. Ты долго не появлялась, но я научился быть терпеливым.

— Хочешь убить меня? — Эллен показалось, что в голосе Жаклин звучит равнодушие.

— Нет, конечно. Я увезу тебя в Париж.

— Тебе придется сначала убить меня! — сказала она резко.

— Скорее всего этим и кончится. Или я прослежу, чтобы тебя судили за преступления против республики. Тебя и этого твоего святошу-братца. Мадам Гильотина что-то разленилась в последнее время. Постараюсь обеспечить ее работой.

— Оставь его в покое! — яростно воскликнула Жаклин.

— Все еще стараешься защитить его? Ну, это несложно. У подножия холма меня ждет карета. Не сопротивляйся, и я прослежу, чтобы твой брат доживал свои дни спокойно. Он меня не интересует — я ведь не трогал его десять лет.

— А я?

— Ты? — хищно сказал Мальвивр. — Я сделаю так, что ты пожалеешь, что встала на моем пути.

Все, что Эллен могла сделать, это вжаться в грязную землю. Старьевщик был прав: если она выдаст себя, Мальвивр убьет их обеих.

Ей была видна маленькая решительная фигурка Жаклин. В какой-то момент Эллен показалось, что она сейчас бросится на своего мучителя. Но вместо этого Жаклин присела в реверансе.

— Можно мне взять с собой вещи? — спросила она робко.

— Если там такое же рванье, как на тебе, то не стоит, — ответил он. — У любовницы Мальвивра найдется что надеть. Во всяком случае, при посторонних.

— Ничего ценного там нет. Так, несколько платьев и травы для готовки…

— Для готовки? — Мальвивр усмехнулся. — Мне нужно было схватить тебя в «Красной курице», когда я узнал, что ты там. Но я в это время был очень занят. Однако сейчас твои кулинарные таланты пригодятся: я уже и забыл, что такое вкусная еда, с тех пор как остановился в этом богом забытом месте.

Улыбка Жаклин в лунном свете была ужасной.

— Я могу тебе ее приготовить, — сказала она.

И Эллен почувствовала, как пронизал ее до костей смертельный холод.

24.

Эллен лежала в кустах, не в силах двинуться, скованная страхом и отчаянием. Она потеряла всякое представление о времени. Ночь стала темнее, луна скрылась за облаками, поднялся ветер, наметая на нее прошлогодние листья. Внезапно она услышала какие-то странные, гортанные звуки. Это заставило ее подняться и подбежать к лежащему на земле старику.

— Ты… все еще… здесь?

Эллен встала перед ним на колени и взяла его худую руку в свою.

— Вы живы! — рыдала она. — Я думала, что он убил вас…

— Почти, — сказал старик. Голос его был слаб, закатывающиеся глаза покрыты дымкой. — Ты должна бежать за помощью.

— У меня есть бинты…

— Мне уже это не нужно, глупышка. Со мной все кончено. — Он закашлялся, и из его рта темной струйкой потекла кровь. — Сейчас помощь нужна Жаклин. Черт возьми, почему я не предупредил ее, что Мальвивр еще жив?! Мне бы следовало догадаться, что все это его проделки. Он никогда ничего не забывает. Несколько лет тому назад он разыскал меня, чтобы выведать, где она, и я сказал ему, что она умерла. Мне казалось, что я убедил его. Никогда не следует недооценивать противника — это мне хороший урок.

— Да, сэр, — сказала Эллен, гладя его руку.

— Ладно тебе! Ни к чему называть умирающего старьевщика сэром, — возразил старик. — Беги за помощью. Не на постоялый двор — это свора воров и негодяев. Для меня ты ничего не можешь сделать, моя рана смертельна, и мне осталось совсем немного. Я даже сейчас уже не чувствую боли. Только ужасно холодно. Беги!

— Нет, — решительно сказала Эллен, стаскивая с себя потрепанную шаль и укутывая ею жалкую фигуру старика.

— Не глупи, — с трудом выдохнул он. — Мне ты ничем не поможешь. Я вот-вот умру. Помоги Жаклин.

Забыв обо всех своих предрассудках, Эллен взяла смертельно холодную, высохшую руку старика и положила ее к себе на колени.

— Никто не должен умирать в одиночестве, — сказала она. — Жаклин бы наверняка хотела, чтобы я осталась.

— Ты такая же упрямая, как она. Господи, спаси меня от сентиментальных светских дам и их покровительства! — Он снова задохнулся. — Ладно, оставайся: вообще-то я рад.

Там они ее и нашли. Эллен стояла на коленях перед стариком, держа в своей руке его безжизненную руку, и оплакивала его. Она слышала, что кто-то идет, но бежать и скрываться было уже поздно. Да и сил у нее не осталось.

— Эллен! — внезапно донесся до нее знакомый голос. Это был Тони, ее сильный, замечательный Тони! Он соскочил с лошади и крепко прижал ее к себе.

— Удавить тебя мало! — воскликнул он, покрывая поцелуями ее залитое слезами лицо и прижимая к себе так крепко, что она боялась задохнуться. — Если ты еще раз выкинешь что-то подобное, то я тебя поколочу, клянусь, поколочу! Нам черт знает как трудно было отыскать вас. Черт подери… — Он прервал свою тираду и зажал ей рот поцелуем.

— Безумно трогательно! — произнес знакомый циничный голос, в котором, однако, чувствовалось волнение. — Но над кем ты так рыдаешь? И где Жаклин?

— О мой бог, Тони, он увез ее! — закричала Эллен, высвобождаясь из его объятий.

— Кто? — хрипло спросил Николас.

— Человек, который убил старьевщика… — заикаясь проговорила Эллен, оглядываясь на лежащее на земле тело.

— Выражайся яснее, черт возьми! — в ярости крикнул Николас. — Какой человек? Куда увез?

— Его зовут Мальвивр. Я не знаю точно, как давно это было. Может, пару часов назад, я не уверена. Он сказал, что у него карета. Я пряталась в кустах, и мне не все было слышно…

— Мальвивр, — повторил Николас страшным голосом. — Она считала, что он мертв.

— По всей видимости, нет, — заметил Тони, все еще крепко прижимая Эллен к себе.

— Это удовольствие я оставлю для себя. — В лунном свете мелькнула хищная улыбка Николаса. — Кто сказал, что справедливого бога не существует? Куда они направились? В Париж?

— Не знаю точно, но думаю, что да. Мы должны что-то сделать с телом старика. Мы не можем бросить его здесь, — сказала Эллен.

Николас молча развернул лошадь на узкой тропе.

— Блэкторн, подожди! — крикнул Тони, но Николас уже мчался как сумасшедший.

Тони повернулся к жене.

— Оставим тело здесь. Монахи найдут его утром и сделают все, что нужно. Поехали, дорогая. Как бы этот дурак не перестарался. Если он погибнет, спасая Жаклин, боюсь, что она тоже не захочет жить.

«Карету догнать невозможно, — в отчаянии думал Николас. — Наши лошади вымотались от этой гонки; счастье, что, по крайней мере, никто не сломал себе шею. А лошади Тони вдвойне тяжело из-за второго седока». Николасу и в голову не пришло по-джентльменски предложить Эллен пересесть к нему в седло или уменьшить скорость. Он вообще почти не замечал, что они несутся за ним следом.

Француз, видимо, был не намерен останавливаться на ночь, что решило бы его судьбу. Они продолжали преследовать его во тьме, пока конь Николаса не упал от усталости, чуть не задавив свалившегося с него седока.

— Будь же ты благоразумным, — сказал Тони, подъезжая к нему. — Ты никому не поможешь тем, что сломаешь себе шею…

— Отдай мне свою лошадь! — с угрозой в голосе приказал Николас.

— А мы останемся на дороге? Не глупи.

— Отдай лошадь, черт побери, или я проткну тебя! — закричал он.

— Послушай меня, Блэкторн, моя лошадь почти так же плоха, как и твоя. Нам надо добраться до ближайшей деревни и получить свежих лошадей. Пока они в карете, он ее не тронет…

Николас безжалостно засмеялся.

— Ну, ты-то, конечно, знаешь! Не суди всех по себе, идиот!

— В противном случае тебе просто придется убить его. У тебя ведь это хорошо получается, не правда ли? — холодно сказал Тони. — Перестань пороть горячку, приди в себя. Чем дольше мы тут будем препираться, тем дольше их не догоним.

— Пошел к черту! — пробормотал Николас, но все-таки взял под уздцы своего коня и направился в сторону слабо освещенной деревни.

Он был слеп от паники и ярости. Мысль о том, что его Жаклин, гордая, сильная, великолепная Жаклин находится во власти человека, продавшего ее в публичный дом, сводила его с ума. Он сначала убьет мерзавца, а потом излупит ее за то, что она от него убежала!

Как никогда отчетливо Николас понимал, что ему нужна эта женщина. Жизнь впервые за много лет стала приобретать для него какой-то смысл. Он хотел жить, жить с Жаклин! Жениться на ней, иметь от нее детей, видеть, как она старится и на лице ее появляются морщины… Он хотел покоя и мира, которые может дать ему только жизнь с нею. Если не это, то тогда ему ничего не нужно.

Следующая деревня оказалась больше — в ней уже было два постоялых двора. Когда они где-то около полуночи подошли к ближайшему, Николас сначала не обратил внимания на стоявшую во дворе карету. Мягкий голос Эллен успел остановить его до того, как он потребовал свежих лошадей.