— Это правда?

— Что именно?

— Что ты сумасшедший?

Блэкторн долго молчал. Глаза его были непроницаемы.

— Наверное, — сказал он наконец. — Если по-прежнему хочу тебя.

Он приподнял ее, прижал к себе и властно, жестко поцеловал в губы.

Жаклин сопротивлялась изо всех сил, но безрезультатно. Он был слишком велик, слишком силен, слишком возбужден. Она старалась оттолкнуть его, отвернуть лицо, но он одной рукой крепко прижимал ее к себе, а другой придерживал затылок, не позволяя уклоняться от жгучих поцелуев. От него пахло виски и кофе, злостью, решимостью — и сексом. Жаль, что не ядом…

Пытаясь обмануть Блэкторна, Жаклин на мгновение перестала сопротивляться, а потом с силой ударила его коленом между ног. Но его реакция оказалась молниеносной. Он успел вовремя отскочить и швырнул ее на кровать.

У Жаклин из горла рвался крик. Но кто услышит его? Ее уже насиловали, придется пережить это еще раз. Ничего, она спрячется в темную норку в своей душе, там он ее не достанет…

Жаклин не шевелилась. Сейчас он сорвет с нее платье или, может, просто задерет ей юбки на голову, а потом, насытившись, отпустит. Ей все равно.

Но пальцы Блэкторна гладили ее щеки, перебирали длинные спутанные волосы, кружевные манжеты падали на ее истерзанный рот. Она все ждала, когда же он перейдет к главному — это поможет ей захлопнуть дверцу в свою душу, спрятаться там, — но ничего не происходило. Тишина прерывалась лишь потрескиванием огня и его неровным дыханием.

Наконец она открыла глаза. Блэкторн как-то странно смотрел на нее.

— Вернулась? — спросил он, по-прежнему держа ее лицо в ладонях.

— Вернулась? — шепотом переспросила Жаклин. Голос ее был таким хриплым, как будто она кричала несколько часов подряд. А может, так оно и было.

— Из норки, куда ты спряталась, — сказал он, проведя пальцами по ее губам.

Когда-то давно одна женщина постарше пыталась рассказать Жаклин о постельных утехах брака. «Дело ведь не в самом акте, — уверяла она. — Важно, что происходит до и после. Секс — это просто сделка, обмен, на который приходится идти женщинам».

Жаклин тогда лишь презрительно усмехалась. Этот «акт» сам по себе был отвратительным. Никакие ласки «до и после» ничего изменить не могли.

Но вот сейчас, лежа под Николасом Блэкторном и чувствуя, как его пальцы перебирают ее волосы, она, казалось, начинала что-то понимать. До нее начинало доходить то, о чем говорила та женщина.

Чтобы устоять перед ласковыми прикосновениями его теплых рук, Жаклин потребовалось собрать всю свою волю.

— Если ты намерен продолжать, — сказала она, — то давай побыстрей. Я хочу спать.

Она ждала, что Блэкторн рассердится, но ошиблась. Его рот насмешливо изогнулся.

— Моя дорогая, чертовски трудно насиловать женщину, если она сопротивляется. Но не легче заниматься любовью с женщиной, которая находится в трансе.

— Ты уж извини! — огрызнулась она.

— Могу я попросить тебя проявить чуть больше энтузиазма? Нет? Тогда нам лучше обоим немного поспать.

К удивлению Жаклин, он отпустил ее и улегся на соломенный тюфяк сбоку. Она тут же попыталась встать с кровати, но он схватил ее за руки и заставил лечь рядом.

— Я не сказал, что ты можешь уйти, — заявил он, приподнявшись на локте. — Мне тоже нужно поспать, и, если честно, мои нужды для меня важнее твоих. А хорошо выспаться я смогу, только если ты будешь под контролем. Я попытался позабавиться и совратить тебя, но, видно, игра не стоит свеч. Поэтому я опять свяжу тебе руки.

— Свяжешь? — Она удивленно распахнула глаза.

— Свяжу, — спокойно сказал Николас, поднявшись.

Жаклин вновь попыталась убежать, но он схватил ее поперек туловища и бросил на кровать.

— На твоем месте я бы этого не делал, — невозмутимо сказал он. — В следующий раз я могу не обратить внимания на твою пассивность. Лучше молись про себя.

— Мерси, — сказала она саркастически.

— Ты никогда не сдаешься? — с интересом спросил Блэкторн, усаживаясь с ней рядом на кровати, и ловко связал ей руки все тем же шейным платком. — Это одно из твоих достоинств, которые так восхищают меня.

Внезапно он наклонился и приподнял ей юбки. Жаклин вздрогнула.

— Ты обещал…

— Я ничего не обещал, — сказал он безразлично. — Я возьму тебя там и тогда, когда захочу. И как захочу. Но пока я просто свяжу тебе лодыжки, чтобы ты не бродила по дому в поисках ножа, пока я посплю. — Связав ей ноги и опустив юбки, он посмотрел на нее и вздохнул: — Боюсь, моя дорогая, что ночь покажется тебе очень долгой.

Николас вытянулся на кровати рядом с ней. Жаклин попыталась отодвинуться от него как можно дальше, но на кровати была впадина, и она перекатилась обратно прямо на него. Николаса это позабавило.

— Остается вопрос, что делать с твоим ртом.

Жаклин презрительно взглянула на него.

— А что ты можешь? Только опять сунуть в него кляп.

— Вот тут ты ошибаешься. — Он вновь взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал ее в губы.

— Не смей! — Она попыталась отвернуться.

— По-моему, я это заслужил. Я так хорошо себя вел сегодня… — Он снова поцеловал ее таким долгим поцелуем, что у нее перехватило дыхание.

Жаклин ничего не могла поделать. Руки и ноги ее связаны, лицо он крепко держит в ладонях, а поцелуи его так нежны, что у нее щемит сердце. Блэкторн, видимо, решил не насиловать ее, а совратить. И она должна просто показать ему, что из этого ничего не выйдет.

Но ведь он ничего и не требует от нее, довольствуется тем, что держит ее в объятиях и покрывает ее лицо поцелуями. Жаклин чувствовала, что внутри у нее поднимается какая-то горячая волна. «Отвращение», — сказала она себе.

Жаклин закрыла глаза, чтобы не видеть его, стараясь унять бешено стучащее сердце. Но когда его губы вновь приблизились к ее губам, нежно лаская их, она не выдержала и, застонав, начала отвечать на его поцелуи.

«Боже, что же я делаю?!» — опомнилась Жаклин. Из ее груди вырвался мучительный вопль, и она вновь попыталась оттолкнуть Блэкторна. Но хотя губы его были нежны, руки оставались жесткими и властными.

— В чем дело, Жаклин? — пробормотал он. — Боишься, что тебе это может понравиться?

У него на губах были следы крови — по-видимому, с ее губ, истерзанных его жесткими поцелуями, — и ей вдруг захотелось стереть эту кровь своими поцелуями. Все происходило как в забытьи, где нет места здравому смыслу, чести, возмездию, где прошлое мешается с будущим. Во всем мире не существовало ничего, кроме этих жадных губ.

— Если ты меня еще раз поцелуешь, я убью тебя! — взорвалась она.

Николас покачал головой:

— Я это уже слышал, мой ангел. Пожалуй, мне следует поспешить, пока ты этого не сделала.

— Изнасиловать связанную женщину?

— Нет, дорогая. Совратить женщину, которая сама не понимает, ненавидит ли она меня больше всех на свете или любит страстной любовью, которую так и не сумела перерасти.

Он внезапно отпустил ее, поцеловав последний раз, и растянулся во весь рост на кровати. Жаклин чувствовала рядом с собой его тело, горячее и напряженное. Она еще раз попыталась отодвинуться от него — и снова скатилась назад.

— На твоем месте я бы этого не делал, — раздался в темноте его голос. — Твоя девственность под очень большой угрозой. Если ты и дальше будешь сваливаться на меня, я могу пожалеть о своем благородном поступке, единственном за двадцать лет.

Жаклин затихла. Девственность… Смех, да и только! Ей вдруг захотелось рассказать ему о том, что ее девственность давно растаяла, как прошлогодний снег. Но ведь это значит выдать Блэкторну лицензию на право прикасаться к ней. А она этого больше не перенесет. Николас Блэкторн — умный человек и, видимо, понял, что ее можно совратить лишь лаской. Странно, что он прекратил свои домогательства. Может, он на самом деле не хочет ее так уж сильно? Дай-то бог. Игра в кошки-мышки, не более того…

Но Жаклин помнила, как было напряжено его тело, когда он навалился на нее. Да нет, это желание! Конечно, только с его стороны.

Ей вдруг снова захотелось плакать, но она строго сказала себе, что подобная роскошь не для нее. Если она заплачет, он начнет ее успокаивать. Понятно, каким образом…

Нет, она не пошевельнется, затаит дыхание, уймет стук сердца. Он уже не тот красивый юноша, в которого она когда-то влюбилась. Не тот ангельски привлекательный молодой человек, чья нежная улыбка предназначалась только ей, когда он брал ее маленькие руки в свои, сильные и большие. Не тот, кто так смотрел на нее, что она пугалась и радовалась одновременно. Этого юноши никогда и не существовало. Она его придумала.

Николас Блэкторн — монстр, он издевался над ней перед ее отцом, отказался от ее любви, обрек ее семью на несчастья и гибель. Игрок, пьяница, волокита и убийца! Блэкторн виновен во всем ужасном, что случилось с ее жизнью, и, если она убьет его, все встанет на свои места…

Глупость какая! Смерть Николаса Блэкторна не вернет ее родителей, не вернет ей спокойную идиллическую жизнь. Не вернет Луи, какой бы ужасной ни оказалась его судьба. Не вернет ничего из того, что она потеряла. И смерть не заполнит черную яму в ее душе, которую сейчас заполняет жажда мести.

Ей следует отказаться от мщения. Оставить его в покое. Ей следовало бы раньше понять, что груз возмездия не для ее хрупких плеч. Николаса Блэкторна при всех его грехах не сравнить с Жан-Люком Мальвивром. А воспоминания о нем, мертвом, убитом ею, будут преследовать ее до самой могилы, а может, и дальше…

Жаклин вдруг услышала какие-то странные звуки и с изумлением поняла, что ее враг просто мирно похрапывает, забыв о ней, о всех ее муках и бедах. Ей захотелось ударить его ногой, а потом скатиться с кровати и попробовать убежать со связанными ногами — может, ей как-то удастся допрыгать до границы. Но она сказала себе, что не должна рисковать. Ведь он предупредил ее, что будет, если она разбудит его. Нет, ей придется лежать рядом с ним, таким теплым во сне, и терпеливо ждать.