Тюдор внес имя Бетси в список приглашенных и получил резкий, напечатанный на машинке формальный отказ в третьем лице: «У мистера и миссис Дж. О'Брайен уже есть планы на этот вечер».

– Кто бы мог подумать, что Бетси затаила обиду из-за того, что произошло почти двадцать лет назад, – фыркнула Мими, когда Тюдор показал ей присланный отказ.

– А разве ты не поступала так же, дорогая, – напомнил Перкинс.

– У меня на то есть веские причины, – сурово парировала Мими.

Вновь столкнувшись с той неприкрытой ненавистью, которую Мими испытывала к Бетси, Тюдор благоразумно промолчал. Если не считать этого, у Мими был легкий характер, она быстро забывала и прощала. Поэтому Перкинс никак не мог понять, почему Бетси до сих пор словно колючка в боку у Мими. Он не знал, что Мими вспоминает о пожаре каждый раз, когда видит себя в зеркале полуодетой. Но тем не менее она не вычеркнула имя Бетси из списка приглашенных, видимо надеясь, что ее бывшая подруга появится на вечере.

Как Мими ни старалась, она так и не смогла найти себе близкую подругу после разрыва с Бетси. Странно, но она все еще тосковала по их былой дружбе. Какая-то часть души Мими все равно жаждала вновь увидеть подругу.


Суббота, 9 июля 1927 года.

Голливуд

Против обыкновения, в это утро в детской дома О'Брайенов разыгрался настоящий скандал.

Маленький Ник считал свою мать самой красивой женщиной в мире. Его завораживало ее изысканное белье, тонкие, словно паутинка, чулки и атласные подвязки, удерживающие их на месте. Но больше всего на свете Ник любил запах матери. Он обожал те моменты, когда она склонялась на его кроваткой пожелать ему спокойной ночи и аромат цветов окутывал его.

В это утро, пока Бетси принимала душ, Ник на цыпочках прокрался в ее спальню, взял с туалетного столика флакончик с янтарной жидкостью и пробкой помазал за ухом. Он видел, как это делала Бетси.

В это мгновение из своей ванной вышел Черный Джек. Он пришел в неистовую ярость и начал лупить своего ничего не понимающего трехлетнего сына.

Услышав рев ребенка и крики перепуганной няни, в комнату вбежала Бетси, обернутая полотенцем.

За спиной у няни стояли сестры малыша и подвывали из сочувствия. На шум прибежала миссис Бриджес. В этот момент шестилетняя Тесса рванулась вперед и укусила отца за ногу.

– Не стоит так волноваться, Джек. – Миссис Бриджес увидела валяющийся на полу флакончик духов и все поняла. – Ник настоящий маленький мужчина. Ему совсем не хочется пахнуть цветами. Он просто очень сильно любит свою мамочку.

Через два часа все успокоились, в доме снова воцарилась тишина. На затененном заднем крыльце Бетси покачивалась в новой полосатой качалке и потягивала свежий лимонад. Черный Джек в рубашке с короткими рукавами попивал мятный джулеп. Стелла и Тесса еще не вернулись с воскресного урока танцев, а трехлетний Ник скакал верхом на отцовской коленке. Черный Джек был традиционным отцом и намеревался вырастить своего сына жестким и умеющим постоять за себя. Никаких слюнявых швейцарских школ! Ник подчинялся строжайшей дисциплине, и его сурово наказывали, стоило ему провиниться.

Спокойный, застенчивый Ник, похожий характером на Стеллу, уже начал чувствовать себя весьма неуверенно в этой жизни. Очень дорогой детский врач, к которому обратилась Бетси, заверил ее, что с сыном все в порядке, несмотря на то, что он продолжает мочиться в постель. Но, возможно, следует напомнить мистеру О'Брайену, что его сыну только три года, и у него еще будет время для того, чтобы научиться выполнять строгие требования.

На террасу вышла миссис Бриджес, пылая от негодования. Она потрясала приглашением:

– Как это Тюдор только осмелился пригласить тебя, дорогая?

– Я отказалась еще на прошлой неделе, – с достоинством великосветской дамы отозвалась Бетси.

Последние две недели Черный Джек не раз видел, как Бетси, читая утреннюю газету за завтраком в постели, вдруг неестественно выпрямлялась и закусывала нижнюю губу. Он уже знал, в чем дело. Его жена только что прочла сочный отчет в светской хронике об очередном светском успехе Мими Фэйн.

Черный Джек лениво потянулся:

– Возможно, тебе не следовало отказываться от приглашения, – медленно предположил он. – Никогда не следует отбрасывать ни один вариант, пока ты не решила, что будешь делать.

Бетси изумленно посмотрела на мужа:

– Что ты имеешь в виду, дорогой?

Черный Джек рассмеялся:

– Эта дама доставила тебе много неприятностей, моя сладкая. Теперь твой черед повеселиться.

– Я все-таки тебя не понимаю. – Бетси наморщила хорошенький лобик.

Миссис Бриджес улыбнулась:

– Джек имеет в виду, что пришла твоя пора отыграться. И прекрати морщить лоб!

Черный Джек кивнул.

– Пора тебе ответить ей, – резко заметил он. – Всегда мсти за себя, моя сладкая, тогда люди будут держаться от тебя подальше и относиться к тебе с уважением. – Черный Джек придерживался того принципа, что не стоит отягощать господа проблемами мщения, у него и так забот хватает.

Глава 14

Воскресенье, 24 июля 1927 года.

Голливуд

Тюдор и Мими стояли у входной двери, ожидая прихода гостей. Мими надела брючный костюм из шелкового крепа, созданного специально для нее Вионне. Дополняли ее наряд ядовито-зеленые ботинки и замшевая сумочка, которую она держала в затянутой в белую перчатку руке. Тюдор выглядел нарочито небрежно в кремовых фланелевых брюках и темно-синем блейзере.

Они ждали.

В половине седьмого, хотя в приглашениях было точно указано время – ровно шесть часов вечера, Тюдор без всякой спешки прошел в свой кабинет, порылся в столе и еще раз проверил дату и время на завалявшемся приглашении. Нет, он ничего не перепутал. Оркестр приехал, поставщики продуктов были на месте, хрусталь, посуда и приборы были доставлены по плану… Так что же случилось с гостями?

Впрочем, в Голливуде никто не приходит вовремя.

Перкинс вернулся в холл, где Мими, явно удивленная, разговаривала с элегантно одетой женщиной. Тюдор сразу же понял, что это «заяц».

Спустя полчаса, когда они вежливо выпроводили еще пятерых незваных гостей, появились трое приглашенных, от которых исходил крепкий запах мартини. После бурных приветствий, словно гости и хозяева были пылкими любовниками, не прикасавшимися друг к другу по меньшей мере полгода, трио проследовало в розовую тень шатра. Увидев, что больше никого нет, они направились к бару и за бокалом великолепного шампанского проверили свои приглашения. Сообразив, что вечер должен был начаться еще час назад, они немедленно поставили бокалы и буквально пулей выскочили из шатра. Они пробежали через вестибюль, весело помахали на прощание Мими и Тюдору и расселись по своим машинам.

– Боятся, что я награжу их чумой? – ядовито поинтересовалась Мими.

– Нет, дорогая. – Тюдор неловко рассмеялся. – Они боятся совсем другого, куда более опасного и куда более заразного.

– То есть?

– Поражения. Им кажется, что они чуют запах провала.

– Но ты же на коне!

– Да…

– Значит, все дело во мне?

– Не принимай это на свой счет, дорогая. – Тюдор обнял Мими. – Они все, как лемминги, бегут за стадом. А все стадо собралось где-то в другом месте. Кто-то собрал большую вечеринку одновременно с нами.

– Что ж, зато все шампанское – наше! – Мими поняла, что Тюдор сейчас не в лучшем состоянии, и решила развеселить его.

Оркестр продолжал играть. Официанты с напомаженными волосами тактично опускали глаза. Шампанское уже перестало пениться в бокалах. Поставщик гадал, сможет ли он завтра подать этих же лососей, если взбрызнет водой веточки петрушки.

К входу медленно подкатил бежевый «Роллс-Ройс». Из него величественно вышел Обри Смит с моноклем, одетый как на королевскую свадьбу. За ним приехали еще одиннадцать человек из британской колонии. Все они вели себя так, будто не происходит ничего из ряда вон выходящего. Они стояли посреди шатра и вели негромкий разговор.

Наконец, подобно злой фее из сказки, появилась маленькая, морщинистая женщина в шелковом платье цвета ржавчины. Ее шляпа напоминала гигантскую хризантему. Тюдор сразу же узнал ведущую колонки светских новостей в «Голливуд кроникл». Рита Роджерс по прозвищу Потрошительница вела еще и собственное шоу на радио.

Она удовлетворенно посмотрела на практически пустой шатер, и на ее загорелом лице, напоминающем карту дельты Нила, заиграла злорадная ухмылка. Она промурлыкала:

– Тюдор, ты верно сошел с ума, раз выбрал для вечеринки тот же день, что и Бетси. Бетси О'Брайен пригласила сегодня всех на свой вечер Золотых сюрпризов!

На лице Тюдора отразился только вежливый интерес, но Мими не могла скрыть своего разочарования. Теперь она вспомнила, что некая журналистка по имени Рита звонила ей и интересовалась списком гостей, приглашенных на ее прощальный вечер. Это не вызвало у нее подозрений, потому что газета собиралась поместить об этом сообщение.

Рита рассказала, что Бетси подослала приглашения телеграфом только этим утром. Ее секретарша вскоре обзвонила всех приглашенных, чтобы те подтвердили свой приход, и между делом небрежно обронила, что каждый гость получит в подарок золотое изделие от Картье. Дамам предназначались золотые пудреницы, а джентльменам – золотые портсигары. Никто не осмелился бросить вызов миссис Джек О'Брайен, одной из первых дам Голливуда, не явившись на ее вечер. Рита забежала сюда из дома О'Брайенов, чтобы «пожелать счастливого пути знаменитой Мими Фэйн, всеобщей любимице Голливуда».

Таким образом Бетси срежиссировала отъезд Мими на свой лад, чтобы та уж точно отправилась восвояси поджав хвост.

Злоязыкая Рита, в восторге от реакции Мими, притворно посочувствовала:

– А Бетси Бриджес вы пригласили?.. Очень плохо, она, должно быть, забыла.