А перед Гавестоном находился уже новый противник – Арендел.

Друзья Перро говорили ему, чтобы он оставил его для них: хватит с него и предыдущего боя, везение – штука изменчивая, оно не может быть вечным. Но Гавестон, опьяненный успехом, не соглашался. Он чувствовал, что сегодня одержит верх над всеми, кто встанет на его пути; покажет недоброжелателям, кто тут сильнее, докажет свое превосходство и право считаться равным с ними… если не выше их… Сегодня день его триумфа!

Да, судьба улыбается ему в этот час! И восторженный взор короля подтверждает это. Нынешний день будет днем его нового рождения, символом которого явится турнир. И он сам не вправе упускать свой шанс!

Что касается Арендела, человека, кто недавно женился на сестре Уоренна, он тоже из тех, кто презирает Гавестона, поддерживает высокомерных баронов и отвергает дружбу с королем. И Гавестон проучит его, непременно проучит! Все свое мастерство, обретенное с таким трудом и прилежанием, он применит для победы, и он одержит ее…

Вперед же, на врага! С ним Бог и король!

Искоса Гавестон бросил взгляд на королевскую ложу и почувствовал, что его любимый друг желает ему удачи, молится за него, надеется на победу… Так вперед!..

Восторженный рев стоял над полем. Арендел был повержен.

Пьер Гавестон – нет, граф Корнуоллский, – доказал всем, что может стать победителем, чемпионом из чемпионов!

Одержан верх над двумя самыми умелыми бойцами, победителями всех прошлых турниров! Вот уж триумф так триумф!

– Ты превзошел самого себя, Перро, – сказал ему Уолтер Рейнолдс. – Теперь можешь почивать на лаврах, мой друг. Два таких противника!

Гавестон покачал головой.

– Нет, – ответил он, с трудом переводя дух, еще не придя в себя после недавнего боя. – Я должен победить третьего. Им будет Гирфорд. Не успокоюсь, пока не увеличу счет до трех.

– Ты искушаешь судьбу!

– Я занимаюсь этим всю жизнь, дорогой Уолтер. А сегодня со мной удача, и нельзя ее упустить…

Уговоры на него не подействовали, и вскоре он снова был в седле и выезжал на арену, чтобы встретить нового противника – графа Гирфорда, а иначе Хамфри де Боуна, носящего высший придворный чин «Констебль Англии» и женатого на сестре самого короля, Элизабет, которая сидела сейчас в королевской ложе рядом с братом и молилась о победе мужа над безродным мужланом.

Ощущение удачи не покидало Гавестона. Нет сомнения, он победит и третьего противника, иначе быть не может! Судьба на его стороне – он чувствует это всеми порами тела! И будет ковать железо, пока горячо, и станет самым значительным лицом в королевстве. После короля, разумеется…

Эти дерзкие мысли не оставляли его, когда он уже сближался с противником. А потом… потом начался яростный бой – и снова судьба не отвернулась от него: могущественный граф, неоднократный победитель турниров лежал на земле, в пыли, а новый чемпион совершал круг почета, приближаясь к ложе короля, который не скрывал своего торжества и гордости, а также радостных слез.

– Мой победитель… О, мой победитель, – бормотал он. – Ты совершил невозможное…

День окончился полной победой Гавестона и сокрушительным поражением его врагов. Толпа выкрикивала имя победителя, люди дрались за то, чтобы стать обладателями лоскутов от его знамени.

Скромно, как и подобает истинному герою, Гавестон спросил у короля, доволен ли тот сегодняшним представлением.

– Дорогой Перро, – отвечал Эдуард, – я более чем доволен. Я восхищен! Но, мне кажется, не все разделяют мои чувства. А ты как думаешь?

– Мой дорогой господин, – обратилась к Гавестону его юная жена Маргарет, – вы были великолепны. Таких рыцарей, наверное, больше нет на свете!

– Вы так считаете? – небрежно произнес супруг, почти не взглянув на нее, и снова повернулся к королю.

– Волшебник Перро! – воскликнул тот, и в глазах его была нескрываемая страсть. – Я хочу пройти с тобой в твой шатер, чтобы там еще раз поздравить с заслуженной победой…

Маргарет пошла было за ними, но Гавестон, повернувшись, так посмотрел на нее, что та в растерянности и смущении остановилась и лишь продолжала провожать взглядом удаляющихся мужчин, которые направлялись к одному из самых великолепных из раскиданных по полю шатров.

– Миледи, – вполголоса сказал ей стоящий неподалеку Уолтер Рейнолдс, – вам не следует становиться на пути у таких верных и преданных друзей. Поверьте мне.

Маргарет, с трудом сдерживая слезы, недоуменно смотрела на него.

– Ах, вы еще совсем ребенок, – со вздохом произнес Рейнолдс, отходя от нее.

Граф Уорвик, приблизившись к ней, осведомился, не хочет ли она, чтобы он проводил ее во дворец.

– Вашего супруга избрал король в свои провожатые, – вкрадчиво сказал он, – для меня же будет удовольствием проводить вас, миледи.

Оглянувшись, Гавестон увидел, как Маргарет уходит с Уорвиком, и сказал нарочно громко:

– Смотри, Эдуард, Бешеный пес решил оказать внимание моей жене.

Слова и смех, последовавший вслед за этим, донеслись до ушей Уорвика, и лицо его побагровело от злобы. Он знал, что с легкой руки Гавестона некоторые называют его Бешеным псом и причиной тому несчастная привычка брызгать слюной во время разговора, от чего порой в уголках губ появлялась пена.

– Что ж, пускай я бешеный пес, – пробормотал Уорвик. – Но берегись, как бы в один прекрасный момент он не искусал тебя до смерти…

* * *

Как они веселились, как хохотали потом! Уолтер Рейнолдс предложил разыграть пьесу, специально посвященную этому дню, в который надменные лорды были так посрамлены.

– Говорят, – сказал Гавестон, – мои противники никогда уже не оправятся от поражения.

– Во всяком случае, надеюсь, они не замыслят мщения, – сказал король.

– О, я готов хоть завтра снова бросить им вызов! – похвастался Гавестон.

– Я говорю не о турнире, Перро. У них могут быть совсем иные намерения, которые они обсуждают уже в эту минуту.

– Пускай болтают, что хотят. Им больше ничего не остается!

– Боюсь, в запасе у них найдется кое-что и помимо слов.

– Зато со мною ваша любовь, милорд.

– Да, и это чувство у меня лишь к одному человеку!

– Который ничего не боится, милорд!..

– И все же, – вступил в разговор Рейнолдс, – необходимо быть настороже. Ваш кузен Ланкастер, а также «бешеный» Уорвик – серьезные противники. – Представляю, как он брызжет сейчас слюной! – вскричал Гавестон и попытался продемонстрировать это.

– И как Линкольн поглаживает свое жирное брюхо, – с улыбкой сказал король, – и пытается его усовестить с помощью огромного блюда с мясом и бутыли с вином.

– И как Скрипач Ланкастер заставляет всех танцевать под свою музыку! – подхватил Гавестон.

– А бывшие чемпионы зализывают свои раны! – вскричал развеселившийся Рейнолдс.

Когда вошли музыканты, веселье продолжалось. Разыгрывались комические сценки, звучали песенки, были танцы. Маленький литаврист – такой прелестный ребенок! – играл на подаренных ему литаврах.

А потом, оставшись вдвоем, король и Гавестон стали решать, как проведут приближающееся Рождество. Конечно, вдвоем. Конечно, вместе… У Эдуарда есть особый подарок для дорогого Перро, он должен ему понравиться… Конечно, его дорогой Перро будет с волнением предвкушать удовольствие от этого подарка…

Они лежали, наслаждаясь общностью мыслей, близостью друг к другу.

– Мой дорогой мальчик, – произнес потом Гавестон, – ты не забыл, что вскоре тебе предстоит поездка во Францию?

Эдуард надул губы.

– Пожалуйста, Перро, не напоминай мне об этом!

– Но ты же не задержишься надолго. Только выразишь почтение королю Франции и заодно женишься на его дочери. А затем быстренько вернешься к своему Перро. Однако на время твоего отсутствия в стране должен быть временный правитель. Тебе предстоит назначить его перед отъездом.

– Ты же знаешь, кто им будет, Перро. Братец Ланкастер.

– Этот Скрипач! Ну уж нет!

– Но ведь только на короткий срок. Я знаю, он не слишком умен, однако есть кому держать его в узде.

– Дорогой господин, надеюсь, ты не забыл, что я только что одержал верх над тремя так называемыми чемпионами? Этим я показал свое превосходство, не так ли?

– Разумеется, мой Перро.

Гавестон схватил короля за руку. – Тогда дай мне шанс! Мне! Окажи доверие. Разреши принять из твоих рук власть и нести бремя, пока ты будешь вдали от наших берегов. Это принесет облегчение моей душе, уставшей от постоянных унижений.

– Перро! О чем ты говоришь? Они никогда не согласятся.

– Почему, милорд? Кто посмеет оспорить решение короля?

– Они скажут, что Ланкастер имеет все права.

– Пускай говорят, что хотят! В твоей власти назначить регентом кого пожелаешь. И я не ошибусь, если предположу, что ты больше доверяешь мне, чем этому Скрипачу, или Набитому брюху, или даже Бешеному псу. Разве не так?

– Господи, ну конечно же, Перро!

– О, король! Мой славный король! Значит…

– Значит… А ты согласен, Перро? В тебе нет страха?

– Нет, милорд. В час нашего расставания, которое, надеюсь, будет недолгим, я осмелюсь взять на себя временное правление, и оно явится как бы символом вашего доверия ко мне… вашей любви… Не власть нужна и дорога для меня, а сознание, что вы мне верите, что с этим чувством покинете страну и с ним же вернетесь обратно… ко мне.

– О, Перро, Перро! Я не пробуду там долго, клянусь тебе!

Гавестон скривил лицо.

– Вы станете мужем, – произнес он. – Подумать только, вернетесь не один, а с женой!

– У тебя ведь она тоже есть. Будет и у меня. Но это ничего не изменит.

– Будем надеяться! – с улыбкой сказал Гавестон. – И дай Бог, чтобы наши жены стали близкими подругами. Возможно, взаимная привязанность возместит им отсутствие к ним любви со стороны мужей…

Гавестон испытывал необыкновенное возбуждение от состоявшегося разговора. Никогда бы не поверил, что так быстро добьется подобного эффекта. Подумать только! Он станет регентом! Судьба посылает ему одну удачу за другой.