Он сказал, что растут недовольство и подозрения по адресу Ланкастера, и затем добавил:

– Я сам слышал, миледи, разговор о том, что граф вступил в тайное соглашение с Робертом Брюсом, который дал ему денег за то, чтобы тот продолжал действовать против короля. И что…

– Не могу в это поверить, – перебила его Изабелла. – Ланкастер никогда не станет делать ничего во вред Англии. Да и у Брюса вряд ли найдется столько денег, когда ему нечем платить своим солдатам. Куда ему заниматься подкупом.

– Так говорят люди, – повторил епископ, – а, как известно, нет дыма без огня. Возможно, Ланкастер считает, что сумеет добиться мира с Шотландией сам, без помощи короля, своими собственными силами. Во всяком случае, как ни странно, во время нападений шотландцев через границу их нога никогда не ступала на земли Ланкастера.

– Да, это действительно вызывает недоумение, – согласилась Изабелла. – Над этим стоит подумать. Вы говорили с королем?

– Миледи, – ответил епископ, – я посчитал более мудрым обратиться к вам…

Она была приятно поражена. Что бы откровение это могло значить? Неужели люди начинают всерьез отворачиваться от короля и возлагать свои надежды и чаяния на нее? Неужели такое происходит?

– Все это заслуживает внимания, – повторила она.

Встреча в Амьене улучшила ее настроение, вконец испортившееся после беседы с братом Филиппом, когда она поняла, что на поддержку короля Франции рассчитывать не приходится.

* * *

Споры вокруг наследства Глостера продолжались. Три свояка, три мужа его сестер, никак не могли прийти к соглашению о своих долях в наследстве. Кончилось тем, что молодой Хью Диспенсер, супруг одной из них, вошедши в раж, силой занял Ньюпорт, принадлежавший тоже Хью, но Одли по рождению.

Тот немедленно пожаловался Ланкастеру, который, еще не остыв от побед над Уорреном, призвал баронов дать отпор наглецу.

– Нужно заодно вообще избавиться от Диспенсеров, – присовокупил он. – Иначе повторится недавняя история.

– Но король… – возразили ему.

– Король отстаивал и своего Гавестона, – парировал Ланкастер, – однако удалось изгнать его из страны, а потом, если помните, он вообще остался без головы. Хотя многие до сих пор клянутся, что ни сном, ни духом не причастны к этому. Что касается меня, я никогда не боялся признать, что присутствовал при этой справедливой казни. И уверен, каждый здравомыслящий англичанин согласится со мной, что от таких паразитов на теле страны нужно избавляться любым способом.

Это говорил прежний Ланкастер – сильный, уверенный в себе, чувствующий, что за ним пойдут и станут его слушать многие. Он знал, что сейчас ему будет нетрудно возглавить баронов и повести против новых захребетников – Диспенсеров. Даже Уоррен был в этом на его стороне, не говоря уже о Гирфорде и Аренделе. А еще необузданные «приграничные» бароны, возненавидевшие Диспенсеров потому, что те осмелились посягнуть и на их земли. Собственно, пока еще не на их, а на те, что рядом с ними, но чего хорошего можно ждать от подобных наглецов и лизоблюдов?!

Главными среди приграничных баронов считались члены рода Мортимеров. Они были настоящими королями на своих землях уже на протяжении нескольких столетий. Еще Вильгельм Завоеватель поручил им хранить мир на границе с Уэльсом, и после подчинения Уэльса Англии могущество Мортимеров неизмеримо возросло. Главами их клана были сейчас два Роджера, старший из которых, лорд Черк, сражался под знаменами Эдуарда I в Шотландии, но, будучи человеком чересчур самостоятельным, впал в немилость у короля за то, что без его соизволения оставил шотландские земли и удалился к себе на юг, на границу с Уэльсом. Король лишил его за это земель и недвижимого имущества, однако Эдуард II вернул их ему, и лорд Черк обрел прежнюю силу и могущество. Ленивый и вялый Эдуард сделал это по сиюминутному побуждению: ему показалось в тот момент, что хорошо, если такой сильный человек станет еще сильнее, будет править в своем графстве, точно настоящий король.

Второй Роджер был племянником лорда Черка и тоже человеком твердого характера, непреклонным и уверенным в своих силах. У него была незаурядная внешность – высокий, со смуглым красивым лицом. После смерти отца он унаследовал титул графа Уигмора. Когда Роджер был подростком, Эдуард I отдал его под покровительство Гавестона – в то время король еще не знал, какое вредное влияние тот оказывает на его собственного сына. Позднее Роджера изъяли из-под попечения Гавестона, а вскоре для него была найдена невеста, Джоан де Женвиль, после обручения с которой его земли и поместья значительно расширились. Джоан принесла ему город Лудлоу и владения в Ирландии.

В эти неспокойные времена он сумел добиться немалых успехов, в чем помог опыт жизни в Уэльсе.

Вот до этого молодого Роджера и дошли слова, сказанные кем-то из Диспенсеров королю, что пора бы урезать могущество Мортимеров, которые становятся слишком опасными, поскольку считают себя полноправными хозяевами и не собираются никому подчиняться.

Неудивительно поэтому, что, когда Ланкастер вознамерился поднять баронов против отца и сына Диспенсера, Мортимеры тут же изъявили согласие влиться в ряды недовольных.

Будучи людьми необузданного нрава и непривычными к соблюдению каких-либо правил или законов, они не стали ожидать начала согласованных действий своих сторонников, а тут же напали на владения Диспенсеров и захватили земли в пограничных областях, которые те объявили до этого своими в качестве наследия от Глостера. Вдобавок Мортимеры овладели несколькими замками со всеми угодьями, а также многочисленными стадами, пасущимися на этих угодьях. Словом, объявили открытую войну роду Диспенсеров.

Молодой Хью примчался к своему покровителю-королю в полном отчаянии.

– Посмотрите, что они вытворяют, эти Мортимеры! – закричал он прямо с порога. – Как можно давать им такую волю? До чего это дойдет?

– Дорогой Хью, – отвечал король, обнимая его. – Мы их накажем, обещаю тебе. Вам будет возвращено все, что было отнято у вас.

– Но как? Как? В их руках такая сила.

– Дорогой, поверь, что-нибудь я придумаю. Издам предписание, запрещающее вторгаться в земли твои и твоего отца. Пригрожу смертной казнью. Приравняю их действия к измене… Что-нибудь обязательно сделаю… Да, да, мой дорогой, обязательно. Это им так не сойдет.

Король произносил еще множество всяких слов, но было ясно, он и сам растерян и не знает, что предпринять.

Помимо того, они почти забыли о Ланкастере, о том, как сильна сейчас вся фронда по его руководством.

Бароны все же настояли, чтобы немедленно был созван Парламент, где пошел бы разговор о Диспенсерах, об их покушении на полную власть в стране. На заседание все недовольные явились с одинаковыми белыми повязками на руках, означающими, что они едины в своем решении избавиться от Диспенсеров.

Ланкастер первым повел атаку. Диспенсеры, заявил он, запустили руку в государственную казну – у него есть неопровержимые доказательства. Они сделались намного богаче, чем полагается им по заслугам. А заслуживают они изгнания с их земель и лишения незаконно приобретенных богатств.

Король был в бешенстве, но и в полном отчаянии. Он сознавал всю беспомощность своего нынешнего положения. Сторонников у него, можно сказать, нет. Страна стоит на пороге гражданской войны, причем вполне понятно, на чьей стороне сила и кто будет побежден и лишен власти и трона в случае начала военных действий. Его старшему сыну уже девять лет и у врагов короля появляется возможность прикрываться его именем. Королева не будет держать сторону мужа – это тоже совершенно ясно, а за ней – мощная поддержка Франции, стародавнего друга-врага Англии; скорее всего они захотят объявить регентство, а временным правителем страны, до совершеннолетия юного Эдуарда, назначат Ланкастера… Кого же еще?.. О, нет! Нет!

Старший Диспенсер оказался достаточно мудрым и рассудительным человеком. При данных обстоятельствах, сказал он королю, мы с сыном должны оставить королевский двор и тихо удалиться.

Что они и сделали. Обстановка разрядилась.

Эдуард рыдал, оставшись один в своих покоях. Повторялась история с Гавестоном. Снова и снова… Лишь только привяжется к человеку, полюбит по-настоящему – как вмешивается грубая внешняя сила, отнимая радость общения, любовь…

Королева Изабелла, напротив, была радостно изумлена: подумать только – судьба начинает не на шутку поворачиваться в ее сторону. Колесо завертелось быстрее!

Она к этому времени снова была беременна – в четвертый раз, и пора разрешения от бремени приближалась. Она решила, что роды состоятся в Лондоне, в замке Тауэр. Там она еще и еще раз поразмыслит (дай Бог, чтобы все прошло благополучно!) о своем будущем. Но одно она уже знает достаточно определенно: этот ребенок, кто бы он ни был – мальчик или девочка, – будет последним. С нее достаточно. Больше она не хочет этих постельных унижений, разделения супружеского ложа с известными ей, а также, вполне вероятно, и с неизвестными мужчинами.

Она перетерпела вполне достаточно для одного человека. Теперь ее очередь торжествовать, ее пора одерживать верх и праздновать победу.

* * *

Стоял июнь, однако в Тауэре было сыро и холодно. Изабелла видела, что замок требует основательного ремонта. Даже крыша протекала, и в особо дождливые дни ее постельное белье становилось влажным. Всюду запустение, и королева знала, кого винить в этом: подлые Диспенсеры присвоили себе деньги, которые были предназначены на ремонт замка. Они уже проделывали подобные штуки в других похожих случаях, и потому многие давно считают, что подобные места нужно брать под государственную опеку, а не доверяться отдельным личностям.

Какие все же мерзкие людишки, эти отец с сыночком! Как же умеет несчастный Эдуард окружать себя подобными существами – а все из-за своей пагубной страсти! Хотя, не будь этой страсти, тоже неизвестно, какими были бы самые приближенные к нему люди – он ведь так слаб, так беспомощен. Иногда просто жалко его до слез… И совершенно очевидно: на смену Хью Диспенсеру придет вскоре еще какой-нибудь смазливый и порочный молодой искатель наживы – и так будет все время, пока… До тех пор, пока вмешательство со стороны не прекратит это насовсем… Навсегда…