Виктория Холт - Месть королевы

Его жизнь была прервана неизвестной рукой, но это они, они, безмолвно сидящие на конях, неподвижные, как статуи, убили его.

В ушах у него забился чей-то голос: «Месть… месть…» А может, это был его голос, и он произносил совсем другие слова: «Эдуард… Эдуард…»

И это был конец.

Уорвик, ожидая у себя в замке возвращения сообщников, испытывал легкое беспокойство.

Все же ни к чему так спешить. Лучше и вправду было довести дело до настоящего суда, который бы, несомненно, признал Гавестона виновным. Они же, по существу, взяли на себя и вынесение приговора, и приведение его в исполнение.

Он самолично выкрал пленника у Пемброка, заточил у себя в замке, дал знать Ланкастеру. Но зато не присутствовал при казни у Блеклоу Хилл…

Стук в дверь, отозвавшийся жутким эхом под сводчатым потолком, прервал его мысли.

Уорвик открыл. У порога стояли двое. На руках у них был безголовый труп.

– Его больше нет, милорд, – услышал он голос одного из вошедших. – Граф Ланкастер взял голову. Что нам делать с телом?

Уорвик приблизился к ним, посмотрел на тело, которое еще недавно было таким стройным и грациозным, так нравилось королю.

– Уберите его! – закричал он. – Уберите отсюда! Я не желаю видеть это здесь!

– Милорд, но куда же его девать?

– Куда хотите… Только не здесь, не у меня!.. Отвезите в Оксфорд, к доминиканцам. Они дадут временное пристанище для тела… Забирайте!

У него было такое яростное выражение лица, он так брызгал слюной и пеной – не напрасно Гавестон дал ему ту самую кличку.

Люди поспешили унести труп. Но они знали, что этого человека нельзя похоронить в освященную землю, как всех других: он умер отлученным от церкви, и все его грехи остались с ним.

Ланкастер полностью взял на себя ответственность за смерть Гавестона. Он с презрением отнесся к другим участникам, потому что они испугались содеянного. Какой позор! Они ведь ненавидели убитого не меньше, чем он сам, и считали, что он заслужил смерть – что же теперь трясутся?

Если бы состоялся суд, решение было точно таким же. Ничто не спасло бы его в глазах закона.

– Во мне нет страха, – говорил Ланкастер. – Я знаю, король ненавидит меня, но зато народ на моей стороне. И королева будет аплодировать мне. Я обещал избавить ее от этого человека и сдержал слово… Что мне бояться короля? – продолжал говорить он. – У меня своя армия, а по происхождению я равен королю. Если он не умеет управлять страной, это смогут другие, вместо него…

Томас Ланкастер был убежден, что поступил совершенно правомерно, пойдя на убийство человека, находящегося вне закона, вора и возмутителя спокойствия в стране.

– Гавестон мертв, – говорил Ланкастер. – Теперь мы начнем новую страницу…

Когда король узнал об убийстве Гавестона, все, кто был рядом с ним, подумали, что он сошел с ума.

Проходили дни, а он не выходил из своих покоев, никого не желал видеть. Служившие ему люди говорили, что временами он выл от горя. Частичное успокоение он находил, призывая кару на головы убийц – Ланкастера, Уорвика, Гирфорда, Арендела, кто повинен в смерти лучшего человека на земле.

Никто и ничто не могло успокоить его в первые дни, однако позднее королева решила пойти к нему.

Она уже должна была вот-вот родить, и ее вид, как ни странно, принес королю некоторое облегчение. Он сразу вылил на нее поток ламентаций.

Что касается Изабеллы, то она всячески изображала сочувствие его горю, хотя на самом деле ничего, кроме радостного возбуждения по поводу случившегося, не ощущала. Она часто вспоминала Ланкастера и огонек страсти, промелькнувший в его глазах, когда тот сказал ей: «Я избавлю вас от этого человека».

Он выполнил обещанное, хотя это подвергло опасности его самого. Зато Гавестон навеки ушел из ее жизни…

Эдуард тем временем продолжал распространяться о талантах покойного, а Изабелла, легко положив руку на то место, за которым скрывался ее будущий ребенок, делала вид, что внимательно слушает, но думала о своем.

О, мое дитя, думала она, когда ты наконец появишься на свет, мы покажем всему миру, каким глупцом был твой отец. Глупцом и плохим королем. Но ты, мое дитя, ты станешь великим государем, а твоя мать всегда будет рядом с тобой. Народ Англии презирает нынешнего короля, но я дам ему нового – такого, каким был прежний Эдуард, и люди станут уважать тебя и не захотят припоминать тебе позор твоего отца.

Боже, как она презирает его сейчас! Это существо с красными от слез глазами, что-то невнятно лепечущее о каких-то непонятных достоинствах Гавестона. Единственным его талантом было умение любыми способами увеличивать свое достояние, но и то он в этом не слишком преуспел, потому что лишился головы у подножия Блеклоу Хилл.

Теперь же ей следует быть настороже. Нужно вести умную игру и ни с кем не делиться своими тайными помыслами. Ни с одним человеком. А Эдуарда использовать в своих целях, быть с ним достаточно внимательной и ласковой. Но когда придет время, когда плод ее замысла созреет, – о, тогда она покажет ему, что не забыла все обиды и унижения, которым он подвергал ее! Она всегда будет помнить о том, как пришла к нему, юная и непорочная, готовая любить до конца дней, и как он отверг ее ради Гавестона…

Она услышала, как Эдуард сказал:

– Убить его так… Мучить… О Изабелла, я не представляю своей жизни без него! Прости меня, но я не могу…

Она погладила его светлые волосы… Что за дурачок! Прямо словно девушка… Но ведь как хорош собой! Кто бы мог подумать, что за этими красивыми сильными чертами лица скрывается девичий характер! Бедное слабое существо, вынужденное играть роль короля…

Теперь он должен стать ее марионеткой и играть роли по ее указке. Слава Богу, у нее могучие друзья, Ланкастер – главный из них, и когда родится ребенок… Если будет мальчик…

Если! Ребенок должен быть мальчиком! Она этого хочет! Но если нет… Тогда она будет рожать и рожать, пока не появится сын!

– …Что мне делать без него, Изабелла? – простонал Эдуард. – Ты одна знаешь, как много он значил для меня. Я даже не предполагал…

Она спокойно сказала:

– Его нужно прилично похоронить. Почему не отвезти останки во дворец Ленгли? Ты мне постоянно говорил о том, какие счастливые годы провели вы там вместе в ранней юности.

Он схватил ее за руку.

– Как ты добра! Спасибо! Ты мне придаешь силы. Желание жить.

В глубине души она рассмеялась. Глупец! Неужели ты не в состоянии понять, что я ненавижу его… должна ненавидеть больше, чем кто-либо другой? Он вызвал враждебность Уорвика тем, что дал ему неприятную кличку. Подумаешь, кличка!.. И остальные невзлюбили его в основном из-за острого языка и наглого поведения, а не из-за каких-то драгоценностей. Очень им важны были королевские бриллианты!.. Но никто, никто из них не был унижен так, как я! И это совершил не он, а ты… ты! Я никогда не смогу забыть и простить!.. Тебе!..

Она сказала:

– Успокойся и давай обсудим, какую заказать гробницу. А молитвы разве не должны прозвучать при погребении? Не забывай, – добавила она с тайным злорадством, – он умер без отпущения грехов.

– Ему не надо этого бояться! – воскликнул король. – Ангелы возьмут его таким, какой он есть!

– У них может быть другое мнение, Эдуард, – колко заметила она. Но тут же поспешно добавила: – Все равно нужно заказать мессу за упокой души. Думаю, ты не против.

– Это будет сделано… О Изабелла, как ужасно сознавать, что его уже нет! А ведь недавно…

– Я вместе с тобой займусь похоронами, – сказала она.

– Ланкастер ответит мне своей головой! – выкрикнул король.

– Будь осторожен с Ланкастером, Эдуард. Он самый сильный человек в стране.

– Но я все же король. Ты забываешь об этом?

– Я – нет. Но другие – возможно. Они не разделяли твоей любви к Гавестону.

– Потому что их кормили ложью в его адрес!

– Потому что они были против того влияния, которое он оказывал на тебя. Да проснись же, Эдуард! Оглянись вокруг! Почему ты не хочешь понять, что происходит на самом деле? Он бы жил и сейчас, если бы ты не призвал его к себе.

– О, это верно, верно!

– А теперь он будет мирно покоиться в Ленгли. Но бароны могут не успокоиться.

– Я отрублю голову Ланкастеру!

– Он твой двоюродный брат. И популярен в народе.

– А я король!

– Королей свергают. Вспомни о своем деде Генрихе. Было время, когда Саймон де Монфор посадил его в темницу. А твой прадед Джон оказался в еще худшем положении.

– Зачем вспоминать о них? Возьми моего отца. Люди дрожали от одного его взгляда. От звука голоса.

– Теперь ты вспомнил об отце. Но ты не отец.

Он ничего не ответил… Да и что он мог сказать?..

– Послушай, – снова заговорила Изабелла. – Ты должен знать, что Пемброк и Уоренн недовольны Ланкастером и его соратниками. Пемброк не может простить им, что из-за них оказался нарушителем своего слова. Он боится, что ты захочешь отобрать у него владения.

– Надо было думать раньше и глядеть в оба!

– Конечно. Но тебе нужно сейчас приблизить его к себе и еще больше расколоть баронов. В этом твое спасение. Вражда между Пемброком и Ланкастером должна затмить твою вражду по отношению к кузену. Ты это понимаешь, Эдуард?

– Ничто не может быть больше моей вражды к Ланкастеру. Он убийца Перро.

– Да, да, конечно. Но, умоляю, не надо больше о Гавестоне. Это уже прошедший день. Похороним его скорее и обратимся ко всем святым, чтобы они помогли ему на небе. Зажжем свечи и будем молиться за его грешную душу… Сделаем все, что можем. Но Гавестона уже нет на земле, а мы еще здесь…

Пока король и королева беседовали друг с другом, посланный от Пемброка спешил во дворец с известием, что войска Ланкастера, Гирфорда и Уорвика движутся к Лондону. Зная, что король намеревается предпринять действия против них, они решили опередить события и выступить первыми.