Хэтти отвернулась от зеркала и сдвинула очки на нос.

— Тьфу-тьфу, со зрением и здоровьем у меня пока все в порядке. Так что, пожалуй, я их на время спрячу. Надену, когда уедет сэр Арчибальд. Ну чем не замечательный вид? Вот увидите, Милли, не успеет начаться вечеринка, как меня провозгласят вожаком бабуинов.

Конечно, сэр Арчибальд никогда не опустился бы до вульгарного сравнения собственной дочери с представителем обезьяньего племени, и все же ему показалось несколько странным, что Генриетта надела этот огромный чепец: «Не рановато ли ей носить такие вещи?»

Но она с невозмутимым видом заявила, что такой чепец — крик моды в этом сезоне. И хотя ему было по-прежнему трудно согласиться с ней, ее самоуверенный тон отбил у него охоту заниматься этим вопросом.

— Хорошо, Генриетта, — сказал он, — это не имеет особого значения. Все равно ты будешь лучше всех молодых леди. Ах да, дитя мое, вот что мне сообщил лорд Мелбери. Тебе не придется слушать оглушительное сопрано, о котором я тебе говорил. Оказывается, они решили устроить обыкновенную вечеринку с картами. По-моему, это как раз для тебя. Поднатореешь в игре.

Если бы можно было шлепнуть его по уху за такие слова, Хэтти непременно сделала бы это. «О Боже, — подумала она, — новые заботы». Она предпочла бы лучше до бесконечности слушать самое оглушительное сопрано. Пение, во всяком случае, отвлекало бы внимание людей от нее.

Когда Джон, их грум, помогал ей устроиться в экипаже, она тихо бормотала какие-то заклинания, моля Всевышнего о том, чтобы вечер у леди Мелбери прошел в узком кругу. Она бы даже согласилась с тем, чтобы там собрались все политики до единого, лишь бы не было особо важных персон. Тогда по крайней мере ей не пришлось бы заниматься светской болтовней. Она тяжко вздохнула, понимая, что все будет, увы, совсем не так.

Тем временем экипаж остановился у городского особняка Мелбери, и Хэтти вылезла из коляски с видом молодой леди, умирающей от нетерпения вкусить все прелести бала. Остановившись на ступеньках у парадной двери, она подождала, пока экипаж с сэром Арчибальдом не покатил дальше по мощенной булыжником улице. Затем осторожно вынула из ридикюля очки и приладила их на носу, в самом что ни на есть неподходящем месте.

Вздохнув поглубже и скосив глаза, она с силой стукнула кольцом на двери.

На стук почти тотчас вышел Хиггинс, дворецкий Мелбери, вышколенный человек с манерами лорда и проницательными глазами. При виде столь невзрачной особы у него брезгливо дернулись ноздри, однако он не подал виду, и голос его прозвучал совершенно бесстрастно. Точно так и сам он внешне выглядел невозмутимо-равнодушным.

— Да, мэм. Я вас слушаю.

«Ну что же, для начала неплохо», — решила Хэтти, от которой не ускользнула промелькнувшая на его лице брезгливость. Если уж дворецкий оказался столь чувствительным, то, наверное, у нее есть неплохие возможности отпугнуть и всех остальных. Может быть, никто к ней и не подойдет за весь вечер? Дай Бог.

— Я мисс Генриетта Ролланд, — торжественно произнесла она, упиваясь своим гнусавым выговором, и улыбнулась ему во весь рот. Она представила, как омерзительно должен звучать ее голос для чужого уха, если она сама слышит его таким. Эта мысль доставила ей невероятное удовольствие.

После ее слов лицо Хиггинса заметно побледнело. Он вдруг осознал, что стоявшая перед ним леди в платье горохового цвета — дочь сэра Арчибальда, самого уважаемого из всех знакомых сэра Мортимера и такого же рьяного, как и его хозяин, сторонника тори. Дворецкий был просто потрясен. Столь невзрачная наследница явно не украшала человека с такой политической карьерой, как у сэра Арчибальда. Неудивительно, что его светлость не устраивает приемов у себя на Гросвенор-сквер.

Глава 9

Леди Коринна Мелбери обвела глазами заставленную цветами гостиную. Лицо ее озарила довольная улыбка, какая бывает у женщины, ощущающей себя в роли радушной хозяйки. Сэр Мортимер вежливо удалился и увел вместе с собой большую часть своих политических единомышленников, таких же, как он сам, серьезных джентльменов в строгих костюмах. Те немногие из них, кто остался в гостиной, разбились на небольшие группки и скромно держались в стороне от весело щебетавших леди и светских щеголей.

Спустя несколько минут леди Мелбери еще раз оглядела присутствующих и, убедившись, что большинство гостей уже собралось, дала знак оркестру играть вальс. Живой ритм немецкой музыки обратил оставшуюся часть политиков в бегство.

Улыбка еще не успела сойти у хозяйки вечера с лица, как вдруг она заметила Хиггинса с виновато-извиняющейся гримасой на лице. Рядом с ним стояла высокая молодая леди в ужасающем наряде. Первое, что бросалось в глаза, это жалкий зеленый чепец и немыслимые очки. «О Боже, — с содроганием подумала леди Мелбери, — кто бы это мог быть? Может быть, леди просто ошиблась адресом?» С деланно-непринужденной улыбкой она грациозно двинулась ей навстречу.

— Мисс Генриетта Ролланд, миледи, — представилась молодая леди.

«Господи! — снова воскликнула про себя леди Коринна. — Так это же дочь сэра Арчибальда». Взглянув во второй раз на Генриетту, она вдруг почувствовала, как в ней проснулся материнский инстинкт. Она вспомнила, что супруга сэра Арчибальда скончалась много лет назад, и участливо посмотрела на его несчастную дочь, как на заброшенного осиротевшего ребенка.

— Ах, Генриетта, моя дорогая девочка, как это мило с вашей стороны. Как хорошо, что вы пришли на этот вечер. Ну что же вы встали здесь, дитя мое? Пойдемте, я хочу представить вас моим друзьям. Ведь вы никого не знаете в Лондоне?

Прежде чем Хэтти успела сказать хотя бы два слова, леди Коринна схватила ее за руки и потащила за собой к кучке дам, стоявших поодаль вместе с кавалерами.

Хэтти была потрясена таким неожиданно теплым приемом.

— Нет, мэм. Что вы! — сказала она, собравшись с мыслями. — Я уже много месяцев в Лондоне. Просто я все еще ношу траур по моему брату.

— Да-да. Я понимаю. Какая ужасная трагедия.

Леди Коринна совсем забыла, что у сэра Арчибальда был еще красавец сын, сложивший голову под Ватерлоо. Выходит, бедная девочка все эти месяцы оставалась одна в четырех стенах, довольствуясь лишь обществом отца, и то, наверное, время от времени. В таком случае, немного ей перепадало для поднятия духа. Живо представив себе такое положение дел, леди Коринна с неприязнью подумала о сэре Арчибальде, похожем как две капли воды на сэра Мортимера, у которого также отсутствовала родительская жилка. С грацией, ставшей ее почти органической чертой в результате постоянного вращения в свете, она подвела Хэтти к какой-то полной, величественной даме, оказавшейся одной из ее самых близких подруг.

— Эва, позвольте представить вам мисс Генриетту Ролланд, дочь сэра Арчибальда, как вы догадываетесь. Это ее первое появление в обществе, и наш долг оказать ей теплый прием. Я надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

Леди Эва Лэнгли, с виду добродушная женщина, не выказала какого бы то ни было удивления по поводу туалета Хэтти.

— Очень приятно, мисс Ролланд, — сказала она, тотчас повернувшись к ней с приветливой улыбкой. Похоже, ничего неестественного в ее внешности дама не усмотрела, разве что чепец вызвал у нее некоторое недоумение. Подобные головные уборы носили только вдовы и добровольно обрекавшие себя на одиночество старые девы. Те и другие таким образом как бы заявляли о своем статусе в обществе. — Надеюсь, вы не против познакомиться с моими дочерьми, Мод и Каролиной?

Хэтти никак не рассчитывала на такую любезность и поэтому растерялась. Она не знала, чем объяснить столь неожиданное радушие. Неужели ее представления о лондонском обществе ошибочны? Может быть, она и в самом деле глубоко заблуждалась на этот счет?

В это время одна из названных дамой молодых леди уже приближалась к ней. Завидев ее, Хэтти постаралась придать своему лицу бессмысленное выражение. Оказалось, что эту леди она уже видела раньше, в «Друри-Лейн». Она вспомнила, как та глупо улыбалась всем молодым джентльменам подряд и бросала на них недвусмысленные взгляды. Лорд Монтейт тоже пришелся ей по вкусу, когда имел неосторожность случайно задержаться глазами на ее ложе.

Мисс Мод, узколицая, с торчавшими ключицами молодая леди, проводившая в обществе свой второй сезон, весьма охотно откликнулась на просьбу матери. Она тотчас покинула младшую сестру, находившуюся в центре внимания группы молодых людей, видимо, полагая, что на фоне невзрачно одетой незнакомки сама она должна казаться просто ангелом небесным. Губы под ее длинным костлявым носом скривились в усмешке. Она была польщена таким вниманием к себе.

— Как замечательно. Еще один свежий человек в Лондоне. Скажите, мисс Ролланд, неужели это ваш первый сезон? — Смеющимися глазами она сначала посмотрела на зеленый чепец, потом перевела взгляд на допотопные очки.

Хэтти заставила себя подавить улыбку.

— Вы не ошиблись, мисс Лэнгли, — робко ответила она. — Я очень долго жила в поместье. — Если мисс Лэнгли очень хочется видеть в ней перезрелую барышню, то это просто замечательно.

Между тем леди Коринна заметила, что ее милейшая подруга, леди Эва, не следит должным образом за своей дочерью, которую, кстати, сама она считала препротивной девицей. Поэтому, желая положить конец бестактному поведению молодой леди, она кивком дала ей понять, что ее миссия закончена, и повела Хэтти к мисс Каролине Лэнгли.

Ее Хэтти также видела в «Друри-Лейн». При ближайшем рассмотрении младшая сестра Мод целиком подтверждала впечатление, произведенное ею на лорда Гарри. Мисс Каролина была просто красавицей. У нее были темные блестящие глаза, живо смотревшие из-под изящно изогнутых черных бровей, и густые черные волосы, особенно модные в этом сезоне. Волосы ее спадали к плечам каскадом тугих локонов, схваченных скромной голубой ленточкой возле левого уха. Она была невысокого роста, с хорошей фигурой и развитой грудью, скромно прикрытой, несомненно по настоянию матери, изысканным брюссельским кружевом. Мисс Каролина старалась придать своему лицу капризное выражение. Если бы Хэтти могла, она бы сказала ей, что это портит молодую леди. Прекрасные глаза девушки неустанно сновали по гостиной, словно искали что-то. Или кого-то?