– Скажите, что пришел Найл Кэрри Балилоун.

– Понятно, – высокомерно произнес лакей, открывая дверь пошире и пропуская Найла в дом.

– Прошу следовать за мной, сэр.

Слуга провел Найла в маленькую комнату. Там стояли только стол и несколько кресел. Видимо, в этой комнате ожидали аудиенции не очень важные посетители.

– Я доложу Его Светлости о вашем приходе, – произнес лакей и вышел.

Оставшись один, Найл задумался. Теперь, когда настал наконец этот долгожданный момент, ему понадобится вся его воля и решительность. Мужчина подошел к окну и выглянул на улицу. Уже стемнело, и повсюду зажигали газовые фонари. Проезжающие мимо экипажи везли своих преуспевающих пассажиров на вечерние развлечения. С открытием к зиме сессии парламента открылся и театральный сезон. Хорошо, что Уинтер посещает палату лордов, иначе сейчас он находился бы в своем загородном доме и разыскать его было бы намного сложнее.

Дверь отворилась, и знакомый голос сердито произнес:

– Что тебе нужно?

Найл медленно повернулся и жестко улыбнулся вошедшему Уинтеру.

– Ты, как всегда, очень любезен.

Уинтер закрыл за собой дверь и вышел на середину комнаты.

– Последнее, что я о тебе слышал, – это то, что в тюрьме ты разрабатываешь новые способы извращенных убийств. И каковы же твои успехи в этом деле? – с издевкой в голосе сказал молодой виконт.

Найлу захотелось ударить Уинтера, но он сдержался и ледяным тоном произнес:

– Хорошо, что тебе известно об этом. Значит, ты не будешь удивлен, узнав о том, что я собираюсь сделать.

С этими словами Найл сделал два шага вперед и бросил свои перчатки в изумленное лицо Уинтера.

– Я вызываю тебя на дуэль! Именно по твоей милости я оказался в тюрьме и запятнал свою честь. Драться будем насмерть.

Уинтер попятился и чуть не упал, натолкнувшись на стол. Он продолжал отходить до тех пор, пока одно из кресел не оказалось между ним и Найлом. Вцепившись в спинку кресла, он, казалось, снова обрел мужество.

– Ты сошел с ума, – проговорил он, потирая щеку, на которой одна из перчаток Найла оставила красный след. – Я не собираюсь драться с тобой на дуэли, потому что у тебя нет чести, которую стоило бы защищать!

Найл сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и не броситься на обидчика.

– Трус! Ты боишься встретиться со мной в честном поединке. Ты струсил и тогда, когда признавал меня виновным, и из-за страха за свою собственную шкуру не сказал ни одного слова в мою защиту.

Обвинение Найла не принесло желаемого результата. Уинтера ничуть не задели оскорбления бывшего товарища, он не раскаялся и не признал себя виновным в несправедливом обвинении.

Спокойно выслушав слова Найла, Уинтер подошел к двери и широко распахнул ее.

– Убирайся из моего дома, Кэрри, или я прикажу своим слугам вышвырнуть тебя, как паршивого пса.

Найла так и подмывало отказаться уйти и посмотреть, что предпримет Уинтер, но он понимал, что скандал ему сейчас совсем ни к чему. Это могло помешать завершению его миссии. Поэтому Найл спокойно направился к выходу и, проходя мимо своего врага, угрожающе произнес:

– Тебе придется встретиться со мной, Уинтер. Можешь в этом не сомневаться.

Уинтер не проронил ни слова.

Хорошо вышколенный лакей предупредительно распахнул перед Найлом дверь, но, уходя, Кэрри чувствовал сверлящий его спину взгляд.

Сойдя с последней ступеньки крыльца, Найл увидел выскочившего из экипажа Митчелла, и тогда ярость и гнев, скопившиеся после неудачной встречи с Уинтером, выплеснулись наружу.

– Я же просил оставить меня одного и отправляться в гостиницу, – раздраженно сказал Найл.

Митчелл, расплачиваясь с кучером, побледнел и выронил монеты из рук.

– Ничего, приятель, все в порядке, – успокоил кучер, спрыгивая на землю, – я сам подберу.

Митчелл отошел от экипажа и тихо сказал:

– Ты не должен держать меня в стороне. Я нужен тебе сейчас.

Найл был до такой степени разъярен, что чуть не накинулся с кулаками на своего единственного друга. Неимоверным усилием воли он взял себя в руки и, развернувшись, пошел прочь от дома Уинтера. Услышав за своей спиной торопливые шаги Митчелла, Найл захотел его ударить. Что это с ним? Неужели тяготы последних лет довели его до сумасшествия? Эта внезапно возникшая мысль немного остудила его, и он замедлил шаги, позволяя Митчеллу догнать себя.

– Я возвращаюсь в гостиницу, – не поворачивая головы, произнес Найл.

Митчелл, шагая рядом с ним, спросил:

– Он согласился встретиться с тобой?

– Нет. Проклятый трус! – зло ответил Найл, пиная ногой подвернувшийся камень.

Митчелл облегченно вздохнул.

– Не могу обманывать тебя, говоря, что очень расстроен. А Уинтер все равно не изменит своего решения, даже если ты приставишь нож к его горлу. Так что все к лучшему.

– Нет! Я добьюсь своего, чего бы мне это ни стоило, – прорычал Найл, – и Уинтер признает свою неправоту, и Макфи я убью в честном поединке. Уж он-то не откажется от дуэли, как этот трус. Дункан носит благородное имя с рождения, в отличие от этого выскочки.

Митчелл фыркнул:

– Что-то ты слишком высоко ставишь младшего сына обедневшего графа.

Ревность Митчелла развеселила Найла, и он улыбнулся. От его гнева не осталось и следа. Хотя, если быть до конца честным, гнев не исчез, он по-прежнему переполнял Найла, только затаился до подходящего случая где-то в глубине души. Три года Найл копил в себе ярость и только пару недель назад стал понимать, что именно ненависть руководит всеми его поступками, а вовсе не желание отомстить за поруганную честь.

Найл подумал было, что понял это благодаря Фионе Макфи, но тут же отогнал эту мысль.

– Тебе незачем ревновать и завидовать Дункану Макфи. Ты сам наследник богатого виконта, и матери рады выдать за тебя своих высокородных дочерей, – продолжил Найл начатый разговор.

– Женитьба пока не ходит в мои планы, – насупившись, сказал Митчелл.

– К сожалению, – вздохнул Найл, – ты почему-то предпочитаешь находиться рядом со мной, ставя свою репутацию под угрозу.

Увидев гостиницу, Кэрри быстро поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступени, и замер у своего номера.

Фиона сидела в запертой комнате и умирала от скуки. У нее не было ни книги, ни какого-нибудь рукоделия, и поэтому целый день девушка предавалась мрачным размышлениям о своей судьбе. Понятно, что ее настроения подобное занятие не улучшило, к тому же она страшно проголодалась. Когда же Найл вошел в номер, девушка сердито посмотрела на него и язвительно произнесла:

– Наконец-то ты соизволил вернуться. Я хочу есть и плохо себя чувствую. Боюсь, что мне действительно понадобится доктор, но тебя это, конечно, нисколько не волнует.

Найл хмуро посмотрел на Фиону.

– Итак, за время моего отсутствия ничего не изменилось. Ты все так же всем недовольна.

Не дав ей возможности выговориться, Найл повернулся и вышел из комнаты. Он вернулся через несколько минут с подносом, на котором стояли тарелки с мясом и сыром. Мужчина молча поставил поднос на стол и отошел к креслу.

Подходя к столу, Фиона рассеянно потерла запястья. Они начинали заживать и зудели.

– Я умираю от голода, – сказала она, принимаясь за еду.

Помимо тарелок на подносе стояли чайник и молочник.

С аппетитом поедая бутерброды и запивая их крепким вкусным чаем, девушка только спустя некоторое время заметила, что ее похититель переоделся. От мрачного предчувствия она чуть не выронила чашку.

– Ты очень элегантно одет, что это значит? Найл помолчал, а потом ответил вопросом на вопрос:

– А ты как думаешь?

Фиона прищурилась и, поставив наконец чашку на стол, ответила:

– Ты разыскал его. Ты нашел своего обидчика и теперь собираешься убить, верно?

Она прочитала ответ на его лице, и сказанные позже слова только подтвердили ее подозрения.

– Да, я нашел его, и этот мерзавец отказался драться со мной на дуэли. Но я не отстану от него до тех пор, пока он не согласится.

Графиня опустилась перед мужчиной на колени и, взяв его за руки, произнесла:

– Не делай этого, Найл.

Глаза мужчины затуманились. Самые разноречивые чувства раздирали его.

– Тебе-то что за дело? – нарочито грубо произнес Найл. – Ведь этот человек не твой брат.

Фиона отшатнулась назад, услышав в его голосе только холодную расчетливость. Затем, немного оправившись, она наставительно сказала:

– Пойми, ведь это не ты убиваешь своего обидчика, это твоя месть убивает тебя.

Найл улыбнулся. Боль, которую он так тщательно скрывал, исказила черты его лица. На него страшно было смотреть. С трудом подбирая слова, мужчина проговорил:

– Моя жизнь погибла вместе с моей честью. Разве ты забыла, что я был осужден за убийство? – его голос понизился до свистящего шепота. – Они обвинили меня в том, что я, изнасиловав женщину, перерезал ей горло. Так что, убив человека на дуэли, я не слишком испорчу свою подмокшую репутацию.

Девушка отвернулась от него, скрывая отразившуюся на лице жалость. Преступление, в котором обвиняли ее любимого, оказалось намного ужаснее, чем она себе представляла. Бедняга, как же ему тяжело!

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Фиона снова посмотрела на Найла и с уверенностью в голосе произнесла:

– Я не верю, что ты это сделал. Ты мог бы убить мужчину, обороняясь на дуэли, но на слабое беззащитное существо у тебя никогда бы не поднялась рука.

Найл хрипло рассмеялся.

– Вы с Митчеллом единственные люди, которые верят в мою невиновность. О чем можно говорить, если даже отец считает меня убийцей?

Фионе нечего было на это возразить. Найл очень страдал из-за разрыва с семьей. Сама она выросла всеобщей любимицей, и то, что родные могут отказаться от нее, просто не укладывалось у девушки в голове.