– Я к твоим услугам, – сказал он. – Но у меня чертовски болит голова. Ты хочешь, чтобы мы занялись чем-то особенным? Черт меня побери, Сара, я не могу сесть в седло.

Я пересекла комнату и положила ему руку на лоб. Он горел, как в лихорадке.

– Ты заболел? – спросила я.

– Нет, – ответил Перри. – Наверное, выпил слишком много бренди. Меня от него всегда бросает в жар.

Лицо у него было красным, светлые кудри стояли дыбом.

– Иди умойся и причешись, – велела я. – У нас встреча с юристами. Я хочу передвинуть дату свадьбы вперед.

Перри тут же насторожился.

– А что говорит мама? – спросил он.

– Говорит, что мы можем делать, что пожелаем, – ответила я. – Я хочу вернуться в Широкий Дол. Твоя матушка не намерена упускать сезон. Эта городская жизнь тебе не на пользу, Перри. Ты каждый вечер напиваешься и каждое утро болеешь. Нам надо вернуться в деревню, мы там были счастливее.

– Я и здесь счастлив! – возразил он. – Черт, Сара! Весь смысл нашего брака в том, чтобы я получил деньги и мог веселиться. Что за радость застрять в деревне посреди сезона, даже если у тебя есть средства.

– Ты плакал, – упавшим голосом сказала я. – Цеплялся за перила нынче утром и плакал как дитя. Ты думаешь, что тебе весело, но сегодня утром ты плакал. Ты никогда так не грустил в Хейверинге. Нам надо вернуться домой, Перри.

Он задумался. Углы его рта опустились.

– Ночь была скверная, – признал он. – У Майлза какое-то дрянное бренди. У всех от него сделались глаза на мокром месте.

– Нет, – твердо произнесла я.

Перри слегка покачнулся, склонил голову набок и попытался очаровательно улыбнуться.

– Нет, – сказала я.

– Поженимся быстрее, но останемся в городе, – предложил он.

– Нет, – повторила я.

Перри скорчил гримасу, как непослушный ребенок.

– Поженимся немедленно и уедем в деревню, – сказала я. – И останемся там, пока ты не прекратишь напиваться каждый вечер. Потом вернемся в город. Но вдруг тебе больше понравится в деревне, когда ты там окажешься.

Он просиял.

– Может быть, – согласился он. – А раз это мой собственный дом, я всегда могу пригласить в гости приятелей. Будем охотиться и устраивать вечеринки.

Он принял решение. Переменчивый, как ребенок, которому пообещали новую игрушку.

– Хорошо, – внезапно смягчился он. – Если мама не против.

– Не против, – сказала я, ведя его к лестнице. – Иди умойся, нас ждет экипаж.

Он сделал, что было велено, и мы опоздали на встречу с юристами всего на полчаса. Я договаривалась от имени Перри, и когда мистер Ферсли вышел к нам с поклоном, казалось, он удивлен тем, что мы вообще туда добрались.

Я сказала ему, что мы хотим ускорить заключение брака, для чего нужно быстрее составить контракты, и он вернулся за свой стол и позвонил, чтобы принесли бумаги. Его слуга поставил перед нами бокалы мадеры и маленькие печенья. Перри выпил три бокала, пока я пила один, и с его лица пропал лихорадочный румянец, отчего он стал выглядеть лучше.

– Все уже почти готово, – сказал мистер Ферсли. – Юристы попечителя были крайне предупредительны. Остался только один вопрос, связанный с поместьем, если вы умрете, не оставив наследников.

Перри налил себе еще бокал мадеры, прошел к окну и стал смотреть на улицу.

Мистер Ферсли поднял взгляд и убедился, что, по крайней мере, я его слушаю.

– Порядок наследования, – сказал он. – Он особо оговаривает, что Широкий Дол отходит ближайшему родственнику, неважно, мужского или женского пола.

Я кивнула.

– Согласно общепринятой процедуре, он перешел бы семье вашего мужа в качестве приданого, – продолжил мистер Ферсли.

Он составил кончики пальцев вместе, сложив из них пирамиду поверх бумаг.

– Но в данном случае, – сказал он, – думаю, можно это оспорить, заявив, что положение вещей совершенно иное.

Я ждала. Он говорил очень медленно. Перри вернулся и налил себе еще бокал мадеры. Я бросила на него взгляд, но он старался не встретиться со мной глазами.

– Назначение документа о порядке наследования совершенно понятно, – сказал мистер Ферсли.

Он взглянул в бумаги.

– Он был установлен Гарольдом Лейси, вашим дедом, мисс Лейси.

Я ждала молча.

– Основательный документ, – произнес мистер Ферсли, признавая заслуги давно покойных юристов, составивших акт. – Пожелания ясны. Поместье переходит ближайшему родственнику Лейси, неважно, мужского или женского пола. Я не думаю, что оно может отойти семье Хейверинг в случае вашей смерти.

Перри отвернулся от окна и, словно очнувшись, вступил в разговор.

– Все в порядке, – сказал он, отмахнувшись от состояния в виде отличной пахотной земли движением стакана. – Мы согласны на это. Мама сказала, что согласны. Если первым у нас будет наследник мужского пола, он получит оба поместья. Если первой появится девочка, ей достанется Широкий Дол. Если мы умрем, не оставив наследников, тогда Хейверинг отойдет родне Хейверингов, а Широкий Дол – ближайшей родне Лейси.

Мистер Ферсли только заморгал, когда Перри внезапно взорвался этими сведениями.

– Я предпочел бы, чтобы Широкий Дол отошел Хейверингам, – сказал он. – Это приданое мисс Лейси, так что Широкий Дол на деле становится частью поместья Хейверингов, когда вы поженитесь.

В моей голове раздался высокий мелодичный шум, тот звук, который я услышала, когда впервые попала в Широкий Дол в ту одинокую ночь, в темноте. Широкий Дол словно звал меня – звал домой, в дом, который ждал меня в сверкающем осеннем лесу, где лужайки по утрам были белы от инея, а солнце, садившееся ранним вечером, алым.

Широкий Дол должен был принадлежать мне одной, и никому больше!

– Все и так вполне честно, – щедро сказал Перри. – Мама сказала, что мы можем принять все, как есть. Как думаешь, Сара? Широкий Дол становится собственностью Хейверингов как приданое Сары, но наследует его наш первенец. А если у нас не будет детей, он вернется в семью Лейси.

Я потрясла головой, чтобы избавиться от призывного шума в ушах. Слишком поздно было думать о том, что я отписываю землю Перри и его семье. Я хотела, чтобы мы оба уехали из Лондона, хотела увезти Перри от клубов и игорных домов. Я хотела вернуться на землю с деньгами и властью, которые позволили бы мне управлять ею по своему усмотрению.

– Я согласна, – сказала я.

Перри подошел к столу и поднес мне графин.

– Выпьем за это! – радостно сказал он и налил нам еще по бокалу.

Я заметила, что руки у него уже не дрожат.

– А юристы мистера Фортес… Фортескью согласны? – спросил Перри, слегка запнувшись.

Мистер Ферсли снова свел кончики пальцев.

– Думаю, да, – сказал он. – Это разумное предложение. Они едва ли захотели бы столкнуться с необходимостью упразднить акт, если бы мы настаивали на своем.

– Хорошо, – сказал Перри. – Тогда мы пойдем. Как скоро можно составить бумаги?

– Как только будут готовы поверенные мистера Фортескью, – сказал мистер Ферсли.

– А документы о собственности? – спросил Перри. – Я бы хотел, чтобы мы увезли их с собой.

Он по-дурацки прижал палец к носу.

– Я бы мог получить кое-какие наличные под их залог, – сказал он. – Совершенно безопасно, разумеется. Но если бы они у меня были, они бы мне помогли преодолеть кое-какие трудности.

У мистера Ферсли сделалось такое лицо, словно Перри предложил нечто непристойное.

– Я не могу просить мистера Фортескью ни о чем подобном, пока не подписаны контракты и не заключен брак, – пораженно произнес он. – И хочу вас предостеречь, со всем уважением, лорд Перегрин, от использования вашей земли в качестве обеспечения долгов. Если документы попадут в дурные руки…

– Господи, да нет! – с улыбкой сказал Перри. – Это джентльменское соглашение. Но неважно. Ничего срочного. Нынче вечером у нас найдется корочка для пропитания.

Мистер Ферсли позволил себе вяло улыбнуться.

– Разумеется, милорд, – сказал он.

Перри придержал для меня дверь, когда мы выходили из конторы, а потом мистер Ферсли проводил нас до экипажа и стоял, кланяясь, на улице, когда мы отъезжали.

– Знаешь что? – весело произнес Перри. – Если они смогут понестись к контрактам на всех парусах, нет причины, почему бы нам немедленно не пожениться.

Я согласилась.

– Повидаюсь с викарием, – с внезапной уверенностью сказал Перри. – Высади меня по дороге домой, и я зайду к ректору, или к викарию, или кто он там. Ты все равно хотела поскорее обвенчаться, Сара. Я спрошу, когда мы можем пожениться.

Я помолчала. Высоко, поверх грохота телег и колес я снова слышала предостерегающий певучий звук. Он громко раздавался в моей голове. Я потрясла головой, чтобы прогнать его, но не смогла от него избавиться.

– С тобой все хорошо? – спросил Перри.

– Ничего, – сказала я. – Да, можем пожениться в этом месяце. Ступай, поговори с приходским священником, Перри. Я хочу домой, в Широкий Дол. Хочу, чтобы мы как можно быстрее вернулись домой.

– Пропустишь рождественские балы, – предупредил он меня.

Я улыбнулась.

– Не настолько они мне интересны, Перри, – честно сказала я. – Я лучше буду на Рождество в Широком Доле.

– Ну, тогда посмотрим, что скажет викарий, – радостно произнес он и потянул шнур, чтобы кучер остановил экипаж.

– У тебя с собой случайно нет денег, Сара? – спросил Перри. – Мне нужно отдать долг, я проиграл в карты. Я бы хотел все сразу уладить.

Я открыла ридикюль. Внутри лежал кошелек, а в нем пара золотых соверенов, которые я взяла, чтобы расплатиться с портнихой.

– Держи, – сказал я, протягивая кошелек Перри.

На мгновение я вспомнила времена, когда деньги мне доставались трудом и тратились медленно. Вспомнила, как выпрашивала денег у па, как нам пришлось заключить сделку, что я усижу на необъезженной лошади за пенни. Вспомнила, как она плясала, задрав юбки, как шарила по карманам, как притворялась, что потерялась на углу, когда мимо шли старые толстые дамы. Но все это было давно. Теперь я легко отдавала золотые соверены, словно забыла, как тяжело они, бывало, доставались.