Она, казалось, теснее прильнула к Джеку.

– Я твоего отца всерьез уважаю, – заверила она его.

Джек обернулся ко мне и по-своему, медленно и лукаво, подмигнул.

– Так ты и должна, – сказал он. – Мэрри с моим отцом старые друзья. Он ей разрешил звать его по имени. И Дэнди. Все иначе, когда все вместе работают в разъездах.

– Дождаться не могу! – воскликнула она. – Не могу дождаться, когда выберусь из этой жуткой деревушки, где все на меня пялятся и пальцами тычут. Скорее бы уже каждый вечер давать представление, и чтобы мы с Дэнди были в хорошеньких коротких юбочках!

Я поглядела на Дэнди. Мне казалось, она будет в бешенстве. Я не ошиблась. Лицо у нее стало сосредоточенным, как бывало, когда на нее находили внезапные приступы ярости.

– Дэнди, – быстро сказала я, прежде чем она успела взорваться. – Дэнди, отведешь меня в кухню? Хочу присесть.

Джек остановился и хотел меня поднять, но я неизящно выставила локоть и оттолкнула Джека.

– Я пойду с Дэнди, – сказала я.

– Ладно, – беспечно произнесла Кейти. – А мы вдвоем проведаем лошадей, да, Джек?

Джек бросил на меня унылый ленивый взгляд и позволил ей развернуть себя и увести в сгущавшуюся тьму, к конюшне и сеновалу.

– Черт, вот же шлюха, – вполголоса сказала я Дэнди.

Ее черные глаза пылали.

– Это чертова сучонка! – сказала она. – Глаза ей выцарапаю, если попробует закрутить с Джеком!

– А чему ты удивляешься? – спросила я. – Она здесь целых три недели. Она ведь такая с самого начала была?

Дэнди от ярости толком не могла говорить.

– Нет, нет! – воскликнула она. – Думаешь, я бы позволила? С моим Джеком? Ни единого взгляда, ни шепотка! Только работала день и ночь на трапеции, училась раскачиваться. Даже не смотрела на него!

– А теперь-то чего? – озадаченно спросила я.

Дэнди зловеще сощурилась на яркие огни кухни, светившиеся над темнеющим садом.

– Из-за тебя, – сказала она вдруг. – Точно, из-за тебя. Она так раньше не делала. Думает, Джек по тебе сохнет. Он, когда спускался с лестницы, рисовался, чтобы тебе понравиться, и обнял тебя. Спрашивал про тебя каждый день, два раза ездил в Солсбери цветы тебе покупать, а еще раз – фрукты. И отец ему ничего не сказал, хотя он время тратил. Она, поди, думает, что он за тобой волочится, и пытается ядом брызгать.

Я задохнулась от изумления.

– Да она с ума сошла, – промямлила я. – Она что, не знает, что Роберт сделает, если кто из нас станет Джека обхаживать?

– Нет, – быстро сказала Дэнди. – Она Роберта толком и не видела. Он целыми днями лошадей учит, а мы работаем. Он ей не говорил, какие у него планы на Джека. Он с ней вообще почти не говорил.

Мы на мгновение застыли, молча глядя друг на друга, а потом неожиданно одновременно расхохотались.

– Ох, не надо! Не надо! – сказала я, держась за бока. – Ребра еще болят! Не смеши меня, Дэнди!

– Да он же из себя выйдет, когда узнает! – взвыла Дэнди. – Вот ей достанется! Вылетит обратно в работный дом! Какой бы там номер ни был!

Я перестала смеяться.

– Сурово, – сказала я. – Слишком дорогая цена за малость кокетства.

Лицо Дэнди окаменело.

– А кому какое дело? – спросила она. – Я ей не позволю на Джека вешаться. Если Джек с кем из нас и пойдет, то со мной. Я готова была холодность соблюдать, потому что отец его так велел, и ты меня уговаривала; но раз она так к нему жмется, будь я проклята, если позволю его увести!

– Дэнди, да ерунда это все, – поспешно сказала я. – Все, скорее всего, как ты и говорила: она пытается меня поддразнить, поставить на место. Она не знает, что мы за Джеком не бегаем. Что мы так работы лишимся. Я сегодня вернусь ночевать на конюшню. Тогда ей и скажу.

Дэнди упрямо откинула густые черные волосы.

– Лучше уж давай Роберту скажем, что она бегает за Джеком, и пусть возвращается туда, откуда явилась, – зло сказала она. – Мне не нравится, что она со мной в комнате живет. Не нравится, что она вешается на Джека. Я его первая увидела. И он меня увидел. Он меня приметил с того самого первого дня, Мэрри. У нас ничего не было, только чтобы его отцу угодить. Сама знаешь.

Я на мгновение задумалась. Вспомнила, как горячо смотрел на меня Джек, как спрашивал, вижу ли я его во сне. Вспомнила, как он смотрел на меня, когда я плавала, и как разозлился на мое безразличие.

– Он такая же кокетка, как и Кейти, – сказала я холодно. – Пойдет с любой девушкой, если она ему польстит, и засмотрится на любую, если та его к себе не подпустит. Я бы не удивилась, закрути он с ней.

Дэнди схватила меня за руку.

– Я серьезно, Мэрри, – поспешно сказала она. – Я его держала на расстоянии, потому что хотела посмотреть, как его отец себя поведет, а здесь все стало совсем по-другому. Я узнать хотела, можно ли изменить это чертово будущее, что Роберт ему уготовил. Но я его захотела, как только увидела. И до сих пор хочу.

Я отстранила ее от себя и внимательно на нее посмотрела. Я знала Дэнди, я наблюдала за ней и любила ее внимательно, как мать, и неустанно, как любовник. Я знала, что она не говорит всей правды. О чем она умолчала, так это о своей гордости и тщеславии. Она не могла вынести и мысли о том, что Джек пойдет на сеновал с хорошенькой светленькой нищенкой, хотя послушался отца и пальцем не притронулся к Дэнди за много искушающих месяцев. Дэнди была самой хорошенькой из всех, кого мы с нею знали, и одной мысли о том, что она спустится на второе место, было довольно, чтобы она взвилась.

– Ладно тебе, Дэнди, – попыталась я урезонить ее. – Я знаю, что он тебе нравится. Он милый парнишка. Тщеславный, как мартышка, но довольно милый. Но ты же знаешь, что на его счет думает Роберт; он для него хочет очень высокого взлета. Ты ничего не получишь, кроме поцелуев и возни. А ты можешь большего добиться. Когда станешь Мамзель Дэнди, будут вокруг тебя мужчины куда лучше Джека! Как говорит Роберт, не теряй голову, и замуж удачно выйдешь. Все лучше, чем поваляться в сене с парнем, чей отец тебя уничтожит, если застукает.

Она на мгновение заколебалась, но потом мы услышали, как хлопнул люк в комнате над конюшнями, и глаза Дэнди сверкнули.

– Ах, она шлюшка проклятая! – бросила Дэнди, вырвав у меня руку и бросаясь к конюшням.

Я попыталась бежать за ней, но у меня по-прежнему болели ребра и плечо. Когда я, хромая, добралась до конюшен, Джек сбегал по лестнице, натягивая куртку. Он одарил меня одной из своих косых плутоватых усмешек.

– Привет, Мэрри, – сказал он. – Дэнди выставила меня из вашей комнаты, сказала, что хочет переодеться к ужину. Увидимся.

– Что ты делал в нашей комнате, Джек? – спросила я, гадая, что он ответит.

Он подмигнул.

– Ты серьезная, как вол, Мэрри, – сказал он.

– Отец тебя не предупреждал насчет Кейти? – полюбопытствовала я.

Темные глаза Джека замерцали.

– Половина Уарминстера с ней путалась, – сказал он. – Отец и слов тратить не стал. Он знает, что я не дам этому помешать работе. И знает, что она не забрюхатеет. Знает, что это не любовь. Ему все равно.

На мгновение Джек улыбнулся.

– Ревнуешь, Мэрри? – тихо спросил он. – Думала, я целовал мягкие волосы у нее на затылке, лизал впадинку между лопатками? Хотела, чтобы с тобой так?

Я отступила, чтобы он четко увидел мое лицо в свете роговой лампы. Я знала, что оно спокойно, что глаза у меня ясные, бесстрастные.

– Нет, – сказала я. – Я не хотела, чтобы так со мной. Никогда не захочу. Ни ты, ни другой мужчина. Я гадала, насколько ты мужчина, сможешь ли пойти против отцовского слова или останешься девственником до конца своих дней, чтобы ему угодить. Теперь поняла, что у тебя встает только там, где он разрешит.

Джек от этой насмешки побагровел.

– От вкуса твоего я не в восторге, – изысканно сказала я. – Но не забывай, что отец тебе только ее и позволил. Сказал, что с Дэнди тебе нельзя.

Джек нетерпеливо вскинул руки.

– Дэнди! – воскликнул он. – Ты только о ней и думаешь!

– А ты о ней не думаешь? – тут же спросила я, быстрая, как притравленный ястреб.

Джек пожал плечами.

– Не особо, – легко сказал он. – Я без нее проживу.

– Хорошо, – ответила я.

И говорила я всерьез. Роберт Гауер был единственным в мире человеком, который согласился бы содержать и кормить Дэнди и меня, пока я, расшибленная и больная, не могла работать, а Дэнди еще не научилась ничему, что могла бы продать сама по себе. Мы зависели от него так же, как его слуги из работного дома. Теперь я знала, что Дэнди хочет Джека, и боялась, что она станет его ловить. Между нами и замерзшими дорогами Уарминстера стояло только одно – уважение Джека к желаниям отца.

– Не забывай, отец тебе на нее смотреть не велел, – настаивала я.

Джек пожал плечами и завел глаза в темнеющее ночное небо.

– Мэрри, ты как монашка. Не нужна мне твоя чертова сестра. Мне хватает валяния в сене. Кейти предложила за просто так. Буду заниматься этим с Кейти, к Дэнди не притронусь и десятифутовым лодочным шестом. Хорошо?

– Хорошо, – наконец сказала я.

Я изо всех сил надеялась, что будет хорошо.

11

Я думала, что увижу Кейти в разодранной рубашке и с расцарапанным лицом. Может, она и была отребьем из работного дома и уарминстерской шлюхой, но я не думала, что она превзойдет мою сестру в искусстве потасовки. Но когда я медленно взобралась по лестнице в спальню на чердаке, Кейти и Дэнди сидели бок о бок, расчесывали друг другу волосы и хихикали.

– Он сует руку мне под рубашку! – услышала я голос Кейти.

Дэнди радостно хихикнула.

– Я ему говорю: «Уж не знаю, что ты там ищешь, Джек!»

Дэнди закатилась хохотом, услышав это замечание.

– Откуда тебе знать! – протянула она. – А он что?

– Берет меня за руку и сует ее себе в бриджи! – с торжеством сказала Кейти.

– И? – продолжила Дэнди.

Острое, голодное личико Кейти стало жадным.