Роберт тут же вышел и пожал ему руку как равному. Уильяму было велено отнести саквояж в дом.

– Он будет спать в доме, – шепнула мне Дэнди.

– А где он будет есть? – отозвалась я, полагая, что важная граница пролегает там, где дается право войти в столовую.

Джек вышел, и его представили гостю.

– Мой сын Джек, – сказал Роберт. – Джек, это синьор Джулио.

– Иностранец, – прошептала потрясенная Дэнди.

– Зовите меня Дэвид, – ответил акробат, широко улыбнувшись. – Синьор Джулио – это рабочий псевдоним. Мы решили, что так лучше звучит.

Роберт обернулся так быстро, что заметил, как мы отпрянули от окна.

– Спускайтесь, вы двое, – позвал он.

Мы сбежали по лестнице. Дэнди вытолкнула меня вперед. Я была в рабочих бриджах и белой ушитой рубашке, когда-то принадлежавшей Джеку. Увидев, как меня рассматривает гость, я зарделась. Но когда подняла глаза, поняла, что он оценивает мою силу – так я могла бы смотреть на нового жеребенка, прикидывая, на что он способен. Гость кивнул Роберту с явным удовольствием.

– Это Меридон, – представил меня Роберт. – Помешана на лошадях. Но если сможете ее загнать наверх, буду признателен. Ей это не по душе, и я дал ей слово, что заставлять не стану. Она боится высоты.

– Таких много, – мягко сказал Дэвид. – И иногда они в итоге становятся лучшими.

Выговор у него был певучий, я такой слышала у одного торговца лошадьми из Уэльса, который продал па самого маленького и упрямого пони, какого я видела в жизни.

– А это Дэнди, ее сестра, – продолжил Роберт.

Дэнди медленно прошла вперед, глядя Дэвиду в лицо, и на губах ее появилась тень улыбки, когда она заметила, как он осмотрел ее всю, от темной макушки до подъема ног.

– Люди станут платить, только чтобы тебя увидеть, – очень тихо сказал ей Дэвид.

Дэнди широко ему улыбнулась.

– Ладно, – оборвал их Роберт. – Идем в амбар. Мой парнишка сказал, что все развесил, как вы велели, но если чего недостает, сейчас же поправим. Если все, как вам надо, девочки и Джек готовы сейчас же начать учиться.

Дэвид кивнул, и Роберт повел его через ворота конюшни в сад, а потом к выгону. Дэвид, следуя за Робертом, поглядывал по сторонам и, наверное, как и я, думал, что перед ним человек, который многого достиг одним лишь тяжелым трудом и смекалкой.

Роберт, несколько рисуясь, распахнул дверь амбара, валлиец зашел внутрь и осмотрелся. Он распрямился, высоко поднял голову. Я пристально за ним наблюдала и увидела, как из нового наемного работника, который появился на дворе конюшни, в своей стихии он мгновенно преобразился в артиста.

– Все хорошо, – сказал он, кивнув. – Вы, стало быть, разобрали мои рисунки?

– Я все сделал согласно вашему письму, – гордо ответил Роберт. – Плотник понятия не имел, что нужно, так что мы частично полагались на догадки.

Он вынул из кармана трубку и набил ее табаком.

– Все правильно угадали, – сказал Дэвид.

Он подошел к веревочной лестнице и бережно ее покачал. Она заизвивалась по всей длине, как змея. Дэвид окинул взглядом арену.

– Хорошая, ровная, – одобрительно произнес он.

Он подошел к тренировочной трапеции, походка его не напоминала шаг обычного человека. Мышцы у него были такие крепкие, и ступал он так плотно, что казался поджарым и ловким, как дворовый кот, готовый к прыжку. Я покосилась на Дэнди; в ответ она мне подмигнула.

Валлиец слегка подпрыгнул, подняв руки над головой, и я увидела, как побелели его костяшки, когда он ухватился за перекладину. Пару мгновений он висел неподвижно, потом вытянул ноги под прямым углом и махнул ими назад с плавным текучим усилием, бросившим перекладину вперед. Он три раза качнулся, потом отпустил руки и, перевернувшись через голову, приземлился перед нами на ноги, твердо, как скала. Его голубые глаза блестели, белозубая улыбка сияла.

– Здесь не курите, – дружески сказал он Роберту.

Роберт как раз разжег трубку и удивленно вынул ее изо рта.

– Что? – не поверил он.

– Не курите, – повторил Дэвид.

Он повернулся к Джеку и нам с Дэнди.

– Здесь нельзя курить, есть, пить, валять дурака. Разыгрывать друг друга. Не вздумайте выделываться на веревках и перекладинах. Не приходите сюда в дурном настроении, не затевайте шашни. Здесь вы будете учиться на артистов. Относитесь к этому месту как к церкви, как к королевскому двору. Не считайте его обычным. Оно должно быть волшебным.

Роберт тихо вышел и выбил угольки из трубки на мокрую траву. Он ничего не сказал. Я вспомнила, как однажды он сказал Джеку и мне, что на арене нельзя ссориться. Теперь и амбар становился почти священным. Я пожала плечами. За все платил Роберт. Если он решил построить амбар, где ему не позволят курить трубку, и платить человеку, который будет ему приказывать, это его дело. Он увидел, что я на него смотрю, и печально мне улыбнулся.

Дэнди и Джек были зачарованы. Им внушала трепет мысль о том, что амбар для занятий превращался в особенное место, где им предстояло стать особенными людьми.

– Это волшебство, – продолжал Дэвид, и его напевный говор стал отчетливее. – Потому что тут вы станете артистами – людьми, которые творят красоту, как поэты, художники или музыканты.

Он резко повернулся к Роберту.

– Здесь не топят? – спросил он.

Роберт удивленно на него посмотрел.

– Нет, – ответил он. – Я видел печку на ваших рисунках, но подумал, что вам тут и так тепло будет от работы.

Дэвид покачал головой.

– Нельзя разогреть сухожилия работой, – сказал он. – Они остывают и тогда тянутся или даже рвутся. Потом неделями не можешь работать, пока не заживет. Не отапливать здание – это ложная бережливость. Я не могу работать без печки.

Роберт кивнул.

– Я-то думал про работу с лошадьми, – сказал он. – С ними вечно разгорячишься. Но я нынче днем велю поставить здесь печку. Сможете использовать амбар до тех пор?

– Можем начать, – величественно произнес Дэвид.

Он взглянул на Дэнди.

– У тебя есть бриджи, вроде тех, что на твоей сестре? – спросил он.

Дэнди оскорбилась.

– Я буду в короткой юбке! – воскликнула она. – Роберт обещал! Я не надену бриджи!

Дэвид с улыбкой повернулся к Роберту.

– В короткой юбке? – спросил он.

Роберт кивнул.

– Розовой, – добавил он. – В коротенькой юбке в сборку, с блестящими пуговицами, и в свободной рубашке.

– Безопаснее будет с голыми руками, – заметил Дэвид. – Легче ловить.

Роберт пососал холодный черенок трубки.

– Голые руки, голая шея, корсажик и юбка выше колен? – спросил он. – Да меня под суд отдадут!

Дэвид засмеялся.

– Сперва вы заработаете состояние! – сказал он. – Если девушка согласится.

Роберт ткнул черенком трубки в сторону Дэнди.

– Да она бы и голышом полезла, только намекни, правда, Дэнди?

Дэнди опустила темные глаза так, чтобы все видели изгиб ее темных ресниц на фоне розовых щек.

– Я бы надела юбочку и маленький облегающий лиф, – скромно предложила она.

– Хорошо, – сказал Дэвид. – Но учиться нужно в бриджах и теплой куртке с короткими рукавами.

– Иди в дом, Дэнди, – приказал Роберт. – Миссис Гривз подыщет тебе что-нибудь из вещей Джека или Уильяма. Поторапливайся.

Он взглянул на Джека и меня – мы стояли в бриджах для верховой езды и рабочих куртках.

– Эти двое правильно одеты?

– Да, – ответил Дэвид.

– Тогда я вас оставлю, – неохотно произнес Роберт Гауер. – Вы помните наше соглашение: они должны научиться прыгать на трапецию и перелетать к Джеку и обратно на площадку за два месяца.

– Помню, – ровным голосом ответил Дэвид. – А вы помните мои условия.

– Ежедневная плата наличными, – подтвердил Роберт. – Если будете работать до одиннадцати, потом можете позавтракать в кухне. После этого – дневные занятия и обед в кухне в четыре.

– Потом им надо будет отдохнуть, – твердо произнес Дэвид.

Роберт кивнул.

– Тогда девушки смогут заняться костюмами, – сказал он. – Но завтра я обещал взять Мэрри на конскую ярмарку.

Дэвид кивнул, дождался, пока Роберт выйдет, и закрыл за ним дверь амбара. Потом посмотрел на Джека и меня.

– Давайте приниматься за работу, – сказал он.

7

Боясь веревок и качелей под высоким сводчатым потолком амбара, я ожидала худшего; я была уверена, что Дэвид в первое же утро заставит нас лезть на самый верх. Но он этого не сделал. Еще до того, как Дэнди вернулась из дома, обиженная и прекрасная в мешковатых домотканых бриджах Уильяма и полотняной рубашке Джека, Дэвид велел Джеку и мне пробежаться – сперва рысцой, а затем – бегом пять кругов по амбару.

Потом он велел нам бегать задом наперед и танцевать на одном месте, пока мы не раскраснелись и не запыхались. Тщательно уложенная короной коса Дэнди расплелась, и она небрежно свернула ее в узел на шее. Но мы, все трое, были выносливы, как рабочие пони. Мы с Джеком каждый вечер репетировали трюк без седла и сделались быстры и подвижны, как борзые. А Дэнди, хотя и норовила улизнуть и подремать на солнышке, как только выдавался случай, выросла в кочевьях и могла пройти двадцать-тридцать миль за день без труда – и еще плавать наперегонки после этого.

– Годитесь.

Дэвид и сам задыхался, когда мы рухнули на опилки отдохнуть.

– Я боялся, что вы будете пухлыми и ленивыми, но у вас хорошие мускулы и дыхалка отличная.

– Когда мы полезем наверх? – спросила Дэнди.

– Когда угодно, как захочешь, – беспечно ответил Дэвид. – Я проверю оснащение, пока вы будете завтракать, а потом можешь лазать вверх-вниз, когда пожелаешь. Я покажу, как падать на сетку, и как только вы этому научитесь, вам ничего не грозит.

– Я не знаю, смогу ли, – сказала я.

Я старалась говорить спокойно, но от пульсирующего страха в животе у меня перехватывало дыхание.

Дэвид улыбнулся мне. Его огромные усы по-прежнему завивались на потных щеках.