— Последние четыре года работал каждый День благодарения. Я доброволец, поэтому никому из ребят с семьями не нужно работать. Мои сестры уезжают к свекровям. Поэтому я ничего не пропускаю. Рождество, с другой стороны, это своего рода день семьи. Каждый год мы собираемся в доме моих родителей. В том числе все пять моих племянниц и племянников, проводим ночь вместе, просыпаемся следующим утром, завтракаем маминым домашним пирогом и запеканкой. Ранним утром для маленьких детей приходит Санта. Когда они играют со своими игрушками или спят от переедания конфет, найденных в новогодних носках, взрослые обмениваются подарками, — Бретт пожимает плечами, словно это не имеет большого значения, но я бледнею. Господи, услышать о моем Рождестве с Карой и об алкогольном марафоне — печально. — Давай войдем, Джесс. Не хочу, чтобы ты простудилась, а этот свитерок не особо согревает тебя, — говорит он, глядя на мой розовый свитер с глубоким декольте. Это еще одна вещь из коллекции Кары Рид.

— Ты работаешь в этом году? На День благодарения я имею в виду.

— Неее, ребята поймали меня на том, что я работал последние несколько лет, так что Смит опередил меня и подписался работать. Он сказал, что будет счастлив избежать родственников жены, но это херня.

Не подумав, я ляпнула о том, что приглашаю его, зная, что для него это будет волнительно.

— Проведи День благодарения со мной и моей семьей.

— Нет, малыш. Нет смысла в этом разговоре. Ты проведешь время со своей семьей, а потом можешь приехать ко мне и дать мне все благодарение, в котором я нуждаюсь, — шутит он, но улыбка не касается его глубоких зеленых глаз.

Я знаю, что будет нелегко победить. Бретт пока не знает, что это бой. Но он уже проиграл эту битву. Я ни за что не оставлю его одного дома, на его первый День благодарения за много лет.

— Пожалуйста, поедем, Бретт! Ты можешь смотреть футбол с моим братом, пока мы с мамой готовим. Мы всегда много готовим. Ты поможешь съесть всю еду, чтобы она не пропала. Пожалуйста! Я могу представить тебя, как друга. Это не должно быть, как «знакомство с родителями». Знаю, мы не хотим торопиться, но я не позволю тебе провести День благодарения в одиночестве. Пожалуйста! — скулю я, как ребенок.

Бретт закатывает глаза и громко вздыхает:

— Хорошо, детка, не надо хлопать ресницами. Я приеду. Какое пиво пьет твой брат?

Визжу и пытаюсь перелезть через консоль Бретту на колени. Ему действительно нужен более крупный автомобиль. Я небольшая девочка, но эта машина с наперсток. Успев растянуться верхней частью тела над консолью, я застреваю и мне приходится работать с тем, что имею. Укладываюсь на грудь Бретта и дарю ему страстный поцелуй.

Он смеется мне в губы.

— Я за то, чтобы начать День благодарения сегодня. У тебя случайно нет индийского костюма? — спрашивает Бретт, поглаживая мое неуклюже зажатое тело. Он запихивает обе руки в мои джинсы и сжимает ягодицы.

— Бретт, у тебя такие холодные руки! — пытаюсь отпрыгнуть, но мужчина держит меня слишком крепко. Так или иначе мне некуда прыгать в машине размером с консервную банку.

— Знаю, я говорил тебе, что мы должны войти внутрь. Просто дай мне минутку, я грею руки, — Смеется он, сжимая меня, пока я пытаюсь выбраться из его стальной хватки. Но все бесполезно, Бретт намного больше и сильнее меня. Однако я могу ударить его, причинив боль, но не фактически.

— Если ты не прекратишь, я не... стану заниматься с тобой сексом вечером, — почему-то от моих слов он лишь громче смеется.

— О, сладкая Джесси, не обещай угроз, которые не сможешь выполнить.

— Я точно могу отказаться от секса на одну ночь, — отвечаю я, симулируя уверенность в себе.

— Хорошо, красавица, но не трать время, выясняя это. Поверь, от этого никто не выиграет, — Бретт прав. Может, я раздражена из-за него, но с нетерпением жду ночи с ним.

— Мы можем просто пойти внутрь, пиво в холодильнике так и манит меня.

— Джесси Эддисон, ты возбуждаешься от него?

— Наверное, — честно отвечаю ему. Я пью больше, с тех пор как встретила Бретта, но есть что-то в том, чтобы вместе свернуться на диване и попробовать несколько сортов пива.

— Хорошо, мне нравится! Ты становишься немного дикой, когда я трахаю тебя после пары бутылок пива. — мужчина выходит, обходит вокруг машины, чтобы открыть мою дверь.

Есть кое-что, к чему я никогда не привыкну. К тому, что Бретт всегда ведет себя как джентльмен. Помню, как назвала его джентльменом после фразы о том, что он оттрахает меня. Вот какой Бретт. Он роняет слово «трахать», словно запятую. Если парень выпивает, это слово можно услышать во всех частях речи: как существительное, как глагол, местоимение или прилагательное. Поначалу это шокировало, но теперь мне даже нравится. Неприятно говорить, но я приняла его красочную лексику, как часть «пакета услуг» с аппетитным детективом Шарпом. Возможно, я становлюсь наивной дурочкой, но его разговоры о наших действиях в спальне, слегка возбуждает. Ладно, очень возбуждает.

— Так что, День благодарения в моем доме? — спрашиваю я, прежде чем выйти из машины. Хочу убедиться, что мы на одной волне.

— Я уже сказал. Да. День благодарения в твоем доме. Я испеку пирог или еще что-то.

— Нет! — кричу я, пугая Бретта.

— Боже! Что с тобой? — он останавливается посреди тротуара.

— Бретт, я пробовала твою стряпню. Последнее, что мне нужно, чтобы моя мама и брат загнулись от пищевого отравления. Просто принеси пиво и не думай варить его самостоятельно.

— Какая ты жестокая! Раз так, сегодня все будет оочень медленно, — Бретт придерживает дверь.

— А разве это плохо? Потому что звучит довольно, хм... интересно.

— Ох, детка, ты даже не представляешь, о чем говоришь, — и мужчина тащит меня в свою квартиру.

Спустя несколько часов он доказывает, что медленно, не всегда хорошо. Это пытка и мой абсолютный фаворит.


Глава 24


Джесси


В субботу ночью я еду в бар, чтобы встретиться с Бреттом и Калебом. Ребята выпивают и курят дорогие сигары, провожая в отставку коллегу-детектива. Ранее Бретт спросил меня, хотела бы я встретиться с ними или предпочла бы остаться дома. Остаться дома холодной ветреной Чикагской ночью было заманчиво, но мы постоянно делаем это. Выйти куда-то — звучало весело, особенно, когда Бретт сказал, что это танцевальный клуб, а не обычный спорт-бар. Поскольку мы отошли от привычного, у меня появилась возможность надеть что-то особенное.

После трехчасового похода по магазинам я нашла супер короткое темно-синее платье. Мне хотелось ошеломить Бретта. Ведь именно это поддерживает отношения живыми. С таким платьем не должно быть никаких проблем, оно лишь добавит остроты. Верх платья был в виде креста, приподнимавшего грудь. Я надела его с теми же сапогами Кары, в которые была обута на нашем первом свидании. Бретт весь вечер смотрел на мои ноги, так что, «очевидно», ему понравилось. Вероятно, я задумалась, потому что не видела Эрика, пока не врезалась ему в грудь.

— Что на тебе надето?

Потирая щеку, которой приложилась к груди брата, я смотрю вверх и встречаю яростный взгляд.

— Господи, Эрик. В чем, черт возьми, твоя проблема?

— Ты только что вошла в бар... в нижнем белье? — спрашивает он, будто я потеряла рассудок. Видимо, он решает, что да, потому что быстро снимает куртку и набрасывает на меня.

— Прекрати, ты испортишь мою прическу, — говорю я, убирая его дурацкую куртку подальше.

— Джесси, что ты тут делаешь? — брат наклоняется к моему лицу, пытаясь запугать. Иногда он такой придурок. Клянусь, Эрик все еще относится ко мне, как семилетней сестренке.

Мой брат на три года старше, и всегда был строг со мной. Может, я и невысокого роста, но Эрик точно нет. Я похожа на маму, а Эрик — вылитый отец. Светлые, идеально уложенные волосы и глаза цвета ириски. Он не огромный, как Бретт, но тоже в хорошей форме. Когда мы учились в школе, брат пугал всех парней, которые смотрели в мою сторону. Когда Эрик уехал в колледж, то оставил половину футбольной команды присматривать за мной. Я виню его в том, что у меня не было парня до колледжа. Поэтому слушать его расспросы о моей одежде и почему я здесь, раздражает до чертиков.

— Уйди с глаз моих, презренный человек, — говорю я, как подросток. Пытаюсь пройти мимо, но он хватает меня за руку, разворачивает и толкает к стене.

— Пойдем, я отвезу тебя домой. Понятия не имею, что ты здесь делаешь, особенно с такой прической, но ты здесь не останешься.

— Шутишь, что ли? Убери руки! Знаешь что, неудачник, я взрослая женщина, ты не можешь меня заставить. Теперь отпусти меня, пока не получил коленом в пах.

— Так все, ты уходишь, — Эрик наклоняется и забрасывает меня на плечо.

— Опусти меня! Я в стрингах, и ты сверкаешь моей задницей, — кричу я, пытаясь спустить низ.

Я убью его. Брыкаюсь, пытаясь пнуть его в живот. Должно быть, я добилась своего, потому что слышу его ворчание и чувствую руки, опускающие меня на ноги. Вместо того чтобы освободиться, я оказываюсь прижатой к чьей-то груди. Изо всех сил пытаюсь вырваться, перевожу взгляд и встречаю разгневанные глаза Калеба.

— Все хорошо, малышка, я с тобой, — он пытается успокоить меня и снова шепчет, — я с тобой.

— Джонс, наручники, — слышу, как Бретт орет позади меня.

Я смущена, увидев брата лежащим на земле лицом вниз. Бретт одним коленом придавливает его спину и тянет руки Эрика назад. Впервые в жизни я слышу, как мой брат ругается. И это не заурядные ругательства. Из моего брата вырываются такие фразы, что составили бы серьезную конкуренцию словам Бретта. Калеб отпускает меня на мгновение, чтобы показать значок полицейского вышибале, который примчался к нам. Офицер достает из кармана наручники и надевает их, пока Калеб тянет меня обратно к своей груди. Я слышу щелчок металла, и как Бретт зачитывает Эрику его права.

— Калеб, отпусти меня.