Этот разговор только что перешел в разряд «полный бред». Бретт всегда ведет себя забавно, но этот нелепый разговор странный даже для него. Собравшись мысленно инвентаризировать овощной отдел, я ловлю лучик смешинки в его глазах. Боже мой! Он морочит мне голову. Снова. Надеюсь, я не ошибаюсь, потому что собираюсь отомстить этому шутнику.

Оглядываю Бретта с головы до ног и качаю головой, притворяясь, что обдумываю возможные варианты.

— Хорошо, — спокойно отвечаю я, — думаю, мне придется сказать: средний маринованный огурец.

— Что? — недоверчиво переспрашивает он.

— Да, определенно, средненький маринованный огурец, — опускаю взгляд, притворяясь смущенной, но, в действительности, отчаянно пытаюсь спрятать улыбку.

— Что? — кричит Бретт. — Средненький?! Маринованный огурец? Джесси, тебе нужны очки! — кричит он, пытаясь защитить свое мужское достоинство. Я не могу сдержаться и начинаю смеяться, стирая недоверие с его лица.

— О, я понял. Ты сегодня решила посмеяться, да? Ха-ха. Веселая и умная зараза, —Бретт притворяется раздраженным, а я продолжаю смеяться. — Да, теперь можно смеяться, потому что я собираюсь засолить тебя — он наклоняется к моему уху и шепчет: — Жестко.

Я затихаю, чувствуя, как становлюсь влажной, и это не имеет никакого отношения к холодному душу. Кто знал, что такие нелепые слова могут возбудить меня. Но та манера, которой их произносит Бретт, превращает меня в распутную женщину.

Мужчина приподнимает меня и прижимает к стене, а я оборачиваю ноги вокруг его талии. Одной рукой он включает горячую воду. Она нагревается на несколько градусов, но этого достаточно, чтобы задержаться в душе еще на двадцать минут. Бретт выполнил свое обещание. Мы окрестили мой душ. Жестко.


Глава 22


Бретт


Прошло семь недель с тех пор, как Сара заявилась в «Неллз». Должен сказать, я никогда не думал, что у меня будет еще один шанс с Джесси. Все пошло наперекосяк, но мне не стоило недооценивать ее. Она больше не спрашивала о Саре, и это меня удивляет. Я жду того дня, когда Джесс усадит меня рядом, чтобы «поговорить», но она этого не делает.

После первых двух недель стало заметно, что Джесси ведет себя странно, когда, среду вечером, я отвожу ее домой. Она крепко обнимает меня и повторяет, что хорошо провела время. Джесс говорит миллион слов в минуту и прикусывает ноготь большого пальца. Явный признак того, что Джесси нервничает. Сначала я ничего не понимал, но когда она не пыталась связаться со мной по четвергам, то быстро выяснил причину.

Мы с Джесси переписываемся целыми днями. Она пишет мне сладкие сообщения, а я посылаю ей развратные. Но по четвергам девушка молчит. Она, должно быть, запомнила, что по четвергам я бываю у Сары. Поэтому стараюсь звонить ей каждый вечер, как только возвращаюсь домой. Мы говорим часами, и это лучшее время за весь день.

И если Джесси страшится четвергов, то я их ненавижу. Я ходил к Саре каждый день после её нервного срыва в «Неллз». Первые два дня она просидела взаперти в своей спальне. Сара ничего не ела, и если бы я не слышал переключение телевизионных каналов и шум душа, то волновался бы. На третий день я ушел с работы пораньше, чтобы проведать ее, и когда пришел туда, Сара стояла в кухне с огромной улыбкой на лице.

— Эй, секси! Я ждала, когда ты появишься, — говорит она, перекидывая светлые волосы через плечо. Когда женщина опускает руку, я ловлю блеск на ее левой руке.

— Как поживаешь, Сара? — спрашиваю я, пытаясь понять, какого черта она до сих пор носит кольцо.

— Хорошо. Ты так и будешь стоять в дверях и пялиться на меня всю ночь или зайдешь внутрь? — в ее откровенности нет ничего необычного, но я все еще веду себя подозрительно.

— Я приготовила ужин, — говорит Сара, доставая кастрюлю из холодильника. Она всегда готовила странную еду. Возможно, эта еда не для всех странная , но я точно не поклонник. Женщина готовила южные блюда, такие, как: картофельный суп с большим количеством масла или жареные макароны с сыром в масле. Простите, но разве макароны с сыром необходимо жарить в масле? Ее семья бредила по её кулинарии, но я никогда не мог понять те кусочки теста с лапшой в курином супе. Она называла это блюдо — курицей с клецками. А я называл его гадостью. Однако когда Сара меняла направление в кухне, это было восхитительно.

Мое любимое блюдо — многоуровневая мексиканская подлива. Сара готовила ее на мой день рождения или когда мы праздновали что-то особенное. Боже, она была божественной. Поэтому, когда вижу развернутое блюдо, покрытое листьями салата и украшенное сметаной, мой взгляд устремляется к ней.

— Что это? — спрашиваю я скептически.

— Подлива, — Она ведет себя так, словно это обычное блюдо. Но мы оба знаем, что все не так. Это память. Счастье. Наше прошлое. Я еле сдерживаюсь, чтобы не схватить чертово блюдо и не швырнуть через всю комнату. Желаю увидеть, как оно разлетится на миллион кусочков, как наше будущее. Чертова подлива!

Пытаясь прийти в себя, я говорю:

— Рад, что тебе лучше. Мне нужно вернуться на работу.

— Детка, ты еще не ел.

— Не называй меня так! — кричу я.

— Боже, это просто ужин. Перестань нервничать, — отвечает Сара, закатывая глаза в ответ на мою выходку. — Ты ведешь себя как придурок. Я все та же новая Сара.

— Ужин, да? — я знаю, что она врет, но не могу понять, почему. — Что ты делаешь? Ты не готовила для меня много лет. Теперь через два дня после появления в обществе и встречи с моей женщиной, ты готовишь для меня любимое блюдо? Зачем? — начинаю я злиться. Эта женщина сводит с ума своими действиями. — Пожалуйста, просто скажи мне, зачем?! — кричу я через всю комнату.

— Потому что ты единственный, кто не отвернулся от меня, — говорит Сара, шагая ко мне. — Потому что я знаю, что испортила твои отношения с этой девушкой. И... и потому что скучаю по тебе, — говорит она нехарактерным для Сары голосом.

Я делаю шаг вперед, пытаясь получше разобраться в ситуации. Она делала все, чтобы оттолкнуть меня, и теперь скучает по мне? Ошеломленный ее признанием, я не могу остановиться, чтобы оценить свои чувства, но это не мешает комку формироваться в моем горле.

Сара сокращает расстояние между нами, положив руки мне на грудь:

— Я скучаю по тебе, детка, — повторяет она, глядя в пол. — Мы можем что-нибудь придумать, чтобы снова узнать друг друга. — женщина носочком вырисовывает узоры на ковре и наклоняется ко мне. Я не узнаю ее. Она такая робкая и застенчивая. Она как... Джесси. Дерьмо! Джесс. Я отшатываюсь от Сары, и, к счастью, она не следует за мной.

— Продолжай, — требую я.

У меня есть необъяснимая потребность выслушать её. Думал, что буду волноваться, когда, наконец, услышу эти слова из ее уст. Пару недель назад я был бы в полном восторге, получить еще один шанс на совместную жизнь. Но сейчас мне тревожно.

— Я подумала... — Сара умолкает. Любая надежда, которая появилась в моем сердце, угасает, когда я замечаю ее улыбку. Это одна из ее игр.

— Черт, Сара! — взрываюсь я и не могу отдышаться.

Эта женщина стоит передо мной и шутит про то, что ей не хватает меня, после всего ада, что я пережил. Я годами надеялся, что однажды верну свою жену, но для нее — это одна большая шутка. Единственное, что сдерживает меня, это осознание того, что это не ее вина. Я потерял жену, но она потеряла себя.

Все эти игры — другая история. Я имею полное право злиться. Сара может не в состоянии контролировать то, кем стала после аварии, но она решила вести эмоциональную войну со мной последние несколько дней. Сначала Джесси, и теперь вот это. Драма на драме, в которой участвует Сара. Мне нечего сказать. Я уже пробовал все возможное, чтобы пережить это. Пора смириться и признать, что нам ничего не исправить. В какой-то момент придется понести потери и уйти, но я не могу убедить себя, что пламенная женщина, которая владела моим сердцем, потеряна.

Поворачиваюсь к двери, чтобы уйти. Я не доставлю ей удовольствия видеть мою реакцию.

— Бретт, погоди! — со смехом говорит Сара. — Я говорю правду. Может не так, как ты хочешь, но я скучаю по тебе. Не поверишь, но я помню, что была счастлива с тобой. Я помню день, когда ты сделал предложение. Боже, это было банально, — женщина продолжает смеяться. — Серьёзно, было хреново. — упираю руки в бедра, предполагая, что моя поза остановит ее слова, наполненные ненавистью. — Но я помню, что чувствовала, когда ты спросил, — Сара наклоняется, покручивая кольца на пальце. — Я любила тебя, — говорит она. — И снова хочу это почувствовать, — женщина, наконец, смотрит мне в глаза, и я вижу вспышку чего-то настоящего, но затем она снова гаснет.

Я едва могу дышать. Моя грудь вот-вот взорвется. Осознаю, что собираюсь сказать, и это пугает меня до чертиков. Я не в силах больше выдержать эти эмоциональные американские горки. Не хочу постоянно ждать, что что-то изменится. Возможно, я не смогу отказаться от нее, как от человека, но я могу, наконец, позволить моей Саре уйти.

— Я любил тебя, — резко выдыхаю я. Прошедшего времени этих слов достаточно, чтобы сломить меня, но мне нужно закончить. — Сара, я всегда буду рядом. Каждый четверг всю мою оставшуюся жизнь я буду стучать в твою дверь. Ты можешь вести себя, как сука, можешь обзывать меня, можешь пытаться заблокировать меня, но я всегда буду возвращаться. Ты бы поступила так ради меня. Но больше никогда не будет Бретта и Сары Шарп. Ты ушла четыре года назад, а сегодня... — замираю в ужасе, не в силах закончить фразу. Но я должен сказать это, для нас обоих. — Сегодня я тоже ухожу, — жду, когда мои слова дойдут до нее. Безусловно, это окажет эмоциональный эффект на нее, но Сара стоит неподвижно и даже невозмутимо.

Как только собираюсь повторить свои слова, веселая улыбка озаряет ее лицо.

— Хорошо, — говорит она, проходит из кухни в спальню и запирает за собой дверь.

О дерьмо, это не хорошо.