— Джулс, — с отчаянием предупреждает он, задыхаясь.

Пытается оттолкнуть мою голову, но я отпихиваю его руки и заглатываю еще глубже. Сосу долго, упорно и не останавливаюсь, даже когда слышу его крик, затем гортанный стон, а после чувствую горячую струю, текущую по горлу. Я глотаю жидкость, ощущая прилив чистой энергии.

Он расслабляется под моими руками — все его упругое тело, мышцы, и кости словно превращаются в жидкость. Он сутулится и, наконец, сползает на пол.

Я поднимаю голову и смотрю как он распластался передо мной. Он никак не отдышится, на его красивом лице написана растерянность. Он смотрит на меня дикими глазами и выглядит полностью опустошенным.

«Я сделала это.»

Глава 9

Эмерсон медленно натягивает джинсы обратно. Смотрит на меня, а потом неверяще качает головой.

— Иисус, — говорит он, все еще тяжело дыша. — Ты хочешь меня убить?

Я ухмыляюсь, лучась самодовольством и удовлетворением. Он смеется и притягивает меня к себе, укладывая на сгиб руки. Я подчиняюсь и расслабляюсь. Мое учащенное сердцебиение выводит энергичную песню возле его горячей, потной груди.

Постепенно наши дыхания успокаиваются. Я закрываю глаза, окунаясь в безопасный мир его объятий и ощущая, как через меня несутся волны спокойствия. Я чувствую себя просто потрясающе, каждый мой нерв и клеточка тела мерцают торжеством. Я как будто могу перепрыгнуть одним махом небоскреб или спрыгнуть с огромной высоты, широко развести руки и полететь.

Эмерсон заправляет выбившуюся прядь потных волос мне за ухо и нежно целует меня в висок.

— Все хорошо? — интересуется он.

— Угу, — это все, что я могу выдавить в ответ.

Он смеется мне в шею, но неожиданно немного напрягается. Я изворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Что?

Он внимательно меня изучает, переполняемый невысказанными вопросами.

— Твой парень... — говорит он наконец.

— Мы расстались, — отвечаю тихо. — Давай не сейчас.

— Хорошо, — оживляется Эмерсон. — Потому что если ты думаешь, будто я позволю ему к тебе прикоснуться после этого...

Я хихикаю.

Он мрачнеет.

— Что смешного?

— Ты, — улыбаюсь я, во мне еще тлеет удивительное спокойствие. — Мне кажется, я сама не смогла бы... заниматься этим с ним, после... — я замолкаю, оглядываясь по сторонам. — Дерьмо! — вскрикиваю, увидев беспорядок. — Во что мы превратили это место?

Пол усеян банками и пакетами с едой, которые мы снесли с полок, когда врезались в них.

Эмерсон усмехается:

— Да уж, в тот момент я был занят более важными вещами.

Я смеюсь и тянусь, чтобы подарить ему нежный поцелуй. Эмерсон глубоко и медленно целует меня в ответ, кладет ладонь на мою щеку, поглаживая грубой подушечкой большого пальца, пока я тону в поцелуе.

Вот это, прямо здесь. Это все, что я когда-либо хотела. Это для меня — все.

Вдруг раздается какой-то шум. Я отрываюсь от Эмерсона и смотрю вверх. Двери распахиваются, и в подсобку проникает свет, когда кто-то заходит внутрь. Брит. С зачесанными назад волосами и в фартуке, под которым надета футболка и мини-юбка.

— Какого хрена? — говорит она, изумленно глядя на то, как мы, полуобнаженные, лежим на полу.

Я ахаю от смущения и хватаюсь за свою блузку.

— Убирайся! — кричит раздраженно Эмерсон, вскакивает на ноги и пытается застегнуть ширинку.

Брит выскакивает из комнаты, шокировано оглядываясь.

— Прости! — восклицает она и захлопывает за собой дверь.

Я рывком возвращаю лифчик и блузку на место, пылая от смущения. О, Боже, что она успела увидеть?!

Раздается стук в дверь, и из-за нее доносится нервный голос Брит.

— Эм? Там в баре ждет компания парней, а я не достаточно взрослая, чтобы продавать пиво...

— Отвлеки их немного, я сейчас выйду! — отвечает Эмерсон. Затем поворачивается ко мне и неловко говорит: — Э-э, извини. Я забыл, что эта дверь не запирается.

— Ты чем вообще думал?! — возмущаюсь я. Удостоверяюсь, что одежда в порядке и немного успокаиваюсь.

— Мне лучше поторопиться, пока там не разразился бунт. — Он направляется к двери, а я — следом за ним.

— Как я выгляжу?

Я вспоминаю о том, что Брит видела меня в таком виде, и еще больше краснею. Черт, она, наверное, уже растрезвонила об этом всему бару!

— Словно я только что занимался с тобой кое-чем неприличным, — отвечает Эмерсон с опасным блеском в глазах.

— Нет! — визжу я, судорожно приглаживая волосы — теперь спутанные и грязные.

Он смеется:

— Расслабься, ты выглядишь великолепно. Как и всегда, — и протягивает ко мне руку.

Смотрю на него несколько секунд, поражаясь, как я здесь оказалась после всего, что было в прошлом. Еще неделю назад я бы только посмеялась, если бы кто-то сказал, что вернусь к Эмерсону или что буду стоять перед ним на коленях в подсобке. Сказала бы, что они сошли с ума, и никогда не буду столь безрассудна и глупа, чтобы снова наступить на те же грабли. Но вот я здесь, и не чувствую ничего постыдного.

Я чувствую себя свободной.

Я беру Эмерсона за руку и выхожу с ним в бар, предельно смущенная, ведь каждый может понять, чем мы только что занимались. Но никто даже не поворачивается в нашу сторону.

— Когда ты освободишься? — спрашиваю Эмерсона, переплетая наши пальцы. Это безумие, но, до сих пор ощущая его во рту, я уже снова его хочу — на этот раз по-настоящему. Целиком.

— Когда захочешь, — усмехается Эмерсон, и по тому, как потемнели его глаза, я могу сказать, что подумал он то же самое. Потом он наклоняется так близко, что его губы нежно царапают мочку моего уха, и соблазнительно шепчет низким голосом: — Я могу закрыть это место в течении пяти минут. Только попроси.

Я ощущаю дрожь восторга, но знаю, что мне нужна передышка. Время, чтобы обдумать все произошедшее. Поэтому я отступаю на шаг, слегка упираясь руками в его грудь.

— Нет, давай пока повременим. Приезжай, когда закончится твоя смена.

— Да, мэм.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, как вдруг Эмерсон хватает меня за руку и притягивает обратно. И, прежде чем я успеваю подумать, обнимает меня и наклоняет низко над полом, захватив мои губы в обжигающем поцелуе. Я слышу радостные возгласы и свист. Затем Эмерсон поднимает меня и ставит обратно на ноги. Я моргаю несколько секунд, пытаясь отойти от головокружения и привести дыхание в порядок.

Он подмигивает:

— Увидимся позже.

Я тупо киваю. Не знаю, как мне удается повернуться и уйти, но каким-то чудом я все же возвращаюсь к машине. Открываю дверь и сажусь на водительское сиденье, до сих пор дрожа от умопомрачительного поцелуя.

Боже, этот парень умеет целоваться.

«И многое другое тоже...»

Я мысленно снова переношусь в кладовку, в тот момент, когда он посасывал мой сосок, сводя с ума своими пальцами. Съезжаю на сиденье ниже. Меня бросает в жар только при одной мысли о том, что я с ним делала!

И что хочу делать сегодня вечером...

Позже.

Я стряхиваю с себя эти мысли и запускаю двигатель. Но, даже слушая радио на предельной громкости, всю дорогу до домика я не могу остановить расползающуюся на лице улыбку чистого удовольствия, от которой моим щекам становится больно. Я словно ребенок в ночь перед Рождеством, охваченная волнением от предвкушения. Если не брать в расчет, что Эмерсон не только подарок на Рождество, но и на дни рождения, все праздники, летние каникулы: он олицетворяет собой все прекрасные события, которые я жду с нетерпением.

Сегодня вечером.


***


Вернувшись в домик, я заношу свою сумку внутрь и на этот раз распаковываюсь в одной из гостевых спален наверху, в которой я всегда раньше останавливалась. Эта комната самая маленькая из четырех спален, поэтому другим она никогда не нравилась. Я же любила крошечные пространства, ютясь на чердаке под самой крышей, где стоит слишком большая для комнатки кровать и сломанный комод. Наклееные на стенах обои с цветочным узором уже выцвели, но на окнах сохранились прозрачные голубые занавески, развевающиеся на ветру. Из окна открывается вид на берег.

Я распахиваю окна пошире, чтобы впустить теплый послеполуденный ветерок, и начинаю развешивать одежду в шкаф. Потом спускаюсь в ванную на первом этаже, чтобы положить свои туалетные принадлежности и зеркало для макияжа. И все это время я подпеваю радио, вдыхаю аромат соленого воздуха и лета. Теперь, когда меня не сковывает томительный страх встретить Эмерсона, я стала спокойной и расслабленной, а в доме исчезли скрывающиеся по углам тени.

Некоторые, но не все.

Я прохожу мимо закрытой двери, ведущей в родительскую спальню. Это единственная комната, куда я до сих пор не могу заставить себя войти. Я замираю и прикасаюсь кончиками пальцев к деревянной поверхности, будто чувствуя призраков, таящихся по ту сторону.

Это была мамина комната. Папа никогда не приезжал в домик надолго, поэтому я всегда думала об этой комнате, как о маминой. Она выбрала розовое одеяло и расписала в таком же стиле комод, когда я была еще ребенком. Я помню заляпанные краской газеты на крыльце. Она даже поместила несколько моих фото в рамки и повесила их над кроватью. Перед моими глазами как наяву встает тот день.

Тот день, когда я ее нашла.

Я чувствую боль, разрывающую грудь, но на этот раз не пытаюсь запихнуть ее поглубже. Вместо этого позволяю ей остаться, медленно вдыхая и выдыхая. Вдох-выдох.