— Откроешь пасть — сам у меня помрешь! — пообещал водитель.

— А девка-то боевая, — продолжал Настин сосед. — И классная на вид, а?..

— Не очень-то увлекайся! — предупредил его сотоварищ.

— Че, посмотреть, что ли, нельзя? — И, недолго думая, он задрал Насте юбку…

Глухой удар, раздавшийся сзади, заставил водителя подпрыгнуть на месте, черный джип вильнул, едва не влетев в кювет… В зеркальце обозрения салона возникло лицо бугая с зажатым носом, сквозь пальцы бандита капала кровь…

— С-сука, коленкой!.. — взвыл он и злобно замахнулся на девушку под искреннее ржание водителя. Внезапно раздался визг тормозов, и бугай со всего маху вмазался своим многострадальным носом в переднее сиденье…

— А ну кончай! — яростно прошипел его напарник. — Тебя предупреждали: кто эту девку тронет пальцем… К даче подъезжаем!..

Из своего положения Настя увидела только кусочек неба, часть забора и медленно разъехавшиеся ворота. Затормозивший джип вновь тронулся с места — на этот раз мягко и медленно…


— Да не волнуйтесь вы так, Лизочка. — Либидовский опустился за столик напротив девушки. — Возьмите себя в руки, ведь ничего особенного не случилось, верно? Все от того, что сейчас на солнце ужасные магнитные бури…

— При чем тут бури? — Лиза хмуро посмотрела на сексопатолога. — Настю по всему салону клиентка ищет, а ее нет… Вот нажалуется Светке… Впрочем, и Светки нет, как сквозь землю провалилась… Такого еще не было! А насчет бурь вы правы, — она тяжело вздохнула, — у меня тоже туман какой-то в голове. Может, кофе выпить вместо сока?

— Вы, часом, не в курсе, что сегодня произошло между Светой и Викторией? — Сменил тему Либидовский.

— Нет, а что?

— Не знаю точно, только Света выскочила из кабинета Виктории белая, как снег. Ну а чуть позже Светлана Юрьевна ушла из салона.

— Вика и меня сегодня вызывала, — вспомнила Лиза, — о Насте зачем-то расспрашивала.

— Ничего не понимаю! — вздохнул доктор. — Ну, вызвали девочку в больницу к пожилой женщине, которая, возможно, умирает… Мало ли что в жизни может быть? Что уж так-то, не по-человечески?.. Виктория такая всегда сдержанная женщина, и вдруг… Может, климакс?.. Хотя нет, рановато…

— Наверное, это из-за бури! — предположила Лиза. — Вы заметили, что сегодня и клиентов почти нет?

Либидовский кивнул и открыл рот, чтобы прокомментировать и это явление с точки зрения сексопатологии, но тут входная дверь резко распахнулась и на пороге с холодным, застывшим в злобной маске лицом появилась Светлана.

— Константин. — Администратор подошла к телохранителю Виктории. — У тебя там, в предбаннике, должна быть бумага… Дай мне один листок!

Телохранитель, пристально взглянув на Светлану, поспешно устремился наверх впереди нее.

В импровизированной приемной у кабинета хозяйки они остановились.

— Чего это она на тебя взъелась? — шепотом поинтересовался Костя у Светланы, косясь на хозяйскую дверь.

— Понятия не имею. Наверное, сдуру! — Она произнесла это нарочито громко.

— Тиш-ше… — с ужасом прошипел Костя. — Услышит еще…

— А мне плевать, услышит или нет! — Администратор уже почти кричала. — Я увольняюсь!

— Ты что?.. — Телохранитель растерянно приоткрыл рот.

И так и простоял с обалдевшим видом все то время, пока Светлана торопливо писала свое заявление об уходе…

— Вот, вручишь ей! — Она с торжествующим видом протянула Косте листок. И, круто развернувшись, вышла, даже не глянув в сторону кабинета.

Быстро спустившись вниз, Света прошла в кафе. Увидев Лизу и Либидовского, Светлана Юрьевна взяла три бокала шампанского и направилась к их столику.

— Ну? — Она усмехнулась и поставила перед Лизой и доктором по бокалу. — Выпьем за меня!..

— А у вас что… день рождения сегодня? — робко спросила Лиза.

— Что-то вроде этого, — кивнула администратор. — Называется, правда, немножко по-другому: не день рождения, а день освобождения!

— От чего? — осторожно поинтересовался Либидовский.

— От всего вот этого! — пояснила Светлана и широким жестом обвела рукой вокруг себя. — Давайте выпьем!

— Простите, Светлана Юрьевна, но я ничего не понимаю! — призналась Лиза.

— Лизочка, отныне для тебя я — просто Света. Я увольняюсь!..

— Вы?! — Доктор и Лиза спросили это дуэтом, и довольная произведенным эффектом Светлана залпом осушила свой бокал.


Спустя полчаса за их столиком атмосфера явно изменилась, в основном благодаря Светлане, не привыкшей к такому количеству алкоголя, которое она употребила в течение тридцати минут. Захмелевшая, она уже, наверное, в десятый раз за это время объясняла Лизе и Либидовскому, как она счастлива, что уходит из «этого террариума».

— Светочка, мне кажется, что вам не надо больше пить, — робко заметил доктор.

— Вам это кажется! — Она назидательно подняла указательный палец правой руки. — А я… Я чувствую себя прекрасно! Я наконец могу сказать громко и вслух, что ненавижу Вику! Плевать я на нее хотела… И… знаете, что я вам скажу? Все-таки там, наверху, — палец теперь указывал на потолок, — учитывается все! Поэтому она в последнее время подурнела! Не нах-ходите?..

— Нет, не нахожу, — честно признался Либидовский.

— В вас говорит корпоративная лояльность, — неожиданно без запинки произнесла сложное сочетание Светлана. — А я — свободный человек! Я объективна. Она уже не та Виктория, из-за которой мужчины выворачивали шеи.

— Как это? — поинтересовалась Лиза.

— Ну, оглядывались на нее. Сейчас в ней просматривается что-то совсем иное… Я помню, как-то вечером… Да, собственно, когда здесь кошелек нашли! Какое у нее было ужасное лицо! Прямо вижу: в полумраке она напоминала химеру с собора Парижской Богоматери.

— Ну, это вы уж преувеличиваете, — снова возразил доктор.

— Нет и нет! Вы помните — у Пушкина? «Красота и зло несовместимы»!

— По-моему, Пушкин говорил про гений и злодейство, — осторожно заметил Либидовский.

— Какая разница?!

Разговор явно приобретал философский характер, и Лиза сочла этот момент самым подходящим, чтобы удалиться:

— Извините, меня клиенты ждут… Пойду!

Доктор кивнул, а Светлана не обратила на ее слова ни малейшего внимания. Прежде всего потому, что увидела направлявшегося к их столику Константина.

— О-о-о, добрый вестник… — не замедлила она прокомментировать. — Сейчас позовет меня к Виктории, та станет уговаривать, и я, может быть, размякну…

Однако ее прогноз не подтвердился.

— Вы Викторию Сергеевну не видели? — На лице телохранителя отразилась крайняя степень растерянности.

— На тебя что, тоже магнитная буря подействовала? — полюбопытствовал Либидовский. — Она же в кабинете.

— Ее там нет… — Костя жалобно посмотрел на присутствующих.

— Ты же у входа стоял! — Не успевшая уйти Лиза покачала головой. — Она должна была мимо тебя пройти, если ушла!

— Она не проходила…

Светлана откинулась на спинку стула и неожиданно громко расхохоталась.

— Напилась, что ли? — Телохранитель неприязненно покосился на нее.

— Да, я напилась! — сквозь смех проговорила Светлана. — Но ты-то… ты! Два года тут работаешь и не знаешь, что у нее в шкафу есть дверь на улицу!..

— Какая дверь? — На Костю было жалко смотреть.

— Обыкновенная дверь! Наша Виктория — женщина-загадка: вся состоит из тайн, интриг, секретов… Ей бы в средневековье жить! Вот тогда она бы всех нас с легкостью взяла бы — и отравила!..

— Слушайте, что она несет?! — побледнел телохранитель.

— Слушай, Костя. — Лизе стало жалко парня. — Она не несет. Она знает здесь все закоулки. Так что пойди, пожалуйста, и убедись сам. Да, Светлана Юрьевна?

Лиза повернулась к столику и увидела, что Светлана, положив голову на стол, сладко спит, а на ее губах, словно приклеенная, застыла блаженная улыбка…


Спидометр показывал уже сто двадцать, когда Виктория начала сбрасывать скорость: впереди показался дачный поселок. Быстрым движением она приглушила спидолу, из которой всю дорогу гремел голос Ирен Жакоб.

Скорость наконец была сброшена, и очень медленно машина начала петлять по узким и не всегда заасфальтированным улицам поселка. Чувствовалось, что дорога эта была ей отлично знакома, настолько уверенно Вика сворачивала в довольно запутанные, порой производившие впечатление тупиков, переулки. Дачу Дрона она миновала так, что, если бы ее даже ждали здесь заранее, никто бы не заметил машину не только из окон, но и из будки охранника…

Ее целью был дом напротив этой дачи — слегка покосившийся, невзрачный, явно предназначенный на снос. Об этом свидетельствовали пустые глазницы окон, через которые просматривались стены с грязными ободранными обоями — остатки чьего-то убогого быта.

К домику Вика подъехала совсем с другой стороны, благо за ним поселок пока не имел продолжения и переходил в довольно густой, почти девственный лес.

Заглушив мотор, Виктория глубоко вздохнула и внимательно всмотрелась. Очевидно, результат ее вполне удовлетворил, потому что сразу вслед за этим она достала из-под сиденья пластиковый сверток. Нисколько не таясь, Вика развернула его и извлекла на свет довольно увесистый пистолет. Опустив оружие в сумочку, она выбралась из машины и стала пробираться к дому.


В Настиных глазах отражалась ярость. Все еще связанную и с заклеенным ртом, эти двое отморозков втащили ее в дом и, усадив на стул в полупустой комнате, ушли… Вот уже минут, наверное, пять она пребывала в этом беспомощном и унизительном положении. Терпение девушки, наконец, иссякло.

Сделав над собой неимоверное усилие, Настя поднялась со стула и начала мелкими шажками двигаться к двери… Она почти достигла своей цели, когда створки неожиданно распахнулись и на пороге, в сопровождении все тех же отморозков, появился Дон Антонио… Это действительно был он — Антон Михайлович Дронов, просто Дрон, так самозабвенно распевающий под гитару цыганские песни на четверговых вечерах Марии Петровны, «добрый гений», столько хорошего сделавший и самой Насте, и даже ее матери, человек широкой души и необыкновенной щедрости…