— Да, он в Думе. Они там иногда и по ночам заседают, — улыбнулась Катя. — Несмотря на каникулы! Но он обязательно появится. Если хотите, идите ждать в кабинет, а я вам чай принесу.

— Вот и отлично! А чай у вас просто знатный.

— Скажете тоже. — Катя порозовела от удовольствия. — Ну ладно, сидите, сейчас чай подам, а потом мне отойти на минутку надо… Ничего?

— Да ради бога!

В кабинете, в отличие от приемной, царила приятная прохлада, и Панкратов, уютно расположившись в кресле для посетителей, немного расслабился — впервые за весь этот день. Впрочем, расслабляться до конца майор не позволял себе никогда. И его чуткий слух мгновенно уловил удаляющийся стук Катиных каблучков. Надеясь, что секретарская «минутка» все же куда дольше шестидесяти секунд, Валентин стремительно встал и бросился к столу Стаса… «Ну какой мент, — иронично усмехнулся про себя майор, — упустит возможность произвести экспресс-обыск?!»

В отличие от дроновского хозяйства, стол Стаса был заполнен аккуратными папками бумаг и проспектами. Но Валентина эти документы и картинки интересовали в последнюю очередь… То, что интересовало его на самом деле, он обнаружил спустя минут пять в самом нижнем ящике письменного стола: большой, плотный кодаковский конверт.

Едва глянув на хранившиеся там снимки, Панкратов с трудом удержался, чтобы не присвистнуть: перед ним была распечатка целой пленки, снятой скрытой камерой. Вика и Дрон — вначале за столом, потом в постели… В основном в постели…

Отдаленные мужские шаги майор уловил как раз в тот момент, когда последний из снимков был у него в руках. Ему хватило секунды, чтобы, задвинув ящик, вновь оказаться в кресле для посетителей в расслабленной позе. Но только поза и была расслабленной. Лихорадочно пытаясь обдумать увиденное, он с ясностью осознал, что разговор с хозяином кабинета отменяется. Стас совсем не так прост, как ему казалось.

— Давно ждете? — Голос Стаса был доброжелателен, однако во взгляде, которым он одарил своего гостя, сквозило беспокойство.

— Минут двадцать, наверное… — Валентин притворно зевнул.

— А чай почему не пьете? — Стас кивнул на его нетронутую чашку.

— Я, — начал на ходу сочинять Панкратов, — в последнее время перестал употреблять кипяток! Вычитал, что это очень вредно, говорят, рак провоцирует…

— Ну ладно. — Станислав прошел к столу и устало опустился в кресло. — Давайте, если можно, побыстрее, я тоже сегодня вымотался. Честно говоря, если бы вы меня не заинтриговали по телефону тем, что готовы назвать имя главного злодея…

— Э-э-э… Вы меня, по-видимому, не совсем точно поняли! — заявил Валентин. — Я, собственно, никаких имен называть сегодня не собирался! Просто хотел высказать вам некоторые свои соображения.

— Послушайте. — Веригин недоуменно уставился на майора. — Я вообще-то говорил с вами по телефону час назад? — поинтересовался он. — Или это был кто-то другой?..

— Да со мной, со мной!

— Тогда в чем дело? Думские аппаратчики мозги мне, конечно, замусорили, но не до такой же степени?! Я прекрасно помню ваши слова: «Теперь я знаю, кто все это организовал»! Было такое?

— Было! — вздохнул Валентин. — Но вот ваша жена, например, уверена, что все это организовано женщиной, и она весьма убедительно свою мысль доказывает…

— При чем здесь Вика? Вы просто уходите от ответа! Тогда зачем было вообще приезжать?..

— Ладно, сдаюсь! — Панкратов махнул рукой. — Похоже, вас и впрямь на кривой кобыле не объедешь…

— А то! — ухмыльнулся банкир. — И?..

— Признаюсь, я был готов высказать одну гипотезу, казавшуюся истиной. Единственное, чего не хватало, — вашего мнения на сей счет… Но пока я вас здесь ждал, дозвонился одному своему коллеге с Петровки и появилась новая информация, разрушившая мою гипотезу, превратившая ее в пыль и прах…

— Вот как… Ну и теперь вы, разумеется, этой версией со мной не поделитесь. — Стас пристально посмотрел на майора.

— Существует такое понятие, как тайна следствия…

— Слыхали, знаем… Ну а еще какие-нибудь интересные соображения у вас имеются?

— Скорее, вопрос.

— Что ж, задавайте.

— Светлана Озерова могла подстроить всю эту ситуацию?

— О господи, опять!.. — Веригин поморщился и в изнеможении откинулся на спинку кресла. — Да нет же, конечно, нет! У Светланы, безусловно, непростой характер, возможно, даже тяжелый, но она абсолютно не интриганка, поверьте же на слово!.. Кроме того, их отношения с Викой… Да нет, ну, полностью исключено!

— Ладно, понял! — Панкратов рывком поднялся и протянул банкиру руку. — Спасибо за откровенность, у меня все. До встречи!

— Надеюсь — до скорой и последней, — негромко сказал, уже в спину майору, Веригин.

Оставшись в одиночестве, он некоторое время бездумно смотрел в окно, за которым не было видно ничего, кроме уже начинающего тускнеть неба. Наконец, сделав над собой усилие, начал подыматься из-за стола. Взгляд Стаса скользнул вниз: из неплотно задвинутого нижнего ящика торчал уголок кодаковского конверта…

— Дьявол… — пробормотал банкир, мгновенно понявший, какая именно информация выбила из колеи Панкратова. — Скотина ментовская… Да и я хорош…

Сонной усталости, только что ясно читавшейся на лице Веригина, как не бывало.

Нажав кнопку селектора, он раздраженно уставился на дверь.

— Да? — Кокетливо улыбаясь, секретарь возникла перед шефом. Впрочем, через мгновение от ее улыбки не осталось и следа…

— Как ты посмела впустить сюда посетителя в мое отсутствие? — прошипел Веригин. — Да еще этого господина в ментовских погонах?! Еще один такой прокол — уволю в течение секунды!..

15

Очередной четверг у Марии Петровны получился, как отметила про себя Настя, «ободранным». По крайней мере, не только погрустневшему Капитану — всем явно не хватало Ромашки, отбывшей на съемки в Питер.

На Капитана после случайно подслушанного разговора Снежаны с Кедычем Настя вообще избегала смотреть. Зато на Марию Петровну, явно неважно себя чувствующую, поглядывала с нескрываемой тревогой…

Даже обычно буйно-веселый Дон Антонио никак не мог включиться в общий вяло текущий разговор, будучи погруженным в собственные, кидать, не слишком веселые размышления. Лучше всех себя чувствовали ее мама с Кедычем, пребывая друг от друга в полном восторге. Особенно это было заметно по Эмме Павловне, буквально не отрывавшей глаз от своего Кедыча, к рукам которого гитара сегодня, можно сказать, просто приросла. Словом, телефонный звонок, прозвучавший в относительной тишине, заставил почти всех вздрогнуть.

— Пойди, Настена, послушай, — вздохнула Мария Петровна. Настя покорно поднялась и отправилась в прихожую к аппарату.

— Я вас слушаю… — Девушка рассеянно покосилась на открытую дверь гостиной, еще раз отметив всеобщее постное настроение. Но спустя всего одно короткое мгновение ей стало решительно не до того, чтобы следить за настроением, царящим за столом.

— Вы Настя? С вами говорят ваши друзья…

— Какие? — удивилась она.

— Мы приехали из Чечни, от Павла Ветрова, он жив!..

Настя ахнула и машинально схватилась рукой за сердце.

— Когда… Когда вы его видели?!

— Настя, все вопросы при встрече, у нас очень мало времени…

— Говорите… Пожалуйста, говорите!.. Вы где? Я сейчас приеду! — переведя дыхание, спросила она.

— Большая Грузинская, дом шестьдесят… У нас там офис, вас встретят… Записывайте телефон для связи, это сотка…

— Пишу… Как — до связи?! Я могу приехать прямо сейчас!..

— Милая Настя, чтобы спасти Павла, вам, скорее всего, придется ехать в Чечню! Вас отвезут к самолету прямо сегодня. Но…

— Сколько это будет стоит? — Казалось, ее сердце билось уже во всем теле.

— Пять тысяч. Долларов, конечно.

— У меня сейчас столько нет, — в отчаянии прошептала Настя.

— Достаньте! — сухо бросили по ту сторону провода. — От этого зависит судьба Павла!.. Для начала хотя бы тысячу.

— Тысячу, наверное, смогу…

— Достанете — позвоните. Но не затягивайте… Да, последнее: мы здесь не совсем официально, учтите это — милиция, шмалиция… сами понимаете!

— Конечно, понимаю!

— Все, до связи!

Девушка дрожащими пальцами вернула трубку на место и бросилась к дверям, едва не сбив вышедшую в прихожую Марию Петровну.

— Ты куда пропала, Настена? Что-то случилось?..

— Нет, ничего… Я сейчас, мне надо ненадолго зайти к себе… Я лучше через балкон, так быстрее…

Мария Петровна встревоженно проследила глазами за девушкой, метнувшейся в сторону балконной двери, и, постояв, вернулась в гостиную. Стараясь не помешать упоенно распевавшему Кедычу, она тихонько тронула за плечо Эмму Павловну:

— Эммочка, там наша Настя поговорила о кем-то по телефону и умчалась к себе в немыслимом состоянии, ничего не стала мне объяснять…

— Почему?

— Не захотела… Мне это что-то не понравилось. Лучше, если вы сейчас пойдете к ней и выясните, что случилось…

Эмма, с сожалением глянув на Кедыча, неохотно поднялась и, кивнув Марии Петровне, начала пробираться в сторону маленькой комнаты. Когда спустя несколько минут она вернулась в гостиную, у нее было такое лицо, что Кедыч, издав невообразимый аккорд, оборвал свое музицирование, а гости Марии Петровны уставились на Настину маму.

— Помогите… — прошептала Эмма, — она сошла с ума…

— То есть? — как всегда первым пришел в себя Дон Антонио.

— Настя уезжает в Чечню. Прямо сейчас! Она уже собралась…

— Так… — Дон Антонио резко вскочил и устремился в спальню, к балконной двери. Впрочем, и остальные не заставили себя ждать, и спустя минуту все гости учительницы были в комнате Павла. Настю они застали буквально на выходе. В джинсах и дорожной курточке, с сумкой в руках, она стояла уже в прихожей, когда Дон Антонио чуть ли не силой вернул ее в комнату.