— Ты забыл прибавить еще двоих: себя и меня… Прекрасно! И куда же он пустил эти деньги?

— А разве не ясно, что именно их до сих пор крутит Стас?..

— Та-ак. — Она откинулась в кресле и прищурилась: — И по кому же придется удар, в случае если эта информация поползет дальше?

— Только по Дрону! Поверь, для братвы неважно, кто потом использовал эти деньги: воровской закон на чужих не распространяется. Авторитеты наказывают виновного…

— Каким образом?

— Уж тут, извини, вариантов нет, — развел руками Панкратов. — В угол у них ставить не принято…

— Плохо! — Вика решительно стукнула по столу ладонью. — Ты, Валентин, что, вчера родился? Да твои разлюбезные авторитеты сейчас к воровскому закону относятся почти так же, как к Уголовному кодексу! Ты сольешь им информацию и уже не сможешь этих уродов остановить, они начнут вышибать деньги изо всех подряд!.. Нет, Валентин. Ищи другой вариант.

— Жаль… Этот был верняковый…

— Но плохой. Все, проехали…

И Виктория решительно поднялась из-за стола, давая недвусмысленно понять, что разговор окончен. А данная тема закрыта навсегда.

Спустя полчаса после ухода майора Панкратова хозяйка салона уже мчалась в своей верткой спортивной «тойоте» по полупустым вечерним улицам, уверенно продвигаясь к конечной точке своего маршрута.

Ею оказался угол двух тихих московских переулков в районе улицы Алексея Толстого. Миновав его, Вика ловко припарковала свою «малютку» под густой, раскидистой липой и, заглушив мотор, вышла из машины. Оглядевшись по сторонам, она едва заметно улыбнулась и, стуча каблучками, уверенно направилась к огромному темному лимузину с тонированными стеклами, стоявшему возле арки ближайшего двора. Привычно открыв переднюю пассажирскую дверцу, она нырнула вглубь.

— Привет, Дрон, — поздоровалась она с водителем.

— Привет, киска… Что на этот раз?

Он по-хозяйски положил руку ей на колено. Виктория поморщилась:

— Постарайся быть серьезнее… Стас докопался до ужасных вещей. Он теперь знает, что в начале девяностых на мой салон пошли деньги «общака»…

— Панкратов постарался?

— Не знаю. Но скорее всего.

— Плохо… — Однако голос Дрона при этом не изменился. — Если хоть один из них раскроет рот не там, где надо, нам всем крышка — и мне, и тебе, и Стасу…

— Что будем делать?

В темноте на мгновение вспыхнул огонек зажигалки, высветив хмурое лицо Дрона, прикуривающего сигарету.

— Первое — поговори всерьез с Панкратовым. Хоть он и человек Стаса, но жить ему наверняка хочется… Второе. Объясни мужу, что убрать меня он сможет только вместе с тобой.

— А вдруг именно к этому он и стремится? — нервно усмехнулась Вика.

— Не дури, дорогая, — возразил Дрон. — Стас тебя любит. Я знаю.

— Откуда?

— Оттуда, что не любить тебя просто нельзя. — Он ласково обнял Викторию за плечи, но она сердито отдернулась.

— Погоди! Я еще не все сказала… Знаешь, кто меня еще очень сильно беспокоит?

— Кто?

— Настя твоя!

— Господи. — В голосе Дрона прозвучало неподдельное изумление. — А что Настя-то? Простая девчушка из глубинки.

— Совсем она не простая! — раздраженно возразила Вика. — Ты, вообще, уверен, что нашел ее случайно?..

— Абсолютно… Слушай, вот только шпионских страстей нам и не хватало!

— Да ты только посмотри, как быстро она нашла общий язык с Панкратовым!

— Ну и что? От Насти все мужики дуреют!

— Да что ты говоришь? — Вика уже почти шипела. — А знаешь ли ты, что сегодня она выдала Панкратову восемь тонн баксов на поиски своего пропавшего жениха?!

— Ну и ну! — Дронов удивленно присвистнул. — А тебе, часом, не доложили, откуда у девочки такие башли?..

— Андрюша Славин ей дал, ясно?

— Это сильно… Точно не вранье?

— Цифру подтвердила Людмила со слов Андрея!

— Полная пурга, — вздохнул Дрон. — Ладно, я разберусь. Но если окажется, что Настя работает на ментуру, заранее даю слово переквалифицироваться в управдомы!

— А если на ГБ?

— Вот это мысль! — Он расхохотался и, не обращая больше внимания на сопротивление Вики, привлек ее к себе. — Нет сомнений, что так тщательно отрабатывать легенду умеет одна-единственная служба в мире: лихославская внешняя разведка!

И он закрыл рот Вики поцелуем, одновременно нажав на панели невидимую кнопку: спинки сидений лимузина плавно заскользили вниз, превращая салон машины в удобное двухспальное ложе…


Именно в этот момент изрядно уставшая Настя и абсолютно бодрый, болтавший всю дорогу о пустяках Николай достигли подъезда ее дома.

— Вот и все! — перебила девушка своего земляка. — Как видишь, все в полном порядке! Спасибо, Коленька…

— Погоди. — Он враз посерьезнел и покачал головой. — Ты что, действительно не заметила?

— А кого я должна была заметить?..

— Сейчас выясним кого… Вот что, скажи мне «до свидания» погромче, но в подъезд входить не спеши. Я вроде как отойду, но буду рядом!

— Ладно! — Настя готова была согласиться на что угодно, лишь бы поскорее попасть домой, поэтому покорно последовала совету Николая.

Но, повернувшись, чтобы спокойно и неторопливо, как они договорились, двинуться к дому, поняла, что Николай был прав: в считанные секунды возле девушки возникла темная фигура какого-то мужчины, уже занесшего руку над Настиной головой… Словно вернулся тот ужасный и в то же время ставший таким прекрасным в ее воспоминаниях вечер знакомства с Павлом! И этот негодяй, возникший из тьмы, в точности как тогда тот лысый в кожаной жилетке, недооценил Настю! Молниеносный удар ногой с разворота всегда был самым сильным ее местом… Но на этот раз и девушка недооценила противника, поставившего вовремя блок! Если бы не великолепная, просто блестящая реакция Николая, сделавшего профессиональный захват, исход этого боя мог стать для Насти трагическим… Ее секундная заминка все равно обошлась им обоим слишком дорого: нож, мелькнувший в воздухе, принадлежавший еще одному, видимо затаившемуся в кустах, бандиту она увидела слишком поздно! Всего на мгновение запоздал ее предупреждающий крик «Коля, сзади!..» Но эти доли оказались роковыми для ее земляка…

Словно в кошмарном сне она видела его тело, безвольно опускавшееся на асфальт, каких-то людей, бегущих к ним, видимо, на ее отчаянный крик, две черные тени, метнувшиеся в ту тьму, из которой они и возникли…

— Коля… Коленька, ты меня слышишь? Колечка, только не умирай, пожалуйста, Коля…

Настя подползла к лежащему на асфальте в какой-то, как ей показалось, неестественной позе парню и вскрикнула от ужаса: вокруг его плеча медленно расползалась темная лужа…

— Господи, что случилось?

Настя подняла голову и увидела лицо незнакомой женщины, склонившееся над ней и неподвижно лежавшим Николаем.

— Быстрее… — попросила она, — «скорую», срочно, он истекает кровью!

— Бегу! — Женщина кивнула и исчезла, но вместо нее уже подходили какие-то люди…

С трудом поднявшись, девушка вновь потянулась к Николаю.

— Ты только не умирай! Пожалуйста, не умирай! — бормотала она все время, пока, путаясь в пуговицах, дрожащими пальцами стаскивала с себя блузку и затем с остервенением разрывала ее на полосы, чтобы перебинтовать его и хоть немного остановить кровь до приезда «скорой»…

Проводив реанимационную машину, у нее еще хватило мужества на то, чтобы не броситься к Марии Петровне и к матери, а бесшумно проскользнуть в Пашину квартиру… На Настино счастье, ни одна живая душа — ни в подъезде, ни на лестничной площадке — ей не повстречалась. И, только оказавшись в ванной, она наконец дала себе волю и, сев прямо на холодный кафельный пол, разрыдалась в голос.

Видно, она не сразу услышала звонок, так как, подойдя к двери и посмотрев в глазок, она увидела злое лицо парня в милицейской форме. Прерывисто вздохнув, девушка поспешно вытерла глаза и отперла замок.

— Это вы пострадавшая? — Вид у молодого лейтенанта был сердитый. — Заявление писать будете? — Он с сомнением посмотрел на Настю.

— Я не пострадала, это Коля пострадал, — произнесла она хрипло. — А заявление писать буду. И не надейтесь, что не буду! — взяв себя наконец в руки, добавила Настя.

11

Курский вокзал встретил майора Панкратова своей обычной суетой и переполненными электричками. Ничего не изменилось за те несколько месяцев, которые он здесь не был. Протискиваясь сквозь плотную толпу курильщиков, забивших тамбур, Валентин подумал, что ехать все-таки следовало бы на машине. Впрочем, один черт! Субботний день благодаря дачникам гарантировал бы не менее чем сорокаминутную пробку в Балашихе, на выезде…

После Фрязева ему все-таки повезло, освободилось местечко, и Валентин, с облегчением опустившись на жесткое сиденье, прикрыл глаза. Не потому, что был хамом и не желал никому уступать место, а потому, что пошли уже вторые сутки, как он не спал… Стоило ему, однако, опустить веки, как перед глазами всплыла вчерашняя ночь с ее кошмарным финалом: набережная Москвы-реки, вздрагивающая в свете разноцветных мигалок, тело девушки, выловленное патрульным лейтенантом и аккуратно уложенное им на холодную серую мостовую… Маринкино лицо ничем не напоминало лицо утопленницы. Оно было спокойным и даже умиротворенным… Самоубийство? Ничто не свидетельствовало против этой версии: патрулирующий набережную милицейский наряд мог засвидетельствовать случившееся лишь с того момента, когда тело девушки, летевшее вниз с моста, достигло воды. Только тогда патрульные, привлеченные всплеском, и среагировали на случившееся. Молоденький сержант неуверенно добавил, что за секунду до этого, кажется, слышал на мосту шум мотора… Машина? Но наверняка сказать он не мог, была машина или нет. Панкратов не верил в Маринкино самоубийство.