— С вами все в порядке? — спросил он.

—  — Я… я… так испугалась, — прерывающимся голосом проговорила девушка.

— Да, у вас сегодня был трудный день…

Он подхватил ее на руки, понес к кровати и положил на подушки.

Она подумала: наверняка он считает ее ужасно глупой, впрочем, это совершенно не важно.

— Спите, — сказал граф, — я скажу то, что хотел сказать, в другой раз.

Она смутно подумала, о чем это он, но задавать вопросы не было сил.

Потом граф отошел от кровати и поставил на место кресло, которое она с таким трудом тащила к двери. Он вернул на место и стул, сняв его с ручки.

— Вы… думаете… лорд Марлоу не вернется?

— Спите спокойно. Он не вернется, — заверил Лэвенхэм.

— Он… ужасен, — пробормотала Илука, — и он… слишком… много… выпи… — Последнее слово она не договорила. Граф, поставив стул с парчовым сиденьем возле кровати, взглянул на Илуку.

Золотые волосы рассыпались по подушке и по плечам, в пламени свечей они сами казались пламенем.

Темные ресницы прикрывали глаза, она казалась очень юной, похожей на ребенка и совершенно беззащитной.

Граф стоял и долго смотрел на нее, пока по ровному дыханию не понял: девушка крепко заснула.

Потом, чуть улыбнувшись, он наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

Илука пошевелилась, но не проснулась.

Граф взял одну свечу и задул ее, а с другой вышел из комнаты, закрыв дверь, соединяющую их спальни.


Илука проснулась от того, что в комнату лился свет, — горничная раздвигала шторы.

Девушка никак не могла сообразить, где она, на миг ей показалось — дома.

Потом, все еще цепляясь за сновидения, вспомнила о случившемся накануне.

Она сейчас вовсене в Тауэрс, а в доме графа Лэвенхэма и изображает из себя дублершу мадам Вестрис из лондонского театра «Олимпик».

Действительность забавней всяких снов!

Илука широко открыла глаза, тотчас подошла горничная и сказала:

— Извините, мисс, что я беспокою вас, но его светлость уезжает на скачки и хочет поговорить с вами до отъезда.

Илука села.

— А который час? — спросила она.

— Двенадцатый.

— О нет, не может быть!

Она вспомнила обещание графа показать ей Аполло и других лошадей. А она так долго спала и все пропустила.

Да, но они с мистером Арчером остаются еще на одну ночь, и она сможет увидеть лошадей завтра.

— Как же я могла столько проспать? — воскликнула она.

— Я думаю, вы устали, мисс, — ответила горничная. — Я принесла вам завтрак.

И она поставила поднос на столик возле кровати.

— Спасибо, — поблагодарила Илука.

— Мне наполнить ванну для вас, мисс? Или вы захотите помыться в спальне?

Илука улыбнулась:

— Я очень хотела бы воспользоваться римской ванной. Никогда раньше мне не доводилось.

— Хорошо, мисс.

Но тон ее был такой, что Илука поняла: следовало согласиться помыться в спальне.

Ханна тоже сочла бы, что это приличнее, вздохнула Илука, почувствовав боль при воспоминании о старой горничной.

Из-за смерти Ханны она почти не спала предыдущую ночь, а сегодня никак не могла проснуться и упустила возможность посмотреть Аполло.

И еще: она никогда не думала, что петь и танцевать перед незнакомыми людьми — такое большое напряжение.

А самое главное — пережитый ужас, когда лорд Марлоу пытался ворваться к ней в спальню.

"Слава Богу, граф меня спас, — думала Илука, — откуда же он узнал. что происходит?»

Наверное, его спальня находится где-то рядом и он услышал крики.

«Неужели лорд Марлоу мог решить, что я на такое способна?» — с негодованием подумала девушка.

Скорее всего в голове у пьяных мужчин возникают странные мысли, и они ведут себя так, как никогда бы в нормальном состоянии не осмелились.

Она съела очень вкусный завтрак, на подносе еще оставался персик. Наверное, из оранжереи.

Она чистила его и думала: нет, согласиться остаться здесь еще на одну ночь было бы безумием.

Могла же она сказать мистеру Арчеру, что обещала ему участвовать лишь в одном представлении, только в одном. Он и сам так объявил зрителям.

Вечером она снова будет вынуждена встретиться с лордом Марлоу, все время чувствовать на себе его отвратительный, липкий взгляд.

«Мама была бы в ужасе, — подумала Илука. — Мне необходимо сегодня же уехать отсюда».

Но могла ли Илука подвести мистера Арчера, столь обрадованного высокой оценкой графа и его предложением показать свое искусство еще раз?

«Я просто не буду обращать внимания на лорда Марлоу, — сказана себе Илука. — Я лишь хочу увидеть лошадей. И мне интересно поговорить с графом. Он, конечно, несколько надменный и властный, зато он прогнал лорда Марлоу».

Илука вспомнила, как он расставил по местам мебель, чтобы утром горничные не подумали, что прошлой ночью здесь происходило нечто странное.

Кстати, горничная вошла в ту же дверь, что и граф, ведь Илука не отпирала входную дверь спальни. Она спала.

Потом она вспомнила, как он поднял ее и донес до постели… И тут до нее впервые дошло: она же была одета лишь в тонкую ночную рубашку!

Правда, рубашка собрана у шеи, с мелкими оборочками на запястьях. По тончайший батист совершенно прозрачен!

Илука покраснела — никогда в жизни посторонний мужчина не видел ее в таком нескромном наряде.

«Надеюсь, он не заметил», — успокоила себя девушка.

Интересно, а она поблагодарила его перед уходом? Илука не могла вспомнить. Должно быть, он задул свечи… Потом, смутно помнилось, он что-то сказал, отчего ее сердце забилось сильно-сильно и после она погрузилась в глубокий сон.

Что же это могло быть? А не коснулся ли он ее губ, не был ли это первый поцелуй в ее жизни? Или ей приснилось, будто она ощутила чьи-то губы на своих?

«Скорее всего это был сон, — подумала она. — Но сон странный, таких я раньше не видела».

Она доела персик, прыгнула с постели и пошла в ванную.

Две горничные наливали горячую воду, рядом стояла посудина с холодной водой, на случай, если вода в ванне окажется слишком горяча. Потом они ушли и оставили ее одну.

Было приятно спуститься по трем мраморным ступеням и погрузиться в ванну. Илука будто оказалась в далеком прошлом, в глубине веков, и почувствовала себя дочерью римского полководца или даже самого императора.

«Я должна про это рассказать маме», — подумала она, но тутжеусомнилась — осмелится ли.

Илука быстро вышла из ванны, зная, что граф ее ждет.

Когда она вернулась в спальню, горничная помогла ей одеться. Она выбрала очень симпатичное платье из светло-зеленого муслина, по которому были разбросаны маленькие цветочки.

Ткань привезли из Парижа, а сшила его придворная портниха в Лондоне, и, взглянув на себя в зеркало, Илука подумала: она выглядит не как актриса, которая сама зарабатывает себе на жизнь.

По переодеваться не было времени, и она спросила у горничной:

— А где мне найти его светлость?

— Он ждет вас в будуаре, мисс. Это рядом.

Илука думала, что они встретятся внизу, здесь ей показалось уж слишком интимно.

Горничная открыла дверь, разделяющую их комнаты, и Илука вошла в будуар.

Он оказался гораздо просторнее, чем она ожидала, и еще более впечатляющим.

Стены увешаны прекрасными картинами французских художников, мебель тоже из Франции, комнату наполнял аромат гвоздик — они стояли в нескольких вазах.

Граф сидел в удобном кресле и читал газету.

Когда Илука вошла, он отложил ее и поднялся. Граф, как ей показалось, несколько недоуменно оглядел ее платье — оно явно не подходило к роли, в которой она появилась здесь.

— Доброе утро… милорд, — заторопилась Илука. — Я очень… расстроена, что проспала, я должна… извиниться. Теперь мне не удастся увидеть Аполло.

— Я должен вам что-то сказать, — тихо проговорил граф, — и я боюсь, новость эта потрясет вас. Я думаю, вам лучше сесть.

Она непонимающе смотрела на графа, пытаясь отгадать, почему он говорит так мрачно.

Тем не менееона не могла не отдать должное элегантности, с которой он был одет. И вообще при дневном свете граф Лэвенхэм выглядел еще лучше, чем при вечернем.

Он ждал, когда она сядет. Илука подчинилась и посмотрела ему в лицо.

Она вдруг испугалась: а не совершила ли она какую-то оплошность, не открылось ли, кто она йа самом деле?

— Я должен вам сказать, — Очень тихо начал граф, — к мистеру Арчеру утром зашел лакей, приставленный к нему, и обнаружил, что ночью он умер.

Илука не понимала, что он говорит. И воскликнула:

— О чем вы? Этого… не может быть.

— Боюсь, это правда, — сказал граф. — Он действительно был очень старым человеком и, вероятно, страдал сердцем, сам того не подозревая. По хочу вас утешить — он умер с улыбкой на устах.

— Да я не могу… поверить… Он был так счастлив, что смог приехать сюда. И очень… счастлив, что вы попросили его остаться… еще на один вечер.

Граф пересел к ней на диван и уже совершенно другим тоном спросил:

— А что этот человек значил для вас?

— Мне было так жаль его, — ответила Илука. — Он сказал, что последний шанс не умереть голодной смертью — понравиться вам.

— И это единственная причина, по которой вы приехали с ним?

— Он умолял меня и просил спасти его, и я подумала: жестоко сказать ему нет.

— Л почти догадался… — сказал граф. — Я так и понял, здесь что-то в этом роде.

— Но неужели он действительно мертв?

Илука вдруг вспомнила слова Ханны — Бог троицу любит. Старая служанка оказалась права.

Три смерти подряд — Ханна, Люсиль Гэнимед и теперь бедняга мистер Арчер.

Илука почувствовала на себе изучающий взгляд графа и сказала:

— Может быть, для него это легкая смерть. Вчера к нему повернулась удача, вы попросили еще об одном представлении, а это означало деньги на жизнь, которых ему хватило бы… надолго.

— Разумный взгляд, — похвалил граф. — Я хочу, чтобы вы все предоставили мне, Илука. Я прослежу, чтобы его похоронили возле церкви, и, если не хотите, не ходите на похороны.