– Как вас зовут?

– Не хочу быть невежливым, леди, но пением я зарабатываю себе на жизнь. Так вы бы хотели услышать что-то конкретное? Потому что в противном случае я пойду дальше.

– Но я хочу поговорить с вами.

– С этим лучше к кому-нибудь другому.

Певец поднял гитару над головой, присел на корточки, чтобы выгрести мелочь из чехла, потом убрал в него гитару.

– Я всего лишь хотела задать вам несколько вопросов.

– На Пайн-стрит и Первой авеню вы с легкостью найдете полсотни чуваков, готовых за пинту пива слушать вас до посинения. Я к ним не отношусь. – Он взялся двумя пальцами за козырек бейсболки, давая понять, что разговор окончен, и, подхватив гитару, зашагал прочь.

– Я видела вас на кладбище, – бросила Джейн ему в спину. Мужчина остановился как вкопанный и медленно обернулся. – Я сидела в машине и наблюдала за вами. Мелоди, должно быть, много для вас значила, если вы пришли навестить ее в такой дождь. – Джейн открыла сумочку. – Вот. Вы оставили эту монетку.

– Она была вашей сестрой? – спросил он.

– Нет, я ее мать.

Его лицо на миг омрачилось, точно солнце заслонила грозовая туча, а в глазах промелькнула боль. Джейн показалось, что он сейчас заплачет. Но вместо этого мужчина опустил глаза и произнес:

– Сочувствую вашему горю. – И, круто развернувшись, зашагал прочь.

Без объяснений, не сказав даже «до свидания».

Джейн стояла и смотрела ему вслед.

Едва певец скрылся за углом, как на тротуар перед ней упала дождевая капля, в том самом месте, где он только что находился, как будто его тень осталась там, оплакивая Мелоди.

Джейн в одиночестве стояла посреди тротуара и чувствовала, как ее душат слезы.

А потом дождь вдруг без предупреждения хлынул стеной, и Джейн съежилась в комочек под козырьком двери, перед которой он играл, обхватила колени руками и стала смотреть, как дождь барабанит по мостовой, заглушаемый безотрадным плеском воды под колесами безымянных автомобилей, проносящихся мимо.

Глава 3

– Тебе нужно поесть. – Грейс кивнула на тарелку с густым супом, стоявшую на столе перед Джейн. Лицо ее выражало материнскую озабоченность.

– Знаю, – отозвалась Джейн. – Но я не голодна.

– Вот, возьми булочку. – Грейс придвинула к Джейн тарелку с хлебом и знаком подозвала официанта, который протирал столики, освободившиеся после обеденного наплыва посетителей.

– Вам принести что-нибудь еще? – спросил тот.

– Две бутылки «Мак энд Джек», пожалуйста.

– Янтарного или светлого?

– Янтарного, будьте добры, – отозвалась Грейс.

Как только официант отошел от столика, Грейс, заметив изумленное выражение на лице Джейн, устремила на нее взгляд и спросила:

– А что такое?

– Просто я никогда раньше не видела, чтобы ты пила, – ответила Джейн.

– Слушай, мы же состоим в «Ал-Аноне»[2], а не в «Анонимных алкоголиках». Если мой непутевый муженек в завязке, а твоим родственничкам тоже не помешало бы завязать, это еще не значит, что мы не имеем права время от времени позволить себе пропустить по бутылочке пива. И потом, каким еще образом мы сможем их вынести?

– Логично! – засмеялась Джейн.

Чтобы не пить на пустой желудок, Джейн заставила себя проглотить несколько ложек супа, прежде чем появившийся официант поставил перед каждой из них по большому бокалу пива. Оно было терпкое и горькое, но приятно обжигало пищевод, уже после нескольких глотков Джейн откинулась на спинку стула и почувствовала, что ее действительно слегка отпустило. Ей вспомнилось, как они с Грейс впервые пришли в этот паб. Это случилось примерно через неделю после того, как Джейн продала ей страховку жизни. Джейн с трудом верилось, что было это целых пятнадцать лет назад и Грейс тогда было столько же, сколько ей сейчас.

– Ты еще не вернулась к работе? – поинтересовалась Грейс.

– Я уже почти месяц никому не звонила, – покачала головой Джейн.

– Что ж, никакой спешки нет, – рассудила Грейс. – В конце концов, после похорон прошло всего несколько недель. А как у тебя с деньгами?

– Все в порядке, – отозвалась Джейн. – У меня было кое-что отложено. – Она принялась крутить в руке бокал с пивом, разглядывая янтарные отблески, которые заиграли на шероховатой поверхности стола в лучах солнца, бившего в окна паба. – Знаешь, чем я в последнее время занимаюсь каждую ночь?

– И чем же? – поинтересовалась Грейс.

– Включаю ноутбук и пасусь на страничке Мелоди на «Фейсбуке».

– Ох, Джейн, – вздохнула Грейс. – Это, должно быть, настоящая пытка.

– И так и не так, – отозвалась та. – Мелоди не закрыла свою стену, и я прокручиваю ее, пытаясь восстановить ее жизнь. Такое чувство, что я совершенно не знала свою дочь. Я прочла последнюю запись, которую она оставила. За два дня до того, как… в общем, до того, как она умерла, Мелоди написала: «Жизнь есть жизнь, и она хороша». Можешь себе такое представить?

– Ты ни с кем из ее друзей не разговаривала?

– Нет. Не знаю даже, как подступиться к такому разговору. Но почти каждый день кто-нибудь пишет на ее стене очередное «Прощай». А некоторые даже вывешивают фотографии. В основном, конечно, с выпивкой в руке.

– А что с ее приятелем? С тем музыкантом?

– У нее в друзьях его нет. Но Мелоди оставила несколько записей о том, что влюблена. Жаль, что он отказался со мной говорить, когда я наткнулась на него тогда. Я до сих пор храню монетку, которую он оставил у дочери на могиле.

– Может, еще раз попробовать? – посоветовала Грейс. – Найди его и попытайся зайти с другой стороны.

– Думаешь?

– А что ты теряешь? Джей, не можешь же ты до конца жизни ломать себе голову.

– Не знаю.

– Ты должна найти способ жить дальше.

Джейн взяла ложку и рассеянно поболтала ею в супе, хотя есть больше не собиралась.

– Думаешь, стоит? – спросила она. – Я имею в виду, пытаться его разыскать?

Грейс придвинула тарелку с хлебом поближе к Джейн:

– Съешь булочку, милая. Ты слишком худенькая.

– Но что я ему скажу?

– Может быть, стоит для начала получше его узнать. Поговорить с ним о музыке или еще о чем-нибудь. Если и есть какая-то тема, о которой большинство людей не прочь поболтать, то это они сами.

* * *

По пути из паба домой Джейн размышляла над тем, что сказала Грейс. И впрямь, что ей терять? Нечего, ведь она и так уже все потеряла. Джейн знала, что ей не станет лучше, пока она не поймет, чем жила ее дочь в последние месяцы перед смертью от передозировки. К тому же что-то в лице того парня не давало ей покоя: какая-то затаенная боль, точно он нес в душе какое-то бремя, которым не смел ни с кем поделиться. Джейн затормозила и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, поехала к парому.

Сквозь просвет в облаках пробивались золотистые лучи солнца. Паром подошел к городской пристани и пришвартовался. Джейн подъехала к «Девилз кап» и припарковала машину. Она вернулась к той двери, перед которой тот парень тогда играл на гитаре, но не обнаружила там ничего, кроме переполненных мусорных бачков да полустертых рисунков мелом, которые предрекали наступление Судного дня.

Едва Джейн переступила порог «Девилз кап», как немедленно поняла, что за кофе-машиной стоит тот самый Льюис, потому что по окружности головы у него торчали розовые шипы из волос, а остальная голова была выбрита. Это и в самом деле придавало ему сходство с карикатурной cтатуей Свободы. Джейн заказала латте у новой девушки за стойкой, потом подошла к Льюису, который молол кофе, и поймала его взгляд.

– Привет, – произнесла она с вымученной улыбкой.

– Привет, – отозвался тот.

– Меня зовут Джейн. Я мать Мелоди.

Льюис кивнул, как будто ожидал ее появления.

– Беки сказала, что вы заходили, – произнес он. – Мне очень жаль, что все так произошло. Мелоди была клевая девчонка.

– Вы хорошо ее знали?

– Нет, я познакомился с ней, когда она пришла сюда работать, – ответил он. – Но пару раз мы тусовались вместе.

– Тусовались?

Щеки Льюиса залились румянцем точно такого же цвета, как и его прическа.

– Не в том смысле, – пробормотал он. Потом снова поднял глаза и добавил: – Хотя я был бы не против. Мелоди была симпатичная девочка. На вас похожа. – (Джейн не знала, что на это ответить, поэтому лишь улыбнулась.) – Мы лишь пару раз ходили с общими друзьями попить пива в «Гараж». Короче, ничего сверхъестественного.

– Не знаете, у нее был парень? – спросила Джейн.

– Не могу сказать наверняка, – отозвался Льюис и принялся крутить какие-то ручки. Машина выпустила струю пара, от которой он уклонился.

– А гитарист? – спросила Джейн. – Который торчит на углу?

– Возможно, – пожал плечами Льюис. – Он часто приходил сюда в ее смену. Они немного флиртовали.

– Не знаете, где его можно найти?

Льюис влил в чашку с кофе вскипевшее молоко и изобразил из пенки цветочек.

– Попробуйте заглянуть на Пайк-Плейс-маркет, – сказал он, придвигая к ней кофе. – Он иногда там играет. Или на Пайонир-сквер.

* * *

Место для парковки нашлось только примерно в полумиле от рынка, и Джейн порадовалась, что надела туфли без каблука. Городской рынок кишел туристами и местными, решившими воспользоваться долгожданным просветом в дожде, и Джейн пробиралась сквозь толпы, слушая одинаковые во все времена смешки ребятишек и призывы их родителей утихомириться. Парочки неторопливо прогуливались рука об руку, откусывая от общего пирожка или свежего фрукта, купленного с одного из многочисленных лотков. Тут и там яркими разноцветными пятнами пестрели охапки свежесрезанных на продажу цветов.

Джейн остановилась посмотреть, как торговец рыбой уговаривает маленького мальчика потрогать голову страшенного морского черта, специально ради таких случаев выложенного на гору колотого льда. Добившись своего, он украдкой потянул за неприметную веревку, привязанную к хвосту, и рыба разинула зубастую пасть. Малыш, завизжав, отдернул руку и бросился к родителям. А потом засмеялся, и толпа зааплодировала.