Мэри Бэлоу - Мелодия души

Когда она спустилась вниз, Эшли ждал в холле вместе с тетей Марджори. Он пришел раньше назначенного времени.

На нем был темно-зеленый камзол с модными складками на спине, жилет того же оттенка и желтовато-коричневые бриджи. Одной рукой он прижимал к себе треуголку. Голубые глаза улыбались ей. К его похудевшему лицу она успела привыкнуть. Оно от этого стало еще красивее.

– Эмми, – произнес он, поклонившись, – ты выглядишь превосходно.

– Будет вам, лорд Эшли, – сказала тетя Марджори. – Вы совсем вскружите ей голову. С тех пор как я привезла ее в Лондон, все только и делают, что осыпают ее комплиментами. Вам повезет, если в парке удастся побеседовать с ней наедине.

Пока тетя Марджори говорила, он улыбался Эмми. Она покраснела. Все эти глупые комплименты вовсе не вскружили ей голову. Они ничего не значили для нее, просто забавляли и помогали не забывать о том, что она научилась снова радоваться жизни.

Проезжая в открытой коляске по парку, она оглядывалась вокруг, наблюдая за элегантными прогуливающимися пешеходами, уличными торговцами, бегающими детьми, собаками. Она вдруг подумала, что, должно быть, страшно оказаться одной в таком окружении – в отличие от деревни, где бояться было нечего. Но здесь она никогда не бывала одна. И сейчас была не одна. Она улыбнулась и почувствовала на себе взгляд Эшли. Она решила не встречаться с ним глазами, чтобы не знать, что он хочет сказать. У нее замерло сердце, но она взяла себя в руки.

Он предложил ей руку, помог спуститься с коляски, и они медленно двинулись по дорожке. Время от времени она с удовольствием смотрела вверх на ветви деревьев. Больше всего ей нравилось наблюдать за людьми и чувствовать себя одной из них. Но сегодня она, кажется, чувствовала только тепло, исходящее от тела Эшли. Наконец она взглянула на него из-под полей шляпки. Он смотрел на нее, и глаза его улыбались – только глаза, а не губы.

– Ты счастлива, Эмми? – спросил он.

Она ответила ему сияющим взглядом. Жестом указала на все, что их окружает. Разве можно не быть счастливой?

– Пенсхерст – довольно милое место, – продолжал он. – Он расположен в долине, перед домом есть большой парк. Между домом и деревней протекает широкая река.

Там необыкновенно красиво и уединенно. А за домом начинаются холмы, покрытые лесом. В некоторых местах среди деревьев неожиданно открывается вид на многие мили мирной сельской Англии. На холме есть летний домик. Он даже меблирован, хотя, мне кажется, там многие годы никто не бывал.

Пенсхерст. Место, где он живет. Теперь там его дом.

Там жила Элис. Там он жил бы с ней и со своим сыном, если бы они не погибли.

– Тебе бы там понравилось, Эмми. – Он наклонил к ней голову и прикоснулся к ее руке. – Мне очень хотелось бы, чтобы ты там побывала.

На мгновение у нее даже закружилась голова от желания побывать там. Но всего лишь на мгновение.

– Нет, – покачала она головой. И, рассмеявшись, указала рукой на изящную прямую дорожку, по которой они шли, на нарядных прогуливающихся людей. Вот где она хочет быть. Здесь ее место.

Он снова заставил ее взглянуть ему в лицо.

– Ты говоришь правду? – спросил он. Она заметила, что оба они разговаривают жестами. – Мне грустно видеть...

Но она не уловила окончания фразы. И не узнала, что именно наводит на него грусть. Два джентльмена из ее обычной свиты остановились перед ними и с улыбками раскланялись с ней. Они осыпали ее комплиментами, поинтересовались, увидят ли ее сегодня на балу, раскланялись с не проронившим ни слова Эшли и отправились своей дорогой. Она весело улыбнулась Эшли.

– Меня не удивляет твой успех, – заметил он. – Но неужели это то, чего ты хочешь, Эмми?

Конечно. Разве он не видит? Она объяснила это с помощью свободной руки и улыбки. Потом вдруг вспомнила что-то.

– Д-а-а, – произнесла она, сияя улыбкой. Одно-единственное слово. Весь ее словарный запас.

– Я мог бы научить тебя всем словам в словаре, – сказал он. – И сейчас еще могу. А ты могла бы научить меня...

Но его прервал еще один джентльмен, гулявший под руку с молодой леди, который раскланялся с Эмми и спросил, понравился ли ей вчерашний балет.

Когда они пошли дальше, она избегала смотреть на Эшли. Не могла. Она чувствовала, что линия ее обороны готова рухнуть словно карточный домик. До сих пор она не признавалась себе, что это всего лишь линия обороны, а на самом деле ей вовсе не доставляет удовольствия все, что с ней происходит. Сердце ее разбито вдребезги. И она знала также, что Эшли тоже не нашел покоя с тех пор, как они виделись в последний раз, и, наверное, никогда его не найдет. Ему не нужно было прибегать к помощи слов или жестов, чтобы сказать ей это.

Он снова прикоснулся к ее руке и осторожно пожал ее, так что она не могла не взглянуть на него.

– Мне было жаль Пауэлла в то утро у водопада, когда ты отказалась смотреть на него, – сказал он. – Теперь ты то же самое проделываешь со мной, Эмми.

Она с удивлением отметила, что маска по-прежнему держится на ее лице, и улыбнулась.

– Эмми! – Он наклонил голову совсем близко и произнес беззвучно, только двигая губами:

– Еще не исключена возможность твоей беременности? Ты беременна?

Нет. У нее были подозрения, но потом, когда обнаружилось, что все в порядке, она вздохнула с облегчением.

Она перестала улыбаться. Нет, ребенка не будет. И у него больше нет никаких обязательств перед ней. Он может, если пожелает, снова считать ее своей сестрой. Но она не могла понять, почувствовал ли он облегчение. Он просто смотрел ей в глаза, и она опустила их. Да, возможность такого исхода существовала. Целых два дня она думала...

Но потом оказалось, что это не так.

И она очень жалела, что этого не произошло. Какие глупости иногда приходят в голову. Если бы она забеременела, то ей пришлось бы выйти за него замуж. За человека, которого она любила всем сердцем, но который считал ее всего лишь милой сестренкой. Это было бы невыносимо.

Она снова взглянула ему в глаза и улыбнулась.

И тут ее внимание отвлекла остановившаяся перед ними пара. Она их не знала. Оба улыбались Эшли.

– Вот мы и снова встретились, – произнес мужчина, а женщина рассмеялась.

Эмили взглянула на Эшли. Он кивнул им. Она заметила, что он помедлил в нерешительности, но потом взглянул на нее.

– Эмми, – сказал он, – позволь представить тебе моих соседей по Пенсхерсту: сэра Генри Верни и мисс Барбару Верни. – Он взглянул на них. – Это леди Эмили Марлоу, сестра графа Ройса и герцогини Харндон.

Она весело улыбнулась им. Его новые друзья, часть его новой жизни. Они ей понравились. Глупо, наверное, делать столь скоропалительные выводы, но они показались ей очень симпатичными. Мисс Верни ответила ей улыбкой. Сэр Генри низко поклонился.

– Вы из Боуден-Эбби? Однажды я проезжал мимо этого поместья. Великолепное место.

– Да, – кивнула она. Это ее дом.

– Я правильно понял? – спросил сэр Генри, оборачиваясь к Эшли. – Мне кажется, вы умеете читать по губам, леди Эмили. Я заметил, что вы поняли то, что я сказал о Боуден-Эбби, и согласились со мной.

, – Должно быть, требуется большое напряжение, чтобы следить за губами, – вставила мисс Верни. – Я слышала, что любой недуг способствует укреплению характера, если воспринимать его как вызов. Вы с этим согласны, леди Эмили?

Она не была уверена, будто глухота укрепила ее характер и будто она отвечает на вызов судьбы. Ее безмолвный мир был таким же естественным для нее, как для них – мир шумный. А как насчет вызова, который бросает безмолвный мир? Но она не могла объяснить все это. Мисс Верни была такая милая, такая дружелюбная. Эмили улыбнулась ей и успела вовремя оглянуться, чтобы увидеть, что сказал Эшли:

– Эмми очень скромна, чтобы говорить о своих достижениях. Сегодня, например, она будет танцевать со мной на балу.

Эмили рассмеялась.

– Ты так думаешь? – Она удивленно подняла брови, когда они минуту спустя двинулись дальше.

– С чем ты не согласна? – спросил Эшли. – С тем, что я самонадеянно представил тебя незнакомым людям?

Или с тем, что я самонадеянно заявил, не спросив предварительно тебя, что ты будешь танцевать со мной?

– Да, это, – жестом показала она. – Ты думаешь, что я буду танцевать?

– Конечно, будешь, Эмми, – рассмеялся он. Когда он смеялся, вся его суровость исчезала. Не стоило бы ей видеть его смеющимся слишком часто, предупредила она себя. – Потому что ты любишь танцевать, помнишь? Тебе всегда хотелось танцевать. И один я настолько безрассуден, что принимаю брошенный вызов.

Она снова рассмеялась.

– Так ты будешь? – спросил он ее жестами, глазами и губами. – Танцевать со мной? Будешь, Эмми?

Да, будет. Пусть даже на глазах у всего великосветского общества. Конечно, будет.

И только когда он подсадил ее в коляску, она расправила юбки, а он, обогнув коляску, сел рядом, она поняла: что-то изменилось. Она все так же улыбалась, смеялась, искрилась счастьем, как весь последний месяц. Но что-то изменилось. Маска, которую она носила, соскользнула, уступив место, пусть ненадолго, тому, что она тщательно скрывала. Ей стало страшно.

– Помнишь, мы оба очень удивились, узнав, что Элис вышла замуж, – говорила Барбара Верни брату, когда они, расставшись с Эшли и Эмили, продолжили прогулку. – И гадали, какому мужчине удалось уговорить ее вступить в брак. Теперь мы получили ответ: сходство несомненно.

– Интересно, была ли она счастлива, – отозвался он. – Трудно представить Элис счастливой. И это неудивительно...

– Лучше не обсуждать эту тему, – прервала его сестра. – Я сама виновата, что разбудила воспоминания. Она плохо кончила, бедняжка. Будем надеяться, что теперь она обрела покой. Но бедный лорд Эшли потерял и сына. Неудивительно, что у него такой тревожный вид. Ты не находишь, что он обаятелен, Генри?