Юрий Каменецкий - Мелочи жизни

— Даже коридор?! — повеселела Юля. — Солидно! Он, наверное, богатенький?

— Не бедный, — подозрительно глядя на дочь, лаконично ответила Маша.

— А как же папа? — вдруг посерьезнев, спросила Юля.

— Папа у нас уже не маленький. Он будет жить здесь... Может быть, тоже женится со временем. Ведь он у нас красавец мужчина, — Маша попробовала улыбнуться.

Но Юля не захотела принять шутку матери.

— А что ж ты тогда его бросаешь? — строго спросила она мать.

— Понимаешь, — не сразу ответила Маша. — Твой папа очень хороший человек, действительно очень хороший, но.. Наверное, я его разлюбила...

—А ты его любила?

— Конечно. И я благодарна ему за многое. Юля понимающе закивала.

— Значит, теперь ты любишь этого богатенького?

— Ну зачем так, — поморщилась Маша. — Да, я его люблю. Но не потому, что у него есть деньги. Наш папа, между прочим, тоже не бедный.

— Мой папа. Мой! — истерично закричала Юля.

— Что?..

Маша даже не сразу поняла, о чем речь.

— Ну хорошо. Твой папа. А Юля не унималась:

— Все-таки четыре комнаты для такой большой семьи, как наша будущая... Маловато будет, тебе не кажется, мамочка? Ну сама посуди: в одной комнате — спальня молодоженов, во второй — кабинет, в третьей — столовая. А нам с Сашкой что, прикажете в одной комнате ютиться? Нет уж, извини, мамочка, но я к этому не привыкла.

Маша с надеждой на помощь посмотрела на Катю — она все еще не понимала, издевается Юля или говорит всерьез.

Катя неопределенно пожала плечами.

— Ну, не все сразу... Может быть, со временем...

— Со временем? Угу... Конечно!

Юля взяла со стола чашку с чаем, поднесла ко рту, но вдруг, резко выбросив руку вперед, выплеснула остатки чая Маше в лицо.

— Ты что?.. — растерянно проговорила Маша, даже не пытаясь утереть лицо.

— Это тебе за папу, — спокойно заявила Юля. Не спеша встав, она вышла из-за стола.

— Ты с ума сошла... — все еще по инерции повторила Маша и вдруг, опомнившись, закричала: — Да как ты смеешь?! Вон из моего дома! Немедленно вон из моего дома!

— Это уже не твой дом, — все так же спокойно ответила Юля, направляясь в прихожую.

Маша бросилась вслед за дочерью.

— Маша! Маша, ты что?! — закричала Катя.

— Убирайся! И чтоб я тебя больше не видела! — голосила Маша.

— Мария, опомнись! — попробовала успокоить ее Катя, но Маша словно не слышала ее.

— Мерзавка! Малолетняя мерзавка! Да какое ты имеешь право все это мне выговаривать?!

Не реагируя на мать, Юля молча одевалась.

— Маша! — снова попробовала вмешаться Катя.

— Ты!.. Ты!.. У меня нет больше дочери! Имей это в виду!

— Не переживай, — открывая дверь, усмехнулась Юля. — У тебя еще есть сын. — Она обернулась к Кате. — Я у стариков. — И громко хлопнула дверью...

Взбешенная Маша, тяжело дыша, замерла на месте. Катя с жалостью посмотрела на нее.

— Мария, ты сошла с ума.

— Еще ты тут будешь? Я не понимаю, а кто, собственно говоря, дал вам право меня судить?! Кто вы такие, чтобы выносить мне приговор?

— Она твоя дочь. А я, помимо того что считалась до некоторых пор твоей подругой, еще и сестра человека, которого ты бросаешь. Это так, на всякий случай.

— Подожди-подожди, — оторопела Маша. — Ты что, хочешь сказать, что уже не считаешь меня своей подругой?

— Да как тебе сказать, Мария... — Катя помялась. — После того, что сегодня произошло, мне кажется...

— Ну и замечательно! — перебила Маша. — Знаешь, твой брат прав: лучше отрезать сразу. Так что, как говорится, вот Бог, а вот и порог. Может быть, еще успеешь догнать свою дорогую племянницу.

Катя кивнула. Сняла с вешалки куртку.

— Ты... ты уходишь?..

— Ты права, Мария. В новую райскую жизнь нужно уходить абсолютно свободной. А весь этот груз прошлых лет: всякие там дочери, сыновья, мамы, папы. И уж совсем непонятно, зачем в раю нужна родная сестра бывшего мужа? Ты права. Но все-таки... Прежде чем уйти... Я даже не на правах бывшей подруги, а на правах родной сестры бывшего мужа, должна сказать тебе одну вещь. Ты, вероятно, не знаешь, что твой замечательный Игорь Андреич и Юля знакомы.

— Что?!.. .

— Твой предусмотрительный модельер решил на всякий случай познакомиться с дочерью своей будущей супруги. Для облегчения дальнейших контактов, так сказать. Ведь он ни одной секунды не сомневался, что рано или поздно ты к нему уйдешь. Ну а поскольку наш маэстро неотразим, то...

— Она влюбилась в него?! — в ужасе прошептала Маша. — Боже мой!

— Совершенно верно. Ну, ты, вероятно, помнишь, как это бывает в шестнадцать лет...

— О Господи...

— Ну вот. А в один прекрасный день твой замечательный Игорь Андреич объяснил девочке, что она, вероятно, не так его поняла и что чувства он может к ней питать исключительно отцовские. Таким образом, уважаемая Мария Петровна, получилось , что вы не только решили уйти от ее папы и разрушить семью, но еще и унизили ее как женщину. Она не девчонка уже, понимаешь. Ей не двенадцать лет. И для нее ты теперь не просто плохая мама, которая ушла к чужому дяде, а еще и соперница. Счастливая соперница. И после этого ты хочешь, чтобы она тебя в щечку поцеловала и по голове погладила?

— Но я же ничего, ничего не знала... — виновато пробормотала Маша.

— Незнание закона не освобождает от ответственности. Будь здорова, — закрывая за собой дверь, бросила Катя.

Треск селектора всегда выводил из себя Шведова, но в последние дни аппарат издавал такие неподражаемые в своей противности звуки, что хотелось его разбить немедленно.

— Что, Регина?.. — Шведов склонился над этим обезумевшим чудовищем.

— Игорь Андреевич, — донесся из селектора голос «душехранительницы», — возьмите трубочку, пожалуйста. Там Мария Петровна, говорит — срочно.

— Да, солнышко? — модельер поднял телефонную трубку.

— Игорь, почему ты ничего не сказал мне про Юльку? — без вступления выпалила Маша.

— А что я, собственно, должен был...

— Ну хотя бы, что вы знакомы...

— Да, мы действительно знакомы, — спокойно проговорил Игорь Андреевич. — И я сделал это вполне сознательно, просто потому, что считал...

— О твоей предусмотрительности можно слагать легенды! Но почему я узнаю об этом в последнюю очередь? Почему ты не посоветовался со мной? Я понимаю, тебе все равно, у тебя детей нет. Ты не знаешь, что это такое. Но ты же умный человек, Игорь. Ты должен понимать, что я мать, а она моя дочь. И такие вещи не делаются за спиной...

— Солнышко, — растерялся Шведов, — клянусь тебе, если бы я знал, что ты так к этому отнесешься...

— Господи, когда же ты поймешь, Игорь, что все предусмотреть нельзя. Что бывают в жизни вещи, которые не подвластны прозорливому гению Игоря Шведова...

— Солнышко, ну...

— Ты знаешь, что она в тебя влюблена?

— Как тебе сказать... — Шведов не смог скрыть своего смущения. — Вообще-то у нас был разговор...

— Что значит — был разговор? Что ты мелешь? Ты понимаешь, что она меня теперь ненавидит?!

— Ну, солнышко, может быть, все-таки не стоит так драматизировать...

— Ты просто дурак, Шведов! — швырнула трубку Маша.

Шведов надел пальто, небрежно набросил поверх него шарф и посмотрелся в зеркало. Отлично! Замечательно-мудрое лицо в состоянии средней помятости, глаза средней желтизны, для начала среднего, вернее, обычного рабочего дня вполне приличный вид. Можно смело отправляться на работу.

— Игорь... Я что-то не то делаю? — спросила бесшумно возникшая за спиной Маша.

Шведов испуганно обернулся.

— Господи, как ты меня напугала!

— Я веду себя как-то не так? — повторила вопрос Маша.

— В каком смысле? — Игорь Андреевич был искренне удивлен.

— Мне кажется... ты мной недоволен.

— Я?!

Шведов притянул к себе Машу, обнял.

— Ты мне не ответил!

— Солнышко, ты не можешь делать не так, — целуя Машу, проговорил Игорь Андреевич. — Ты любимая жена!

— Игорь! Я серьезно!

— Серьезно? — Шведов сделал вид, что задумался. — А, да... — Да! Ты действительно вчера не так порезала колбасу. Слишком тонко. — Не выдержав, он расхохотался.

Но Маша осталась абсолютно серьезна.

— Я понимаю, что это я виновата, но... я стараюсь.

— В чем виновата? — растерялся Игорь Андреевич. — В чем, я не понимаю?!..

Маша молчала.

— Идет нормальная притирка характеров, нормальная адаптация двух любящих людей. — Шведов обхватил руками Машино лицо. — Любящих?!

Маша попыталась улыбнуться.

— Все! — Шведов поцеловал Машу. — До вечера. От двери он еще повернулся и уверенно добавил:

— Лично я своей супружеской жизнью доволен.

Дверь мягко, без хлопка, закрылась. Грустно вздохнув, Маша направилась в комнату. Саша смотрел мультфильмы.

— Сколько можно! — с места в карьер завелась Маша. — Я к тебе обращаюсь!

— Мам, самое интересное... — не отрываясь от экрана, пробубнил мальчик.

— Что значит — самое интересное?! Доктор вообще запретил тебе смотреть телевизор!

Саша не реагировал.

— Ты что?! Не слышишь меня?! Кричащую Машу трудно было не услышать.

— Слышу, слышу.

— Я сейчас выключу телевизор!

— Хорошо, — не слишком веря, что со стороны матери могут последовать какие-либо репрессии, бросил Саша.

— Что — хорошо?! Что тебе хорошо?! Я говорю, что сейчас выключу телевизор!