Юрий Каменецкий - Мелочи жизни

— Позволите войти?

Анатолий Федорович посторонился, пропуская Биг-Мака в прихожую. Биг-Мак быстро осмотрел прихожую. Все правильно. Именно в таких домах и бывают неожиданные удачи. Откуда знать старику, что одна из его марок за последние сорок лет выросла в цене в миллион раз!

— Еще раз здравствуйте. Я из инвестиционной компании «Каравелла». Вы с Анной Степановной свои ваучеры еще никуда не вложили?

Анатолий Федорович отрицательно покачал голвой.

— Замечательно! Вот проспект нашей фирмы. — Биг-Мак выудил из кейса и передал старику листок бумаги. — Но, если позволите, я бы хотел рассказать вам обо всем не спеша. У вас есть несколько минут?

— Постойте, молодой человек, я не совсем понимаю. За что такое внимание?

— Да честно говоря, я уже почти весь ваш дом обошел. Кто-то сразу свои ваучеры продать хочет. Но вы же не из таких. Сразу видно, вы человек предусмотрительный, вы лучше вложите во что-нибудь солидное, продавать не станете.

— Что продавать?

— Ваучер. Приватизационный чек. Наша компания «Каравелла» разместит их наивыгоднейшим образом и возьмет минимальные комиссионные. Семьсот процентов годовых вас устроит? Причем все будет оформлено завтра же, конкретно на вас с супругой, безо всяких очередей, и «время пошло».

— Что значит, на меня? — Анатолий Федорович старался разобраться в неожиданном предложении.

— Вы придете, — Биг-Мак вынул толстую тетрадь, пролистал ее, — в одиннадцать тридцать с супругой... Да! И обязательно с паспортами. Наш адрес — улица Мясницкая, тринадцать. Извините, но другое время завтра занято. Мы выделяем каждому клиенту полчаса, и вам не придется ждать, клерк немедленно оформит именные квитанции на получение дивидендов. Извините, мы еще не успели отпечатать настоящие акции — Россия, что возьмешь... — Биг-Мак очень тщательно проработал подробности и действительно боялся чтонибудь забыть. — Принесете и оставите у нас ваучеры, но взамен получите самые надежные гарантии и постоянный доход!

Биг-Мак мог говорить еще долго, но раздался звонок в дверь. Анатолий Федорович открыл.

На пороге возник запыхавшийся Дуб. Не успев перевести дух, Дуб заговорил.

— Этот... Из «Каравеллы»... У вас?

— У меня, а что? — Анатолий Федорович посторонился, пропуская мальчика в прихожую.

— Слава Богу! А то моя мать его выгнала, а сейчас батя пришел, а она ему рассказала, а он ее как... Ну и меня тоже... Говорит, без него не возвращайся, чтоб на завтра да на утро...

Концерт прервали выпуском новостей, и Анна Степановна заинтересовалась долгим отсутствием мужа.

— Толя, кто там опять?

— Все в порядке, Анечка, это ко мне.

Дуб не дал договорить хозяину дома. Впрочем, он его и не интересовал. Для него существовал только Биг-Мак.

— Пойдемте к нам, а то отец... А то мне... Это мать...

— Нет, ты, Пономарев, меня к себе больше не затащишь. Да и время на завтра у меня уже кончилось. Я вот только что с товарищем Кузнецовым договорился на одиннадцать тридцать. — Биг-Мак повернулся к Анатолию Федоровичу, словно призывая его в свидетели. — Да?! Мы уже договорились?

Но Дуб, как хороший ученик, твердил одно и то же.

— А отец... А мать... А он мне...

— Итак, Анатолий Федорович, — Биг-Мак решил не обращать внимания на запыхавшегося подростка. — Вот вам наш адрес, ждем завтра в...

— А как же я?! — Дуб уже орал.

— Сказал же, нет больше на завтра. — Биг-Мак был непреклонен.

— Да мне ж отец не поверит! Скажет, что я вообще никуда не ходил. В подъезде курил!.. Да он мне!..

— Слушайте, молодой человек, — Анатолий Федорович решил вмешаться. — Как вас зовут?

— Би... То есть Николай. — Чуть не прокололся Биг-Мак.

— Так вот, Николай, давайте, мы придем послезавтра, а завтра освободите для Пономаревых.

— А вам что, безразлично? Это же целый день пропадет. Я же вас задним числом оформить не смогу!.. Вы потеряете почти два процента... Это минимум шестьсот рублей...

— Ничего, переживу. — Старик снисходительно улыбнулся. — Как у вас послезавтра?

— Сейчас посмотрю. — Биг-Мак внимательно пролистал тетрадь. — Давайте в то же время. Подойдет?

— Вполне.

— Записываю. Послезавтра в одиннадцать тридцать — Кузнецовы.

— Ас нами как? С Пономаревыми? Может, зайдете? Отец там...

— Не поверите, Анатолий Федорович, но это еще не самый страшный случай! Хорошо, пошли к твоему отцу! До свидания, Анатолий Федорович. Всего наилучшего, ждем вас послезавтра. Не подведите меня...

— Приду-приду. Мы с супругой будем ровно в одиннадцать.

— В одиннадцать тридцать...

— Мы любим прийти чуть пораньше.

Юля и Шведов сидели на очень удобном диване, за низким журнальным столиком. Кофе в чашках остыл, мороженое в блюдцах растаяло. Разговор шел уже давно. У Юли мокрые, красные от слез глаза. Шведов говорил, глядя не на нее, а в свою пустую кофейную чашку.

— Юленька, пойми меня. Я не знал, что ты за человек. Это не имело значения с точки зрения моего к тебе отношения. Но было важно, как ты отнесешься ко мне. Поэтому я узнал, где ты учишься. Приехал к директору училища и попросил дать возможность набрать практиканток-стажеров. Ты бы видела, как он обрадовался! Честно говоря, идея не моя. Это Регина придумала. Она вообще мастерица на выдумки. Я ей, конечно, в целом ситуацию не объясняю. Только отдельные фрагменты. И она дает изумительные тактические советы. — Игорь Андреевич усмехнулся подвернувшемуся каламбуру. — Иногда, правда, не очень тактичные. Мне и в голову не могло прийти, что ты так превратно меня поймешь... Я очень люблю твою маму. И вот даже решился попросить твоей помощи. Ты уже взрослая, все понимаешь. Конечно, я не претендую на то, чтобы ты считала меня своим отцом. Это было бы смешно. Но поверь, для меня ты дочь. — Шведов посмотрел на Юлю, надеясь понять, что она по этому поводу думает, но не нашел ее глаз, девочка внимательно изучала узоры на ковре под столом. Помолчав, Игорь Андреевич продолжил: — Маме сейчас очень трудно. Она хочет уйти ко мне, но не знает, как к этому отнесешься ты, Саша... Помоги, Юлька... Не мне, маме помоги... Давай поможем ей быть счастливой...

Юля молчала. Она не могла говорить. И не только из-за слез. Просто было очень тяжело. И обидно.

В квартире Кузнецовых зазвонил телефон. Маша не ждала звонка, но трубку взяла быстро. Почему-то показалось, что это звонит Шведов. Поэтому и произнесла чуть более официально, чем обычно.

— Я слушаю.

На том конце голос тоже был официальный.

— Гражданка Кузнецова?

— Да?.. Маша даже не успела удивиться.

— Старший инспектор Муравник. Передаю трубку вашему мужу. — Голос был не просто официальный, а сухой и строгий. Так обычно говорит директор школы с прогульщиками.

После него особенно приятно было услышать родной Сережкин бас. Родной, но какой-то неузнаваемый!

— Маша?.. Маша, это я!

— Что случилось?! Ты где?! — Маша еще не успела толком испугаться, но тревога уже пришла.

Ответ Сергея развеял надежды на приятный розыгрыш.

— Я в Шереметьево. Я арестован.

В парке было малолюдно. В наше неспокойное время даже в выходные дни люди опасаются гулять в парке. Страшно. А уж в будни...

Но в семье Кузнецовых даже женщины отличались сильным характером. Так что Юля и Катя гуляли с маленькой Катиной дочкой Аленкой не между чадящими автомобилями, а в тихом парке, недалеко от Катиного дома.

Издали наблюдая за ребенком, Катя решилась на серьезный разговор с племянницей.

— Юленька! Нет, я, конечно, очень рада, что ты живешь у меня, но так же нельзя! Она же твоя мать!

— Я к ней не вернусь, — тупо, явно не в первый раз ответила Юля.

— Что значит, не вернешься?! Что ты ей хочешь доказать?! — Катя тоже была Кузнецова и не собиралась сразу сдаваться. — Она ведь даже не догадывается, что ты ушла из дома! Мы же заморочили ей голову этим карантином в детском саду. Кстати, карантин не может продолжаться всю жизнь! Аленка пойдет в сад. Что мы будем говорить?!.. Что это ты со мной сидишь?!.. Что это я боюсь оставаться одна?!..

— Нет... Нет... — Юля упрямо покачала головой, — я ее видеть не могу.

— Ну Юленька... — Катя обняла племянницу. Но и это не помогло. Юля чуть не плакала. — Папа ее так любит... А она!.. Ну мало ли, что в жизни бывает.

— Ничего себе, «мало ли»! — Негодующая Юля вырвалась из объятий и, не задумываясь, ударила в незащищенное место, рассчитывая таким образом закончить разговор: — Это только ты можешь своего Гошу прощать до бесконечности!

Юля добилась своего. От неожиданности Катя ответила грубо и резко:

— А вот это не твое дело!

Юля испугалась, почувствовала, что «перебрала». Но и Катя не стала раздувать ссору.

— Просто я его люблю, — сказала она тихо и печально. Юлька оценила доверительность интонации. Взяла тетку под руку, прижалась.

— Извини... Извини, пожалуйста... Я не хотела тебя обидеть. Просто как подумаю, что папа там, в Англии, подарки ей покупает, думает, что его любящая жена дома ждет... А она... Здесь...

— И кто этого Шведова за язык тянул?! Тоже, хорош гусь! Нашел, с кем поделиться!

— Да при чем тут он!

— Не знаю, не знаю... — Катя с подозрением посмотрела на Юлю.

Хороший офис найти сложно. Купить дорого. Содержать опасно. Поэтому Гоша делал все свои дела в ресторане.

Вот и сейчас, сидя за столиком, он обдумывал свои планы по сравнительно честному изъятию денег у трудящихся.