Юрий Каменецкий - Мелочи жизни

— Мне к Игорь Андреевичу, — невозмутимо ответила манекенщица.

— Нет его. Не приходил еще.

За спиной у Семендяевой возникла портниха с новым платьем.

— Регина Васильевна, вы это имели в виду?

Не ответив портнихе, Регина обернулась к Ползуновой:

— Леночка, примерьте!

— Это? На Новый год? — снова с сомнением отозвалась сиятельная невеста.

Неторопливо встав, она все же подошла к портнихе, взяла у нее из рук платье и, презрительно фыркнув, скрылась за ширмой.

— Ишь какая! — не реагируя на ледяной взгляд «душехранительницы», процедила ей вслед Семендяева.

Регина хотела что-то сказать, но телефонный звонок отвлек ее.

— Салон Шведова...

— Игорь Андреевич? — показалась из-за ширмы Ползунова.

Регина отрицательно помотала головой.

— Да, Мария Петровна... Нет, еще не приходил... Хорошо, передам, чтобы перезвонил. По какому телефону? Домой? К вам домой? В любое время? Хорошо.

Регина почти швырнула трубку.

— Увы, это не Шведов. Но это даже хорошо. Раз не звонит, значит, не задерживается. — Она подошла к кабинке. Может быть, помочь?

— Нет-нет. Я сама, спасибо, — поблагодарила Ползунова.

— А когда он будет-то? — снова подала голос Семендяева.

— Что случилось?! — прошипела Регина. — Не видишь, кого обслуживаем?!

— Да ладно... — отмахнулась Семендяева.

— Скоро должен появиться... Случилось что-нибудь?

— А чего это вы ей лапшу на уши вешаете, что Игорь Андреич от нее без ума?! Что жениться хочет?!..

— Тихо! — цыкнула Регина, уводя Семендяеву подальше от ширмы.

— Да Шведов же ее на дух не переносит! Я же сама, как он это говорил, слышала!

— Подслушивала, — на этот раз спокойно уточнила Регина.

— Какая разница!

— Интересно, Семендяева, если бы ты родилась с извилинами в мозгу, ноги бы у тебя тоже кривые были?

— Все! — сквозь зубы проговорила манекенщица. — Все козлы... Один Игорь Андреич человек.

— Ну как? — из-за ширмы появилась Ползунова в новом платье.

— Великолепно! — подобострастно глядя на Лену, воскликнула Регина. — Словно на вас сшито!

— Вот. Вот такое хочу! — не сводя глаз с Семендяевой, вдруг уверенно произнесла Ползунова.

Семендяева презрительно усмехнулась.

— Вам нравится это платье? — немного удивилась Регина. — У вас будет такое к Новому году.

— А вот и я! — В дверях стоял Шведов.

Увидев Ползунову, вежливо кивнул, не стараясь, впрочем, скрыть критического выражения лица.

— Здрасьте... — фальшиво улыбнувшись, произнес наконец он и, повернувшись к Регине, поинтересовался: — Какие новости?

— Никаких. — «Душехранительница» кивнула на Семендяеву. — Вот платье подобрали...

— Понятно. Никто мне не звонил?

Стоя на стремянке, Сергей подвешивал к елке игрушки. Делал он это очень медленно, невероятно старательно. Так, словно это была не елка, а минное заграждение и любое неловкое движение грозило взрывом.

Маша стояла внизу, у подножия лестницы. Вынув из картонной коробки игрушку, она освободила ее от ваты и подала наверх мужу. Но Сергей словно не видел этого.

— Но ты же чувствовал! Ты же понимал, что к этому идет! Ты не мог не понимать! Ну что ты молчишь?

Сергей не ответил.

— Ну что? Лучше было бы, если бы я продолжала тебя обманывать?! Да?! Пряталась? Втихаря изменяла тебе? Врала, что была у подруги?! Ездила в отпуск якобы одна и радовалась твоим командировкам?..

И снова Сергей предпочел промолчать.

— Сереженька!.. — На глазах у Маши показались слезы. — Сереженька! Ты можешь делать со мной все что угодно, но... Пойми меня. Я умоляю тебя. Я понимаю, что я причиняю тебе боль, но я не могу. Я не могу без него! Пойми! Это как болезнь!

Психоз какой-то! Но я все время думаю о нем! Все время. Каждую минуту!

Едва не потеряв равновесие, Сергей схватился за поручень стремянки.

— Прости меня, Сергей! Все будет хорошо! У тебя все будет хорошо!

Сергей внимательно посмотрел вниз, но не на жену, а в коробку с игрушками, словно выбирая, какую из них повесить.

— Поверь мне! — продолжала Маша, взяв себя в руки. — Так будет лучше для всех! И для тебя тоже. Ты же молодой мужик! Что ты, себе жену не найдешь, что ли? Еще получше меня. Моложе — уж точно. Вон их сколько по улицам бегает. Даже в мороз все ноги наружу! А ты! Обеспеченный, выездной, с квартирой, к лету машину получишь...

Она вдруг в ужасе обхватила лицо руками:

— Господи... Господи, что же я несу! Сереженька! Ну что я могу сделать?! Что?! Сереженька! Ну мы же всегда понимали друг друга. Ты же сам всегда говорил, что мы не просто любовники, не просто супруги — мы еще и друзья. Так пойми же меня! Давай разойдемся как люди... Ну что ты мне хочешь показать своим молчанием? Что я дрянь?! Что ты не собираешься разговаривать с таким ничтожеством?! Что?!.. Да. Я такая. Я дрянь, а ты не виноват! Пусть все это знают! Ты не виноват!.. И я не виновата. В конце концов, я еще не знаю, кому страшнее! Тебе оставаться одному или мне собственными руками ломать устоявшуюся жизнь!.. Больше всего я боюсь за детей... За Юлю... Ведь она уже совсем взрослая. Как она это переживет. Жить в одном доме с чужим, незнакомым мужчиной. И Сашка, он так тебя любит... Но я не могу. Правда, не могу. Я много раз пыталась с ним расстаться, но...

Судорожно сжав губы, Маша замолчала. Глядя в одну точку, молчал и Сергей.

— Ну что с тобой? — Маша промокнула платком слезы на щеках.

Пытаясь проследить взгляд Сергея, Маша обернулась, увидела лежащий на телевизоре наконечник в форме звезды.

— Это? — с готовностью спросила она и, не дождавшись ответа, подала наконечник мужу.

Но Сергей не взял его. Он по-прежнему словно не видел Машу.

Молча спустившись с лестницы, он подобрал с пола вилку от елочной гирлянды и вставил ее в розетку. Лампочки на елке почему-то не загорелись.

— Ты что, говорить разучился?! — не выдержав, в бешенстве крикнула Маша.

Но Сергей никак не отреагировал. Невозмутимо проверяя гирлянду, он вывинчивал и снова ввинчивал каждую лампочку. Можно было подумать, что работает глухонемой. Только иногда он болезненно морщился, то ли от слов Маши, то ли его несильно било током...

С размаху бросив стеклянный наконечник в коробку, Маша развернулась и пошла в кухню.

Едва она успела поставить на огонь чайник, как раздался звонок. Чуть не опрокинув на себя воду, она схватила трубку.

— Алло! — Звонили Юле. — Нет. Ее нет дома. Она уехала в Киев. На две недели. Пожалуйста. До свидания.

Маша разочарованно положила трубку. Подошла к окну. Постояла немного и снова направилась в комнату. Сергей уже украшал елку «дождем».

— Ты не знаешь, где Саша? Тренировка уже давно должна была закончиться!

— У него сегодня нет тренировки, — заговорил наконец Сергей.

— Почему?..

— Потому что по понедельникам у него тренировок не бывает.

Сергей горько усмехнулся и поспешил отвернуться к елке. На глазах у него были слезы.

Впрочем, Маша не заметила их, очередной телефонный звонок отвлек ее. Он слился со звонком в дверь, но Маша выбрала телефон.

— Сергей, подойди, — беря трубку, проговорила она. — Это, наверное, Саша, ключи забыл.

Когда Сергей открыл дверь, избитый, окровавленный сын упал ему на руки.

Увидев мальчика, Маша издала какой-то нечленораздельный звук и бросилась в прихожую. А из оставшейся лежать на столе трубки все еще доносился растерянный голос Шведова:

— Маша! Маша! Что случилось?!

Лампочка, на секунду осветив узкое пространство коридора, слабо щелкнула и погасла. Сергей секунду постоял в темноте. Вытянув руки, нащупал вешалку. Где-то здесь должна лежать его папка с бумагами. И надо же было лампочке перегореть именно сейчас? Ведь, насколько он помнил, служила бессменно около года, а то и больше. И вдруг перегорела. Да, все разваливается в этом доме, все рушится прямо на глазах. Он только покачал головой. Проведя рукой по стене, он дотянулся до тумбочки. Скользнул ладонью по неровной поверхности. «Черт», — он громко выругался. Что-то острое впилось в ладонь. Похоже на занозу. Где же эти бумаги?

Маша, сидя в кресле, уже десять минут терла тряпкой его ручку, сметая невидимую пыль. Ей было очень плохо, хотелось плакать. Только плакать нельзя. Зачем пугать Сашу? Да и что может подумать Сергей? Ей и так стыдно не то что смотреть ему в глаза, но и просто поднимать голову. Обидчику часто гораздо тяжелее, чем обиженному. А она чувствовала себя именно обидчиком, хотя и невольным.

В коридоре Сергей наконец наткнулся на папку, еще раз громко чертыхнулся и застыл на пороге в комнату, рассматривая ушибленное место.

Да, это была действительно заноза, крохотная, не больше игольного ушка. Но боль она причиняла — будь здоров. И она тоже. Сергей посмотрел на Машу. Она сидела, низко опустив голову, сжавшись, словно замерзший ребенок. Посторонний бы подумал, что это он, Сергей, решил уйти. Разве может этакое ангельское создание разрушить его жизнь, жизнь детей, лишить их своей любви... Да что уж там! Он вздохнул, круто развернулся и пошел на кухню.

...Торопливо оглядевшись, Шведов побежал через улицу к телефонам-автоматам. Опытным взглядом он сразу отметил, что оба не работают. Пришлось пройти до угла, постоянно посматривая на оставленную около тротуара машину. Вдруг кому-нибудь взбредет в голову прокатиться в его отсутствие.

Зазвонивший телефон заставил Машу вздрогнуть. Первый же звонок словно бы оглушил ее. Звук просто бил по ушам. Она обхватила голову руками.