— Сегодня тринадцатое, — улыбнулась она, увидев Сережу. — Мне всегда тринадцатого везет.

— И чем тебе повезло сегодня?

— Так... — Лена загадочно улыбнулась.

Сергей конечно же догадался, что Лена имеет в виду его приход.

Погладил Семендяеву по голове, отправился на кухню.

— Сейчас я тебе яблоко помою, — крикнул на ходу. — Я такие замечательные яблоки купил.

Вскоре Сергей появился, держа в руках две половинки яблока, вырезанные розочками.

Протянул Семендяевой.

— Какая прелесть! — обрадовалась Лена. — Где ты так научился?!

— У бабушки. Она вообще много чего умела. Жизнь заставила.

— А она тебя вслух читать случайно не научила?

— Вслух?

— У меня... Ну после всего... Очень с глазами плохо. Со зрением. Нет! Врач сказал, что все восстановится, но пока нельзя ни телевизор смотреть, ни читать... — проговорила Лена застенчиво.

— Ты хочешь, чтобы я тебе почитал?

— Если тебе не трудно. Сергей, покосился на часы.

— Ты торопишься?

— Нет-нет.

Сергей быстро подхватил лежавшую рядом с кроватью книгу.

— «Роковая страсть», — продекламировал он не без иронии. — Это?

— С двадцать седьмой страницы, — попросила Лена. Сергей нашел нужную страницу, откашлялся и начал:

— «Любимая. Ночи, проведенные с тобой, мне не забыть никогда... »

Сергей не видел, как Лена тихонечко нажала на кнопку «Запись» крохотного японского диктофона...

— Да, добрый день. Я узнала вас. Спасибо. Как вы? Нет. Его нет и сегодня не будет. Приболел. Кажется, простудился, ничего страшного. Не волнуйтесь. Что? Ну конечно, конечно, передам. — Регина Васильевна говорила по телефону, сидя за своим рабочим столом.

Даже когда в приемную осторожно заглянул Вакаров, Регина лишь молча указала ему на кресло для посетителей, давая понять, что ведет важный разговор.

— Ах это?! Ну что за пустяки! Я это и без него в состоянии решить. Конечно! Заходите, все будет приготовлено. Да. Завтра после двенадцати. Пришлете шофера? Ради Бога. Пусть только скажет, что от вас, и распишется на квитанции.

Вакаров нетерпеливо ерзал на стуле.

— Не волнуйтесь. До завтра. Перезвоните мне, когда сможете, расскажете впечатления. Всего доброго. — Регина положила трубку.

— Здрасьте, Регина Васильевна. — Поэт был робок. Регина не ответила. Достала из стола какую-то бумагу.

Долго ее изучала. Сняла трубку, набрала номер.

Вакаров смотрел на Регину несколько обалдело. С чего вдруг такая метаморфоза?

— Зиночка! Да, я. Завтра придет машина от... — Регина бросила на Вакарова выразительный взгляд: дескать, вот, милый мой, какая это работа. — Ну заказ 3684. Помнишь его? Да-да! Мне просто не очень удобно... У меня люди. Ну вот. К одиннадцати все проверь, упакуй — и ко мне. Нет. Не надо. Квитанции я заполню сама. Тут особый случай. Все, солнышко, работай. Нет. Его нет. Все-все, некогда.

Регина положила трубку и тут же снова взялась за бумаги.

— Регина Васильевна, вы извините, что мешаю вам, но Елена Александровна... — начал было поэт.

— Кто это? — перебила Регина резко.

— Ползунова... — Вакаров растерялся. — Елена Александровна... Одноклассница моя... Назначила мне здесь в три. Ее еще не было?

— Но сейчас половина четвертого! — взглянув на часы, строго заметила Регина Васильевна.

— Я виноват, конечно, но эскалатор на Кольцевой не работает, и там такая давка... А до этого я еще автобус прождал... — Вакаров виновато прятал глаза.

— Если не приходить вовремя, лучше не приходить совсем, — сформулировала Регина жестко.

— Она уже была и ушла? Не дождалась меня? — с обреченностью в голосе тихо молвил поэт.

— Я не в состоянии следить за всеми посетителями. Не знаю и не желаю знать дел Лены Ползуновой. — Регина Васильевна не блистала любезностью.

— Извините, Регина Васильевна, я... — Вакаров кашлянул. — У вас что-то случилось? Вы совсем другая...

— Не мешайте мне работать!

— Что с вами, Регина? Может быть, я могу вам чем-то помочь? Вас кто-то обидел? — поинтересовался поэт совершенно искренне.

— Вам что, надо еще обязательно и в душу залезть? Просто в дом пробраться недостаточно? — Еще секунду назад неприступная администраторша была готова удариться в слезы.

И тут вошла Ползунова. Кивнула на ходу Регине.

— Извини, Саша, — это относилось уже к Вакарову, — пробка. Все Садовое забито. Пойдем, я познакомлю тебя со Шведовым.

— Его нет, — коротко объявила Регина, не отрывая глаз от бумаг.

— Как нет? Мы договаривались на три...

— Во-первых, уже почти четыре. А во-вторых, Игорь Андреевич болен.

— Ах вот оно что! Знаю я эти болезни!

Ползунова бесцеремонно распахнула дверь кабинета, заглянула внутрь — кабинет и в самом деле был пуст.

— Если у вас есть какие-то проблемы — я замещаю шефа, — довела до сведения Ползуновой Регина официальным тоном. — В том смысле, что веду все его дела и могу решить ваши... просьбы.

—Значит, решил пересидеть дома! Страусова политика, — негодовала Леночка, не обращая внимания на слова Регины. — Ну и что изменится за пару дней?

— Как что? — не отказала себе в удовольствии администраторша. — Сегодня уже все газеты говорят. Еще деньдругой и — фьють... На заслуженный отдых. — Регина намекала на пошатнувшееся положение Ползунова-старшего. Последнее время под него кто-то старательно копал. По крайней мере, если верить средствам массовой информации.

— А вы все еще верите газетным сплетням? — Леночка улыбнулась снисходительно. — Да за последний год это третья волна. И ничего. Держимся. Собака лает, караван идет. Так что передайте шефу, что через два дня он либо передает дела Вакарову. Хозяйственные дела конечно же, — пояснила Ползунова, — либо собирает вещички и выезжает из моего помещения!

Поэт стоял при этом разговоре опустив глаза. Чутье интеллигентного человека подсказывало Александру Сергеевичу, что он рискует вляпаться в довольно грязную историю...

Сидя на постели, Лена Семендяева пила чай с бутербродами.

Соседка Ира, весь этот нехитрый ужин приготовившая, сидела напротив.

— Нашла по ком убиваться! Все равно он на тебе не женится! Так и будет бегать то к тебе, то к жене!

— Неправда! Он меня любит!

Лена активно жевала. Это был тот редкий период в ее полной ограничений жизни, когда она без зазрения совести позволяла себе есть бутерброды. И даже не только с сыром, но и с колбасой. Правда, с черным хлебом...

— Ой, брось! Просто испугался, что ты чуть концы не отдала, и прибежал...

— Нет.

— Не «нет», а «да»!

Семендяева решила больше не спорить. Молча вынула изпод подушки диктофон, включила.

— «Любимая, — раздался из диктофона хрипловатый голос Сергея, — ночи, проведенные с тобой, не забыть никогда. Находясь с тобой, я словно раздваиваюсь. Я превращаюсь одновременно в мальчишку, цепляющегося за юбку защитницы матери, и в умудренного жизнью отца, боящегося за судьбу своей дочери... »

Семендяева нажала на «Стоп».

— Это чего? — недоверчиво проговорила Ира. — Он? Семендяева кивнула.

— Да брось!

— Ты же видишь.

— Прям как по писаному. Слушай, по-моему, я это уже где-то... — Ирин взгляд наткнулся на «Роковую страсть». — Точно! — Ира схватила книгу. — Это же отсюда! Точно! И чего ты мне голову морочишь?! — соседка была просто вне себя от счастья.

Разоблаченная Семендяева лишь грустно пожала плечами.

— И зачем ты его записала?

— Не знаю... Я включаю... и мне кажется... Что это он мне говорит... Я сошла с ума? Да?

— Ты думаешь, мой мужик почему не вернулся? — проговорила вдруг Ира мрачно. — Он на монголке женился!

Раздался звонок в дверь.

— Это не Сережа, — сказала Лена уверенно. — У него ключ...

— Сейчас разберемся!

Ира вышла в прихожую. Открыла дверь. На пороге стояла Ползунова.

Игорь Андреевич болеть, разумеется, и не думал. Сказавшись хворым, он отправился навестить Машу в больницу. Поговорить с ее лечащим врачом.

Именно за этим занятием и застала Шведова Юля, спускаясь вниз по лестнице с этажа, на котором находилась Машина палата.

В первый момент хотела было проскочить незамеченной, но потом передумала и подошла.

— Игорь Андреевич! — окликнула она модельера сзади.

— Юля?! Извините, Римма Михайловна, — кивнул Шведов миловидному врачу.

—Я буду у себя, — ответила Римма Михайловна. — Зайдете?

— Конечно. А вы пока напишите, пожалуйста, а то я в тот раз все перепутал, в аптеке так неудобно было...

— Хорошо, хорошо, — улыбнулась Римма Михайловна, — напишу.

Она пошла к себе, цокая высокими и тонкими каблуками.

— Вы уже были у мамы, Юленька, или только пришли? — ласково осведомился модельер.

— Была.

— А я вот только иду. Хотел вначале с врачом поговорить. Узнать, что и как.

— И как?

— Попробуй их пойми. То «давайте выписывать», то «пусть лучше полежит еще, мы не все проверили».

— Они подозревают что-то серьезное?

— Нет. Не волнуйтесь, — сказал Игорь Андреевич не сразу. — Ничего серьезного. Просто очень ответственные люди. Хотят проверить абсолютно все.

— А... — кивнула Юля, не очень-то поверив.

— А как ваши дела, Юлечка? Что с учебой? Скоро уже диплом?

— Игорь Андреевич, я вам звонила, но вас не было...

— Да? А Саша мне ничего не сказал.

— Нет, я с ним не стала разговаривать. Я звонила сказать вам большое спасибо. За Костикову.

— За кого?

— За Костикову. И за меня. То есть. Ну вы тогда сделали так, чтобы ее отпустили.