— Ты моя, Эви, навсегда. Ты это знаешь также, как и я. Я буду рядом, когда ты согласишься.

* * *

      Через несколько дней после моего дня рождения Эви попросила меня сопровождать ее на встречу с ее отцом. – Он в хосписе. Долго не протянет, — объяснила она. – Я иду против здравого смысла. – Ее милые карие глаза встретились с моими. – Я не хочу идти туда одна.

      — Я буду рядом с тобой, милая, — ответил я, целуя ее в висок.

      Хоспис находился за городом. Окруженный цветущими садами, он расположился рядом с небольшим прудом. Пешеходная дорожка достаточна широкая, чтобы возить кресло-коляску вокруг здания, вдоль дорожки размещены скамейки и зоны отдыха. Некоторые из больных, способных передвигаться, сидели со своими семьями или гуляли по пешеходной дорожке.

      Вильям Перкинс не был форме для прогулок. Эви сжала мою руку, когда подошла к изнуренному мужчине, прикованному к постели. – Я рядом, Панда, — прошептал я, сев рядом с ней на небольшой диванчик, примыкающий к кровати.

      — Эверли, я так рад видеть тебя. – Голос Вильяма слабый, но ровный. – Ты похожа на свою мать, на свою красавицу мать.

      — Спасибо, — ответила Эви, передвинувшись на стуле.

      — Я так рад, что ты пришла. Знаю, что не заслужил этого, но мне нужна была возможность все объяснить.

      Эви кивнула, сжав руки на коленях. – Мне это необходимо. Есть вещи, о которых я хотела бы знать.

      — Я не хотел, чтобы все так вышло.

      — Почему ты бросил меня? – Спросила Эви.

      — Чтобы сохранить твою жизнь. Я связался с плохими людьми. Признаю, одно время я занимался всяким дерьмом, продавал наркотики, оружие. – Он поморщился, закашлявшись, а потом продолжил. – Но я никогда никому не причинил вреда.

      — Я работал на братьев Ривьера, и один раз ночью мы собрались посетить одного клиента, чтобы забрать долг. Он был по уши в долгах. План был запугать его и забрать все ценное, что у него было. По крайней мере, так они мне сказали.

      — Парень не смог заплатить, и они избили его почти до смерти. Когда они с ним закончили, одни из братьев поднялся наверх, и я услышал выстрел. Он сказал, что стрелял в сейф, и у меня не было причин не верить ему.

      Стыд и сожаление накрыли его морщинистое лицо. – Пока я не увидел новости на следующий день, в которых говорилось о смерти мужчины и его жены, которая была на восьмом месяце беременности.

      — Нет, — прошептала Эви.

      — Я не мог с этим жить. Не я сделал это, но я был там, был соучастником. Я пошел в полицию и все им рассказал. Я пообещал, что дам показания в обмен на вашу с мамой безопасность. Я заехал за вами, и мы направлялись на встречу с агентом ФБР, когда они нашли нас. Я попытался оторваться от них, но они протаранили нашу машину и столкнули нас в водохранилище.

      Он вытер слезы своими тощими сухими руками. – Твоя мама не выжила. Я никогда не испытывал такого облегчения и страха, когда мне сказали, что тебя спасли. Я знал, что братья не остановятся.

      — Полицейские пришли ко мне в больницу и убедили меня, что лучшим выходом сохранить твою жизнь, было отказаться от тебя. Так как ты была еще маленькой, у них бы не было проблем найти тебе новую семью. Это было самым трудным решением, которое я когда-либо принимал. Я любил тебя, Эверли, и сейчас люблю, но я бы снова это сделал, если бы у меня был выбор. Альтернативой бы была жизнь в паранойе и страхе. Постоянный переезд и смена школ. Я не хотел такого для тебя. Полицейские подсунули телевизионщикам ложную историю о наших смертях, изменили твою фамилию и отправили тебя в патронатную систему.

      — Ты знал, что они сказали мне, что ты умер? – спросила Эви.

      — Да. Когда я попал в программу по защите свидетелей, весь мир должен был думать, что я умер. Я полагал, что тебе будет лучше без меня. Ты бы выросла в нормальной семье, которая бы тебя любила, у тебя бы была счастливая жизнь. – Он взял ее руку в свою. – Так ведь? Ты была счастлива?

      Неуверенность промелькнула у нее на лице, ее глаза потемнели от желания шокировать его тем, в каком аду он ее оставил. Она позволила ему держать ее за руку, ответив, — Я счастлива. У меня есть хорошие друзья и мужчина, который любит меня.

      — Твои новые родители хорошо с тобой обращались?

      Тут она решила не говорить ему правду. – У меня не было родителей. Я переезжала из приюта в приют до 10 лет. Затем меня поселили в групповой дом, где я жила до совершеннолетия.

      — Черт. Эверли, мне очень жаль. Знаю, этого недостаточно, но…

      — Деньги, — прервала его Эви. – Как ты их получил? Я живу на кровавые деньги?

      — Нет. Я же говорил тебе, что никогда никого не убивал. Слушай. – Он вздохнул и положил свою руку обратно на кровать. – Не все из них получены честным путем. Я много лет играл в рулетку и занимался другими низкопробными делами. Полицейские позволили оставить их мне, так как большую их часть нельзя было проследить. Я сказал им перевести их тебе на твое восемнадцатилетие. – Он слегка улыбнулся ей. – Из того, что я слышал, ты делаешь много хорошего с их помощью.

      — Все равно это неправильно, — проворчала Эви.

      — Гарантирую, что ты с ними сделала больше добра, чем смогла бы полиция.

      Кивая, Эви тихо спросила, — Ты женился снова? Завел еще детей? У меня есть братья или сестры?

      — Нет. Никто никогда не мог конкурировать с твоей мамой в моем сердце, — ответил он, и монитор рядом с его кроватью запищал. Его лицо побледнело.

      В палату вбежала медсестра и ввела ему что-то в капельницу. – Извините, что прерываю ваш визит, но ему нужно отдохнуть, — сообщила она.

      Быстрее, чем я мог бы предположить, он схватил Эви за руку. – Ты сможешь меня простить? За смерть твоей мамы, за то, что бросил тебя? – Отчаяние в его глазах вызвало слезы на глазах Эви.

      — Да, я прощаю тебя. Я понимаю. – Она осторожно обняла его и пообещала навестить еще.

      Домой мы ехали в молчании. Меня разрывало на части при виде, Эви борющейся со своими эмоциями, старающейся убедить себя, что ей все равно. Мне хотелось сделать для нее что-нибудь, чтобы ей стало легче. Я в восторге от этой женщины. После всего, через что она из-за него прошла, она не смогла ранить его правдой о жестоком с ней обращении в детстве.

      — Когда Паркер привезет Коди домой? – Спросила она вяло, свернувшись на диване.

      — Не поздно. Он повез его в кино под открытым небом.

      — Не хочешь заказать себе ужин домой? Я не голодна.

      Ее тело расслабилось, когда я обнял ее. – Я знаю, это не легко, милая. Я так чертовски горжусь тобой.

      — За то, что не потеряла контроль? – Усмехнулась она.

      — За то, что ты была лучше, чем я когда-либо буду. Почему ты не сказала ему правду о том, что с тобой случилось?

      — Я хотела, — горько усмехнувшись, ответила она, и я поцелуем убрал слезу, катившуюся по ее щеке. – Я планировала это сделать, но человек, которому я хотела все это высказать, больше не существует. Есть только умирающий старик с его глазами.

      — Ты хочешь туда еще вернуться?

      — Не знаю. Думаю, мы сказали друг другу, все что было нужно сказать. Я просто хочу оставить это все позади. Просто быть счастливой.

      — Хорошо, любимая.

Глава тринадцатая

Эви

      Ян встретился со мной за ленчем в его любимом экспресс-кафе, где подают курицу. В последнее время мы не часто виделись. Не хочу быть одной из тех, кто забивает на своих друзей, потому что встречается с новым парнем.

      — Итак, рассказывай, — сказал он, плюхнувшись на сиденье напротив меня. – Чем занималась? Кроме Мэйсона.

      Я кинула в него кусочек жирной картошки фри.

— Это была длинная неделя. Я встретилась с отцом.

      Ян подавился своим напитком.

— Правда?

      — Мэйсон нашел его. Он умирает от рака, и это было своего рода, теперь или никогда.

      — Ну и как все прошло?

      — Полагаю, хорошо. Мы пробыли там всего несколько минут. Он сказал то, что обычно ожидают услышать от человека на смертном одре. ‘Я тебя люблю, мне очень жаль’ и так далее.

      Ян схватил меня за руку, когда я произнесла это.

— Перестань. Кончай валять дурака. Ты встретилась с отцом, который бросил тебя, с отцом, которого ты считала мертвым. Перестань относиться к этому несерьезно и расскажи, как ты себя чувствуешь.

      У меня никогда не получалось лгать ему.

— Я чувствую себя виноватой, что не испытываю связи с ним, а я должна. Должна ведь? Мой отец был большим и сильным мужчиной. Этот больной старик мне незнаком. Мне жаль, что он умирает, но я не испытываю той боли, которую должна бы испытывать. – Я откусила кусочек картошки, чтобы скрыть свое смущение.

      — В твоей ситуации нет правил, какие чувства испытывать. Я рад, что у тебя была возможность попрощаться, Эв. Возможно сейчас ты этого не понимаешь, но однажды ты будешь рада, что сделала это.

      Я посмотрела в темные глаза своего лучшего друга. – Ты когда-нибудь искал своих родителей? –По крайней мере, у меня всегда было представление о моем происхождении. Ян знал только то, что его мать отказалась от него, когда ему было четыре.

      На его лице отразилась боль, которую сменила злость. – Нет. Я их не помню. Они не хотели меня. Зачем мне желать встретиться с ними?

      — По той же причине, что и я. Чтобы узнать правду, утолить свое любопытство.

      — Я не любопытный. Мне плевать. – Его упрямое выражение говорит о том, что пора менять тему.

      — Где-то я уже это слышала, — ответила я, широко улыбаясь ему.

      — Возможно нас разлучили при рождении. Ты могла бы быть моей сестрой, — поддразнил он.