— Что, Мэгги?

— Ты очень похудел, Дик. И глаза стали жесткими…

Дженнифер отвлеклась от изучения прохожих и сзади обвила ручонками шею Джоунса.

— Ты ошибаешься, бабушка, — заявила она, — вовсе они у него не жесткие, а очень добрые.

— Тебе виднее, — согласилась Мэгги с улыбкой, потому что взгляд Дика и в самом деле потеплел от прикосновения детских рук.

На берегу они выбрали пустынный уголок пляжа, где толпами носились дети и можно было не опасаться нечаянно наступить на чье-нибудь распростертое в истоме тело. Дженнифер, едва сбросив с себя шорты и майку, с визгом устремилась к воде, и все внимание Мэгги и Дика сосредоточилось на девочке. Дик быстро разделся и побежал следом за ней. Мэгги развернула большой складной зонт, укрепила его в песке и, расстелив плед, устроилась в образовавшейся тени. Дик с Дженнифер затеяли веселую возню. Он подбрасывал девочку вверх и вперед, и она с истошным визгом погружалась в воду, откуда он доставал ее, довольную от своей отваги и смелости.

Мэгги показалось, что она наконец обрела то, чего всю жизнь искала: любимого человека и свою семью. То, чего не могли дать ей ни Люк О'Нил, ни Ральф де Брикассар. Воспоминания о Ральфе больше не приносили ей боли. Она думала о нем с теплотой и нежностью. Она ни разу, даже в самых потаенных мыслях, не упрекнула его. С ним она испытала самое большое счастье в жизни, и большего, чем он дал ей, он дать не мог.

Дику наконец удалось вытащить Дженнифер из воды, и он понес ее к Мэгги. Девочка даже зубами стучала от холода, но была необыкновенно довольна. Мэгги растерла девочку мягким пушистым полотенцем, и Дженнифер отправилась кормить чаек, захватив с собой большой пакет, который ей дома вручила Марта. Дик, набросив на плечи полотенце, присел рядом с Мэгги. Мэгги чувствовала, что его что-то угнетает, и не знала, как спросить его об этом. Она все ждала, что он сам расскажет, но он молчал. Какое-то время они молча следили глазами за Дженнифер, которая устроилась на большом плоском камне и бросала в воду кусочки булок, и чайки с пронзительными криками подхватывали их почти на лету. Потом Мэгги заметила, что Дик смотрел больше не на Дженнифер, а дальше, в пустынную безбрежность океана. Она тихонько окликнула его, но он не услышал, его мысли были далеко от этого места и даже от нее.

— Дик, очнись, — Мэгги потеребила Дика за руку, и он с недоумением взглянул на нее, не сразу возвращаясь в эту реальность.

— Прости, Мэг, я задумался, — пробормотал он.

— О чем ты постоянно думаешь, Дик? — начала разговор Мэгги. — У тебя что-то произошло, я это чувствую. Что-то такое, о чем ты не можешь мне сказать? — Мэгги покраснела, ей внезапно в голову пришла мысль, что страдания Джоунса связаны с женщиной, которую он встретил уже после нее. Может быть, поэтому он так долго не появлялся и сейчас не знает, как сказать ей о том, что они не могут быть вместе. Мэгги стало холодно от одной только мысли, что она опять потеряет Дика, на этот раз уже навсегда. Она молчала, со страхом ожидая, что он ей скажет. Она была уже почти уверена, что ее догадка верна. И как же она не подумала об этом раньше! Хотя раньше ей было все равно, все мысли были заняты Джастиной.

— Сейчас я уже могу тебе сказать, — тихо заговорил Дик. — Раньше не мог. Тебе и без того было нелегко из-за дочери.

Мэгги внутренне сжалась, приготовившись услышать самое для себя страшное. «Так оно и есть. Дик великодушный человек, он откуда-то узнал, что случилось с Джастиной, и приехал поддержать нас. Только и всего».

— Может быть, ты помнишь, Мэг, когда я в первый вечер сказал тебе, что для меня очень важно было, чтобы Джастина родила этого ребенка? — голос Дика дрогнул, и он вопросительно взглянул в глаза Мэгги.

Мэгги от неожиданности растерялась. Да, конечно, она вспоминает сейчас, что он так сказал и еще о последней ниточке, которая оборвалась со смертью ребенка.

— Да, Дик, но я не понимаю, — растерянно проговорила Мэгги.

— Это был мой родной внук, Мэг, — не глядя на нее сказал Дик.

— Так значит… — Мэгги не решилась высказать внезапно озарившую ее догадку, но Дик понял и кивнул головой.

— Да, Мэг, ты правильно догадалась. Стэн был моим младшим сыном. Я его потерял уже давно, но у меня была еще надежда, что он когда-нибудь поймет, тогда после смерти его матери, я был бесправен и не мог добиться, чтобы мне отдали и его тоже. Он не простил мне этого и взрослым не захотел со мной встречаться… И все-таки я не терял надежды… А теперь я его потерял окончательно, и он ушел… так и не простив меня… Я сразу же выехал сюда, как только мне передали, что случилось. Конечно, к похоронам не успел, а потом я узнал, что Джастина ждет от него ребенка… Ты понимаешь меня, Мэг, как я хотел, чтобы она родила его, но…

Дик надолго замолчал, и Мэгги видела, как горе придавило этого сильного мужчину. Он, сгорбившись, сидел рядом с ней под тентом, не замечая ни яркого солнечного дня, ни радости, разлитой в природе.

— Боже мой, Дик, если бы я только знала, — горестно проговорила Мэгги. — Если бы я только знала, Дик…

— Что ты могла сделать, Мэгги, — безнадежно махнул рукой Дик. — Когда-то я не понимал тебя, мне казалось, что ты несла чушь, когда говорила о судьбе и Божьем наказании. Наверное, для того, чтобы поверить в это, каждый должен испытать на себе.

— Я разговаривала с ним, Дик, — призналась Мэгги и увидела, как он дернулся и развернулся к ней, как будто она хранила какую-то загадку, связанную с его сыном.

— Ты говорила с ним, Мэг? — хрипло переспросил Дик. — И что он сказал? Какой у него был голос? Когда это было?

— Вскоре после того, как я приехала сюда. — Мэгги постаралась вспомнить все мелочи той мимолетной беседы, интонации голоса Стэна, хотя ничего особенного в том их разговоре и не было. — Ты, наверное, знаешь, Дик, — она запнулась, но все-таки решилась продолжать, — у них были сложные отношения с Джастиной. Он не хотел ребенка, но Джастина его безумно любила и решила рожать. И мне тогда, ведь мы разговаривали всего лишь по телефону, мне показалось, что он доволен, что все так решилось. И сказал мне, чтобы я передала Джастине, что он очень любит ее. Вот, пожалуй, и все. Да, он еще представился. Голос у него был какой-то мальчишеский, — припоминала Мэгги.

Дик не спускал глаз с ее губ, боясь пропустить хоть слово.

— А он не казался чем-то расстроенным или подавленным? — выпытывал он. И Мэгги поняла, что его волнует.

— Нет, Дик. Он говорил весело и ничего такого в его голосе не было. Не терзай себе душу, милый. Смерть твоего сына — простая случайность. Он не собирался лишать себя жизни добровольно. Я это чувствую, знаю. Кристина сказала мне, что он собирался сделать Джастине предложение и всех своих друзей оповестил о том, что у них будет ребенок. Это простая случайность, Дик, что он погиб.

Мэгги еще долго говорила Джоунсу о превратностях судьбы и о том, что, несмотря на поражения, жить стоит, хотя бы ради будущего детей, чтобы у них всегда был тыл и в трудные минуты они знали, что у них есть на кого опереться. Она понимала, что Дику нужны были эти ее слова. И он постепенно оттаивал, его взгляд уже не казался таким мрачным и погруженным в себя.

— Наверное, ты права, Мэгги, — наконец проговорил он. — И все равно трудно переживать смерть детей. Ты и сама это испытала, так что знаешь не понаслышке.

— Я это пережила, Дик, время вылечит и тебя. У нас есть еще Джастина и Том.

— И Дженнифер, — улыбнулся Джоунс. — Видишь, она пользуется тем, что мы не обращаем на нее внимания, и опять полезла в воду. Дженни, малышка, подожди меня, — крикнул он девочке и побежал по песку, уже совсем седой, но с хорошо сохранившейся фигурой, сильный мужчина.

63

На обратном пути в машине было оживленнее, чем несколько часов назад, когда они ехали на пляж. Все проголодались, и Дженнифер, вспомнив, как Стэн возил их после пляжа в китайский ресторан, потребовала, чтобы дядя Дик повез их с бабушкой туда же. Правда, в ресторане, ловко орудуя палочками, Дженнифер чувствовала себя гораздо свободнее, чем взрослые, но это не мешало веселиться и подтрунивать друг над другом, когда Мэгги, не выдержав единоборства с ускользающей пищей, попросила, чтобы ей принесли нож и вилку. Дик, украдкой глянув на девочку, шепнул официанту, чтобы тот и ему принес нормальные приборы.

Прогулка удалась. Мэгги была рада, что сумела поговорить с Диком, по нему было видно, какое облегчение доставил ему этот разговор. Казалось, что он освободился от огромной тяжести, сковывающей ему душу.

Кристина с Томом были уже дома и сообщили Мэгги, что, скорее всего, Джастину выпишут на следующий день. Мэгги позвонила доктору Морсу, и он подтвердил эту новость.

Наутро Дик и Мэгги поехали за Джастиной и не прошло и часа, как они уже все вместе были дома. Джастина сразу же отправилась в сад, где ее настигла Дженнифер. Мэгги строго настрого запретила девочке тормошить мать и утомлять ее своей болтовней. Но Дженнифер, конечно, соскучилась по матери и не отходила от нее ни на шаг. Помня наставления бабушки, она тихонько устроилась рядом с Джастиной и осторожно гладила ее руки.

— Мамочка, тебя насовсем отпустили из больницы? — спросила она, с тревогой глядя на мать. — Тебе не надо больше туда возвращаться?

— Нет, мое солнышко, теперь мы с тобой будем дома вместе, — успокоила дочку Джастина.

— И папа к нам приедет, — неожиданно сообщила девочка, проверяя, какую реакцию вызовут у матери ее слова.

— Почему ты так считаешь? — удивилась Джастина. — По-моему, мы договаривались, что он приедет за тобой на следующий год. Разве что-то изменилось? Он что, звонил?

— Он почти каждый день звонит, — призналась Дженнифер, — и разговаривает то с Мартой, а когда бабушка дома, то с бабушкой, ну и со мной, — добавила она, довольная, что ее не выделяют из мира взрослых.