— Потерпи, моя милая, — ласково говорил он, гладя ладонью ее прохладные стены, — потерпи немного, я помогу тебе, я спасу тебя, и ты станешь молодой и красивой, как была когда-то, полтора века назад.

Она грустно смотрела на него, не веря обещаниям, и слезы текли по ее холодному лицу, воплощенному в камне. Он сам не знал, отчего его так тянуло именно сюда, к ней. Была в городе еще центральная церковь, роскошная, яркая, со сверкающими золотом иконами, величавыми куполами, поражающая взор изысканной роскошью. Эту церковь посещали городские власти на Пасху и Крещение, в ней мэр города крестил свою новорожденную дочку, и там же венчался его старший сын. Все наиболее значительные и важные службы и торжества проходили в главной церкви. Он же предпочитал посещать эту скромную маленькую церквушку, к тому же находящуюся практически на окраине города. Не то чтобы главная церковь не нравилась ему, нет, она, несомненно, была прекрасна и достойна уважения, но она была слишком чопорной, слишком роскошной, слишком большой, и вообще много было всяких слишком. В ней не хватало того уюта, нездешнего покоя и чувства благодати, которое он испытывал в этой маленькой скромной обители. Кстати, именно он убедил мэра города, своего друга и соратника, заняться восстановлением этой церкви. Поначалу тот сопротивлялся, не понимая, почему надо вкладывать деньги, которых и так в городской казне катастрофически не хватает, в реконструкцию этой ничем особенно не примечательной церквушки, к тому же находящейся в неудобном, хотя и красивом месте, вдали от центра, и добираться до нее сложно даже тем, кто живет недалеко. Не говоря уже о жителях центральной части города. К тому же в городе есть еще несколько церквей, нуждающихся в реставрации, гораздо удачнее расположенных и интересных с точки зрения архитектуры. Главный театр нуждается в ремонте, университет, да и вообще… Все эти слова и еще много других говорил ему мэр, не понимая его упорного желания «вх…ть» деньги, как он выражался в интимной дружеской беседе за кружкой пива, в эту церквушку. Но ему все же удалось убедить мэра воплотить в жизнь его предложение, как, впрочем, и во многом другом. Несмотря на свой упрямый нрав, мэр прислушивался к его советам, и чаще всего ему удавалось удержать своего, иногда излишне горячего друга от необдуманных поступков. Впрочем, это был, наверное, единственный раз, когда его предложение было продиктовано не трезвым рациональным подходом и верным расчетом того, что необходимо городу и людям, а самому ему до конца не ясным, смутным чувством, на подсознательном уровне поселившемся в его обычно реальном и трезвом рассудке. Он бы ни за что не признался ни мэру, ни кому-нибудь другому в существовании этого чувства, природу которого он и сам не мог объяснить. А в его жизни, надо сказать, было не так много вещей, которым он бы не мог дать объяснения. Он даже сам перед собой устыдился этого порыва, почти детского стремления осуществить заветное желание. Но каково же было его удивление, когда предположения мэра о том, что народ не станет посещать эту церковь и что она не будет пользоваться популярностью, не оправдались. Напротив, люди отчего-то так полюбили эту милую церквушку, что специально ездили из другого конца города на утренние и вечерние службы и просто только для того, чтобы поставить свечку. Даже в дни церковных праздников многие горожане предпочитали скромную, еще до конца не отреставрированную церковь роскошной красавице в центре города. Возможно, они чувствовали то же самое, что и он, что так влекло их под своды этой обители. После этого мэр в очередной раз подивился его проницательности и дальновидности и в благодарность за совет подарил ящик темного немецкого пива, который они с женой до сих пор так и не одолели…

Подул резкий ветер, на холме его порывы ощущались с особенной силой. Солнце скрылось за облаками. Стало холодно. Прокурор плотнее запахнул пальто. Обдуваемая ветрами со всех сторон церковь. Обитель Бога и ангела. Его ангела. Он последний раз обернулся, бросив прощальный взгляд на золотистые луковки куполов, и начал быстро спускаться вниз легким уверенным шагом…

Глава 3

Вот и начались долгожданные каникулы! Позади утомительные экзамены, впереди куча свободного времени и столько счастливых солнечных дней! И вот уже самолет уносит меня с мужем. Наконец-то я стала привыкать к этому слову «муж», и оно уже не кажется мне таким чужим и далеким, как прежде. Итак, мы летим в его родной город. Там мне предстоит первая встреча с его родителями. Признаюсь, я немного робею и волнуюсь, но присутствие любимого успокаивает и вселяет надежду, что все будет хорошо, а может быть, даже замечательно…

Людмила Александровна, именно так зовут мою будущую, тьфу, черт, никак не привыкну, мою нынешнюю свекровь, восприняла известие о нашей свадьбе весьма спокойно. Она сказала, что мой муж — ее сын — уже вполне взрослый и самостоятельный человек и поэтому вполне может сам принимать решения и нести ответственность не только за себя, но и за свою очаровательную жену. Честное слово, именно так она и сказала, и еще добавила, что всегда хотела иметь дочку, но получилось так, что пришлось ограничиться одним сыном. И теперь она очень рада обрести дочку, да еще такую милую и славную. Я аж зарделась от комплиментов в мой адрес. И самое приятное было то, что ее слова не звучали фальшиво, приторно-сиропно, как это часто бывает, когда за внешней ласковостью и сюсюканьем пытаются скрыть неприязнь. Мне показалось, что все ее слова вполне искренни. И вообще мне все больше и больше нравилась эта моложавая привлекательная женщина, одновременно простая и интеллигентная. В свои сорок три года она выглядела лет на десять моложе — стройная, элегантная, со стильной короткой стрижкой, минимум косметики на свежем красивом лице. Из одежды она предпочитала брюки, брючные костюмы, которые очень шли ей и выгодно подчеркивали ее гибкую фигуру, которой позавидовала бы и совсем юная девушка. Я так подробно описываю ее, потому что практически влюбилась в свою свекровь. Честное слово! И я очень надеюсь, что первое, благоприятное впечатление не обманет меня и в дальнейшем. Впрочем, Паша и раньше говорил мне, что его мама очень милая и доброжелательная женщина, приятная и простая в общении, с чувством юмора. Теперь я сама смогла в этом убедиться.

Надо сказать пару слов о квартире. Честно говоря, я ожидала, что прокурорская семья должна жить в гораздо более шикарных условиях. Нет, сама квартира вовсе не была плохой: высокие потолки, просторные светлые комнаты, сам дом довольно старый, кирпичный, — я люблю такие дома. Но я ожидала увидеть нечто вроде подвесных потолков, арок, двухэтажной планировки, не говоря уже о джакузи, евроремонте и прочих необходимых и модных элементах в интерьере квартир богатых людей. Ванна, кстати, была самая обыкновенная, хотя и довольно большая, но никаких джакузи-кузи, евроремонтом тоже не пахло, что, правда, меня порадовало — не люблю популярного ныне белого цвета, в котором почему-то выражается этот самый европейский стиль. Мебель отнюдь не какая-нибудь современная — супермодная и навороченная, в виде кожаных кресел и диванов, — и не антикварная, прошлого века, но вполне добротная и подобрана со вкусом. Вообще мне понравилась обстановка квартиры, здесь было не казенно и чопорно и не было бьющей в глаза кичливой, часто безвкусной роскоши, которая так часто встречается в жилищах «новых» русских. Уютно, мило и очень аккуратно. Пашкина комната, гостиная, спальня супругов и еще одна небольшая комната, закрытая на ключ. Как пояснил мне Пашка, кабинет отца, — когда он уезжает, то всегда запирает его. Это сообщение неприятно удивило меня, подумать только, какой скрытный тип, от кого и что прятать? От жены и родного сына? И что там находится такого, что надо так тщательно скрывать от посторонних глаз? Какие тайны мадридского двора? Понятно, он прокурор. И наверняка имеет дело с секретными бумагами и документами, но вряд ли он хранит их дома, скорее всего на работе, в сейфе. Хотя кто его знает, но в любом случае это обстоятельство настроило меня против моего свекра, с которым я так и не познакомилась до сих пор, и признаться, не очень огорчалась по этому поводу, я боялась встречи с ним, сама не знаю почему. Ну не съест же он меня, в самом деле? А может, я вообще ошибаюсь на его счет, и он окажется весьма милым и добрым человеком, приятным в общении, таким же, как моя свекровь?

Первое ощущение после нашего знакомства меня не обмануло, и даже более того. Первая встреча с новоявленным родственничком произвела на меня весьма неприятное впечатление…

В тот день мы долго гуляли с Пашкой по городу, осматривали местные достопримечательности, устали, проголодались и поэтому, вернувшись домой, первым делом полезли в холодильник, дабы насладиться пищей телесной, вдоволь вкусив пищи духовной. Но только мы собрались приступить к трапезе и сдерживали текущие слюни, как вдруг — о горе! Оказалось, что в доме нет ни куска хлеба, чтобы сделать бутерброды. Пришлось Пашке срочно бежать за хлебом. Я осталась ждать его дома и резала ветчину, сыр, колбасу и прочее. Когда же я закончила с этим, успев попутно нахвататься кусочков, то решила прогуляться по квартире. Мне все больше нравилось строгое, но уютное убранство комнат. Я заглянула в спальню. Широкая кровать, застеленная коричневым атласным покрывалом, две тумбочки, бра, шкаф для одежды и белья. Окна плотно задернуты очень красивыми золотисто-коричневыми шторами, в тон покрывалу. Полумрак, прохлада… Я представила, как мои новые родственники занимаются любовью на этой широкой кровати. Наверное, на таком ложе, словно специально созданном для любви, здорово заниматься сексом. Просторно, удобно… Я провела ладонью по покрывалу, прохладный атлас приятно ласкал кожу. Интересно, они занимаются любовью в темноте или предпочитают свет ночника? Хотя Людмиле и за сорок, но фигура у нее классная, стесняться перед мужем явно не приходится. Любопытно, а каков в сексе ее муженек? Я вдруг подумала, что даже не видела своего свекра не то что живьем, но даже на фото. По словам Пашки, он не любил фотографироваться. Вообще оригинальная ситуация получается. Могу встретить его на улице — и не узнать. Права Лиза, все у меня не как у людей. Какой он, мой свекор? Почему-то прокурор представляется мне рослым мускулистым мужчиной с фигурой Шварца или Сталлоне. Пашка мой высокий и мускулистый, хотя и не так сильно накачанный, как вышеупомянутые актеры. Наверное, и отец его такой же, к тому же Пашка говорил, что его отец серьезно занимался борьбой. Он не красавец, но очень привлекателен по-мужски, у него мужественное лицо, открытый, хотя и немного жесткий взгляд умных глубоких глаз, выразительное лицо, обаятельная улыбка и борода. Почему вдруг борода? Не знаю, но мне отчего-то образ моего свекра представился в бородатом воплощении. Голос у него громкий и сильный, немного хрипловатый, как у Высоцкого. Он похож на былинного богатыря из легенд, этакий Илья Муромец или Добрыня Никитич. Созданный моим воображением образ свекра мне понравился. Внезапно я почувствовала сильную усталость, видимо, долгая прогулка по городу меня утомила. Я легла на кровать, прикрыла глаза. Ах, как удобно, какая мягкая постель, не иначе пуховая перина, как в сказке о Принцессе на горошине! Я не собиралась спать, зная, что Паша должен скоро прийти. Я просто решила отдохнуть несколько секунд, но получилось так, что я сама не заметила, как уснула. Мне снился красивый бородатый богатырь на белом коне и я, в длинном розовом платье. Красавец протягивал мне букет ромашек и улыбался… Сквозь сон я услышала чьи-то шаги, замершие на пороге спальни. Пашка вернулся, ну наконец-то!