– Танечка, не пора убирать со стола? – прокудахтала Наира. – Хорошо бы попробовать твоего пирога. С чаем.

Пальцы Александра впились в нежную кожу.

Татьяна стиснула зубы. Сейчас она застонет прямо здесь за столом, перед старухами!

– Татьяна за целый день ни разу не присела. Приготовила чудесный ужин. И должно быть, устала. Почему бы не помочь ей? Зоя, Вова, может, вы потрудитесь?

– Но, Саша, ты не понимаешь… – начала Наира.

– Я все прекрасно понимаю, – перебил Александр. Но руки не отнял.

Татьяна схватилась за край стола.

– Шура, прошу тебя, – прохрипела она.

Но хватка не ослабевала. Она судорожно вцепилась в стол.

– Нет, Таня. Это самое меньшее, что они могут сделать. Как, по-вашему, Наира Михайловна?

– А мне казалось, что Танечке нравится хлопотать по дому.

– Да, – согласилась Дуся. – Мы думали, это доставляет ей удовольствие.

Александр кивнул:

– Да, это доставляет ей удовольствие. Скоро она начнет ползать на коленях и мыть вам ноги. Но не думаете, что даже ученики Иисуса не прислуживали своему учителю день и ночь?

– А при чем тут Иисус? – пролепетала Дуся.

Пальцы Александра побелели от напряжения.

Татьяна открыла рот и…

– Да ладно уж, – фыркнула Зоя, – уберу.

Александр отпустил ногу Татьяны, слегка погладив ее напоследок.

Татьяна облегченно выдохнула и через несколько секунд даже сумела разжать пальцы. Правда, смотреть пока ни на кого не осмеливалась.

– Спасибо, Зоя. И тебе, Вова, тоже, – поблагодарил Александр, широко улыбаясь Татьяне, которая не двигалась с места. – А я пойду покурю.

После его ухода старушки дружно подались к Татьяне.

– Таня, какой же он задиристый! – сокрушенно ахнула Наира.

– И все потому, что в Красной армии все безбожники, – проворчала Дуся. – Это все война, война его озлобила.

– Зато как он защищает нашу Танечку, – возразила Аксинья. – Приятно посмотреть.

Татьяна непонимающе уставилась на них. О чем это они? Что говорят? Что сейчас произошло?

– Таня, ты нас слышала?

Татьяна встала. Ее единственный защитник в мире, телохранитель, получит ее беззаветную поддержку.

– Александр не озлоблен, Дуся. Он совершенно прав. Мне не следовало хвататься за все сразу.

Они выпили чая с черничным пирогом, таким вкусным, что скоро от него не осталось ни крошки. Когда старушки вышли во двор, Зоя, прижавшись плечом к Александру и зазывно улыбаясь, снова спросила, не хочет ли он пойти к костру. Александр отстранился и в очередной раз отказался.

Татьяне ужасно захотелось, чтобы Зоя поскорее ушла.

– Брось! Даже Таня идет. С Вовой, – подчеркнула Зоя.

– Ни в коем случае, – шепнул Александр, глядя на Татьяну, которая накладывала сахар в его чашку.

– Таня, расскажи Саше анекдот, который услышала на прошлой неделе. Нет, в самом деле, до того гнусный, что мы едва не померли со смеху, – заметил Вова.

– А мне казалось, что я уже слышал все гнусные шутки Татьяны, – удивился Александр.

До чего же приятно сидеть, прижавшись к его большой руке. Словно вернулось что-то знакомое, исцеляющее душу… Татьяне так хотелось положить голову ему на плечо… Нельзя.

– Расскажи, Танюша.

– Не хочется.

Вова пощекотал Татьяну:

– Давай! Пусть и он позабавится!

– Ни за что, – неожиданно смутилась Татьяна, понимая, что подобного рода анекдот вряд ли понравится Шуре. Она вовсе не хотела раздражать его.

– Нет-нет, – улыбнулся Александр, ставя чашку на стол. – Я люблю твои шутки. Пожалуйста, я тоже хочу послушать.

Татьяна вздохнула. Ничего не поделаешь, придется рассказать.

Анекдот оказался настолько омерзительно похабным, что Александр задохнулся от возмущения. Зато Вова и Зоя закатились дружным хохотом.

– Именно такие анекдоты ты теперь рассказываешь у костра в субботние вечера? – холодно процедил он.

Татьяна не ответила. Так она и знала!

Вова слегка подтолкнул ее:

– Так мы идем, Таня?

– Нет, Вова, не сегодня.

– То есть как это? Мы же всегда ходили!

Прежде чем Татьяна успела открыть рот, Александр приподнялся:

– Она же сказала: не сегодня. Сколько раз тебе повторять? Да и Зое тоже. Вы, что, плохо слышите?

Брат с сестрой ошеломленно переглянулись.

– Что тут творится? – недоуменно пролепетал Вова.

– Идите, – повелительно бросил Александр. – Идите оба. К своему костру. Только побыстрее.

Вова попытался что-то сказать, но Александр, пригвоздив его взглядом, медленно повторил не допускающим возражений голосом:

– Я сказал, идите.

Вова и Зоя поспешно удалились.

Татьяна удивленно покачала головой. Александр наклонился к ней, хрипло воскликнул:

– Вот так!

И пошел покурить.

Постелив себе постель на диване, Татьяна уложила старушек. Александр все еще сидел на крыльце. Оглушительно трещали кузнечики. Где-то лаяли собаки. Ухал филин. Татьяна собрала чашки.

– Таня, перестань носиться и иди сюда.

Татьяна, не вытирая рук, нервно подступила ближе. Неустанная пульсация внизу живота не унималась. Что бы она ни делала. Чем бы ни занималась.

– Ближе, – приказал Александр, бросил окурок на землю и, положив ладони ей на бедра, поставил между своих расставленных ног.

Татьяна едва стояла.

Александр вгляделся в нее и вдруг прижался головой к ложбинке между ее грудями. Татьяна, не зная, куда девать руки, осторожно дотронулась до его спины, погладила по волосам, коротким, густым и прямым. До чего приятно! Словно водишь ладонью по мягкому плюшу!

Она закрыла глаза, пытаясь дышать нормально.

– Все в порядке? – прошептала она.

– Абсолютном. Тата, не могла бы ты вместо того, чтобы думать о себе, хоть раз подумать обо мне? Представить меня и все, через что мне пришлось пройти?

– Мне и в голову не пришло… Прости.

– Если бы ты немного поразмыслила и написала, поверь, получила бы столько писем, что навсегда забыла бы о своих страхах. И мне было бы намного легче жить.

– Знаю. Прости, – повторила она.

– Клянусь, я думал, что твоему молчанию есть только два объяснения. Либо ты мертва, либо… нашла кого-то другого. Мне в голову не пришло, что тебя так ранила моя ложь. Был уверен, что ты видишь меня насквозь.

– Я?! – ахнула Татьяна, продолжая гладить его волосы. – А ты? Где твоя проницательность?

Нашла кого-то другого? Ну и ну!

Он потерся об нее лбом.

– Как назвала тебя Аксинья? Теплой булочкой?

Татьяна не могла дышать.

– Кажется, – пролепетала она.

– Маленькая теплая булочка, – повторил Александр, стиснув ее бедра.

Нежно, очень нежно Татьяна продолжала гладить его дрожащими пальцами. Воздух, казалось, перестал поступать в легкие.

– Это слишком близко, даже по меркам Пятой Советской, – сказал наконец Александр.

– Что именно? – прошептала она, стараясь не потревожить ночь. – Мы? Или этот дом?

– Мы?! – удивился он. – Конечно, дом!

Татьяна передернулась.

– Замерзла?

Она кивнула, надеясь, что он не коснется ее горящей кожи.

– Хочешь вернуться?

Татьяна снова кивнула. Нехотя, потому что умирала от желания вновь и вновь чувствовать его руки, обнимающие бедра, талию, спину, ноги, везде, повсюду. Лишь бы навсегда.

Александр поднял голову. Она раскрыла губы и уже хотела нагнуться…

Послышалось чье-то шарканье. Александр опустил руки. Татьяна, превозмогая себя, отступила как раз вовремя, чтобы увидеть, как спускается по ступенькам Наира.

– Совсем забыла сходить кое-куда, – бормотала она.

– Еще бы, – бросил Александр, не потрудившись улыбнуться.

Наира уставилась на Татьяну.

– Танечка, что ты здесь делаешь? Иди спать, дорогая. Уже поздно, а ведь мы все встаем засветло.

– Сейчас, Наира Михайловна.

Едва старуха завернула за угол, Татьяна позволила себе посмотреть на Александра, который, в свою очередь, с несчастным видом уставился на нее.

Она обреченно пожала плечами.

Они вошли в дом. Татьяна, вынув из сундука большую белую рубашку, стала раздумывать, где бы переодеться. Александр был не так стыдлив. Он прямо при ней снял свою рубашку и, оставив полотняные шаровары, прыгнул на печь. Татьяна никогда раньше не видела Александра полуобнаженным. Под загорелой кожей перекатывались мускулы. Господи, да сможет она когда-нибудь отдышаться? Сомнительно.

Нельзя же прямо здесь сбросить платье и надеть рубашку?!

Татьяна решила оставить платье.

– Доброй ночи, – пробормотала она, прикрутив керосиновую лампу.

Александр промолчал.

– Спокойной ночи, – прошамкала Наира, возвращаясь к себе.

Татьяна ответила. Александр не издал ни звука.

Татьяна, по-прежнему в платье, улеглась на веранде и неожиданно услышала звучный голос Александра:

– Тата!

Она вскочила и, смущаясь, встала на пороге.

– Иди сюда, – тихо скомандовал Александр.

Она хотела одного: подойти. Но ужасно боялась. Поэтому медленно обошла вокруг стола.

– Встань на приступку.

Татьяна встала и, прежде чем он успел открыть рот, обхватила его за шею и поцеловала.

– Давай ко мне, – выдохнул он.

Она почувствовала, как он пытается подтянуть ее.

– О Шура, я не могу… представляешь, что будет…

Но и не целовать его она тоже не могла.

– Таня, плевать мне, даже если все газеты об этом напишут! Немедленно ко мне.

Он поднял ее наверх, обвил руками и ногами, окутал всем своим огромным телом. Они жадно поцеловались.

– Господи, Тата, как же я тосковал по тебе.

– Я тоже. Безумно.

На какой-то миг он перестал целовать ее, тереться об нее и крепче прижался к ней. Оказывается, Татьяна и не подозревала, как это чудесно – касаться голой спины, твердых плеч и массивных рук Александра!

Он сдавил ее так сильно, что казалось, треснут ребра. Губы стали более требовательными. Настойчивые руки не давали ни минуты покоя. Неужели их только две? Почему же они повсюду и одновременно?