Но это оказалась Даша, бледная и измученная.

– Что случилось? – спросил он, отводя ее в сторону, надеясь, что она не станет спрашивать о Толмачеве и Паше.

Но она сунула ему в руку клочок бумаги и пробормотала:

– Взгляни, только взгляни, что наделала моя сумасшедшая сестричка!

Александр развернул записку. Странно… что он впервые видит почерк Татьяны: аккуратный, мелкий и округлый.

Дорогие мама и папа! Я решила вступить в ополчение, чтобы найти Пашу и привезти его к вам. Таня.

Александру понадобилось нечеловеческое усилие, чтобы не выдать себя. Стараясь не показать охватившего его отчаяния, он отдал записку Даше и спросил:

– Когда она уехала?

– Вчера утром. Когда мы встали, ее уже не было.

– Даша, почему ты не пришла сразу? Она пропала со вчерашнего дня?

– Мы думали, что она дурачится. Одумается и вернется.

– Вернее, надеялись, – осторожно осведомился Александр, – что она вернется с Пашей?

– Мы не знаем! У нее вечно в голове какие-то безумные идеи! Честно говоря, я понятия не имею, о чем она думает! Какой там фронт, она в магазин сходить толком не может! Мама и папа в полном отчаянии. Они и без того волновались за Пашу, а теперь еще и это!

– Так они волнуются или сердятся? – допрашивал Александр.

– Да они на стенку лезут! И смертельно боятся за нее. Она… – Даша осеклась. В глазах стояли слезы. – Дорогой, – пролепетала она, подвигаясь ближе и пытаясь его обнять. Но лицо Александра оставалось отчужденно-замкнутым. – Александр, я не знаю, к кому обратиться. Помоги нам, пожалуйста. Помоги найти мою сестру. Мы не можем потерять мою Таню…

– Знаю, – оборвал он.

– Пожалуйста, – молила Даша. – Сделаешь это ради… ради меня?

Александр похлопал ее по спине и отступил.

– Посмотрим, что можно сделать.

Александр, в обход своего непосредственного начальства, майора Орлова, направился прямо к полковнику Степанову и получил разрешение взять двадцать добровольцев и двух сержантов и повести грузовик с боеприпасами на юг, к линии обороны Луги. Александр знал, что линия нуждается в укреплении, но сказал Степанову, что вернется через несколько дней.

Перед тем как отпустить Александра, Степанов тихо сказал:

– Возвращайся, старший лейтенант, и приводи с собой людей. Всех. Живыми. – И, помедлив, добавил: – Как всегда.

– Сделаю все, что смогу, товарищ полковник, – вздохнул Александр. Немногие ополченцы возвращались обратно…

Перед отъездом он зашел к Дмитрию и предложил ему ехать с ним. Дмитрий отказался.

– Дима, тебе следует ехать, – настаивал он.

– Поеду туда, куда меня пошлют, – упрямился Дмитрий, – но добровольно в пасть акулы не поплыву. Ты что, не слышал, как все было в Новгороде?

Александр сам сел за руль. В кузове поместились люди, тридцать пять винтовок Нагана, тридцать пять новеньких винтовок Токарева, два ящика ручных гранат, три – полевых мин, семь – патронов, артиллерийские снаряды и бочонок пороха для минометов. Александр подумал: как хорошо, что грузовик бронирован. Жаль, что у него нет одного из танков, собранных Татьяной!

Им предстояло проехать три городка: Гатчину, Толмачево и Лугу. Но, уже приближаясь к Гатчине, Александр услышал отдаленный грохот пушек и взрывы бомб. Он повел грузовик по немощеной дороге, и в этот отчаянный момент перед ним всплыло лицо отца, словно вопрошающее, что делает сын на пороге смерти задолго до того, как настало его время.

– Па, я делаю это ради нее, – пробормотал он, и сержант Олег Кашников, молодой здоровяк, удивленно спросил:

– Вы что-то сказали, товарищ старший лейтенант?

– Ничего. Бывает. Иногда я говорю с отцом.

– Но, товарищ старший лейтенант, – не отставал Кашников, – это похоже на английский. Я в школе учил.

– Ты ослышался, – бросил Александр.

С каждым километром артиллерийская канонада становилась все отчетливее. На горизонте поднимался дым. Это не означало ничего, кроме гневного грома смерти.

Вечером четвертого июля устроили барбекю, а потом семья отправилась покататься на яхте в Нантакетском проливе и любовалась фейерверками. Семилетний Александр поднял голову к небу, завороженный радугой огней, громко взрывавшихся наверху. Он в жизни не видел ничего более живописного, чем эти переливы, оживлявшие темное небо.

Прямо впереди виднелся спуск к реке Луга. Слева раскинулись поля, а справа высился лес. Александр увидел ребятишек лет десяти, собиравших колоски. По периметру полей солдаты, мужчины постарше и женщины рыли окопы. Если удастся собрать урожай, поля заминируют. Если нет – все равно заминируют.

Схватив винтовку, Александр велел своим людям оставаться на местах, пока он не найдет полковника Прозорова, ответственного за создание линии обороны на двенадцатикилометровом участке вдоль реки. Прозоров, довольный прибытием боеприпасов, немедленно велел солдатам разгрузить грузовик и приготовился делить оружие.

– Только семьдесят винтовок, старший лейтенант? – разочарованно протянул он.

– Все что было. Еще обещали подвезти.

Потом Александр отвел своих подопечных ближе к берегу, где они получили лопаты и принялись рыть, а сам взял бинокль и обшарил взглядом лес на противоположном берегу. Похоже, немцы намереваются наступать, хотя еще не готовы к атаке.

Мужчины наскоро поели тушенки, запивая ее водой из реки. Александр оставил вместо себя сержантов Кашникова и Шаркова, а сам отправился на поиски добровольцев, прибывших два дня назад с Кировского завода.

В тот день он никого не нашел. Зато на следующий отыскал Зину, усердно копавшую картошку и бросавшую ее в корзину вместе с комьями грязи. Он посоветовал ей сначала стряхнуть грязь, тогда для клубней останется больше места. Зина злобно глянула на него, явно собираясь нагрубить, но увидела знаки различия и винтовку и мигом прикусила язык. Александр понял, что она не узнала его. Что же, не у всех такая хорошая память на лица.

– Я ищу твою подругу, – пояснил он. – Она здесь? Татьяна Метанова!

Зина съежилась от страха:

– Я ее не видела. Она где-то там.

Чего она боится?

Александр облегченно вздохнул. Значит, Татьяна здесь!

– Где именно?

– Не знаю. Мы расстались после того, как она сошла с поезда.

– Где расстались?

– Понятия не имею, – нервно пробормотала девушка, в расстройстве кидая клубни мимо корзины. Потом принялась рыть землю, не выбирая клубни.

Александр дважды ударил по земле прикладом винтовки.

– Прекрати немедленно! Смирно, товарищ Агапова!

Зина поспешно выпрямилась.

– Ты меня помнишь?

Она покачала головой.

– Не удивилась, откуда я знаю твою фамилию?

– Вы все знаете, – промямлила Зина. – Это ваша работа.

– Я Александр Белов. Приходил к заводу, чтобы встретить Татьяну. Она нас знакомила. Теперь вспоминаешь?

На замкнутом чумазом личике отразилось облегчение.

– Родные Татьяны волнуются за нее. Знаешь, где она?

– Вот что, – решительно начала Зина, – она хотела, чтобы я сошла вместе с ней. Но я отказалась. Только дезертиры убегают с фронта!

– Сойти с ней? Где? И какой из тебя дезертир! Ты же доброволец! – удивился Александр.

Но Зина, казалось, не поняла, что он имеет в виду.

– Во всяком случае, я давно ее не видела. Она не поехала с нами в Лугу. Спрыгнула с поезда у Толмачева.

Александр побледнел:

– То есть как спрыгнула?

– Вот так, когда поезд замедлил ход на полустанке. Я сама видела, как она катится по склону.

Александр нахмурился:

– Почему ты позволила ей спрыгнуть?

– Позволила? – взвизгнула Зина. – Кто ей позволял! Говорила ей – сиди смирно! А она еще и меня уговаривала! С чего это вдруг я попрусь за ней? Мне ее брат не нужен! Я хотела помочь нашим солдатам! Нашей Родине.

– Значит, ради Родины ты бы спрыгнула с поезда? – бросил Александр, отворачиваясь.

Зина, не отвечая, продолжала орудовать лопатой.

– Я ниоткуда не прыгала. И не дезертир, как некоторые, – словно заведенная твердила она.

Александр, захватив с собой Кашникова и пятерых добровольцев, сел за руль и погнал к Толмачеву. Городок почти опустел. Пришлось долго колесить по улицам, пока они не встретили женщину с ребенком на руках и рюкзаком за плечами. Она объяснила, что Доготино находится в трех километрах к западу.

– Но там никого нет, – добавила она. – Все ушли.

Они все равно поехали, но женщина оказалась права. Дома стояли пустыми. Многие были сожжены во время воздушного налета. Все же Александр заглянул в каждый, даже сгоревший. Остальные были рады хоть немного отвлечься от рытья окопов и поэтому охотно помогали в поисках.

– Таня! Таня!

Голоса эхом отдавались по улицам маленькой деревни. Ни души. На земле валялись рюкзаки, зубные щетки, одеяла…

Кто-то увидел табличку со стрелкой: «ДЕТСКИЙ ЛАГЕРЬ ДОГОТИНО». Мужчины прошагали два километра по лесной тропе и вышли на небольшой луг, где у пруда стояли десять брошенных палаток. Александр проверил каждую и обнаружил, что первоначально палаток было одиннадцать. Одну сложили и палки вытащили. В земле все еще сохранились ямки. Александр подумал, что это неплохая мысль, и велел своим людям сложить остальные. Они были сделаны из толстой парусины и достаточно велики. Он пощупал золу в кострище. Совсем холодная, очевидно, огня давно не зажигали. Ни объедков, ни мусора, оставленных мальчиками или Таней.

К вечеру они вернулись в Лугу, натянули палатки, и Александр, укрывшись шинелью, лег на землю. Но долго не мог заснуть.

Там, в Америке, бойскаутов тоже учили ставить палатки, ночевать в лесу, питаться ягодами и рыбой, выловленной в озере, и раскладывать костры по ночам. Они открывали банки с ветчиной и суфле, пели песни, засиживались допоздна, а днем учились вязать узлы и выживать в лесу. Идиллическое существование. Александру тогда было восемь… девять… десять… Летние месяцы, проведенные в скаутском лагере, были лучшим временем его жизни.