— И еще вот эту, пожалуйста, — добавила она.

«Это одно из моих самых любимых, — с улыбкой сказала себе Люсия. — Пожалуй, тогда маме было столько же, сколько мне сейчас, и она только что объявила о своей помолвке».

И вновь, в который уже раз, мысли Люсии обратились к замужеству.

«А ведь я и представить себе не могла, что меня продадут в обмен на дом. Похоже, миссис Панкхёрст[16] и ее суфражисткам предстоит еще немало работы, прежде чем к нам перестанут относиться как к бессловесным рабыням мужчин».

Не являясь ярой сторонницей этого движения, Люсия тем не менее живо интересовалась подвигами миссис Панкхёрст и ее дочерей.

«Но бороться за то, чтобы женщины получили право голоса? Не думаю, что мужчины допустят это».

Мэри-Энн застегнула последний чемодан, а Люсия вдруг поймала себя на том, что лорд Уинтертон не идет у нее из головы.

«Почему он до сих пор не женат? Я этого не понимаю. Хотя он и не настолько стар, как я полагала поначалу — сейчас он находится в самом расцвете сил, и потому удивительно, что у него до сих пор нет супруги».

Но она знала, что встречаются и такие мужчины, как он, которые предпочитают холостяцкое существование комфорту и безопасности семейной жизни.

«Быть может, он еще не встретил ту женщину, которая ему нужна. Эта леди Шелли вовсе не кажется мне подходящей женой. Хотя, как мне представляется, она имеет на него виды, особенно теперь, когда стала свободна».

Залезая под одеяло вечером, она все еще ломала голову над этой загадкой.

«Я должна перестать думать о нем, ненормально проявлять такой интерес к этому мужчине, — бранила она себя. — Он будет моим нанимателем, и его личные дела нисколько меня не касаются».

Но было нечто такое в лорде Уинтертоне, что мысли о нем не покидали ее до поздней ночи.

* * *

Вскоре Люсия сидела в «роллс-ройсе», мчавшем ее в поместье Лонгфилд-манор.

Поездка на авто заняла намного меньше времени, чем если бы ее везли в экипаже, и не успела она опомниться, как автомобиль уже притормаживал перед красивыми воротами из кованого железа, за которыми раскинулся Лонгфилд-манор.

«Ну вот мы уже и на месте», — со вздохом отметила она про себя, когда Бриггс отправился открывать тяжелые створки.

Ей еще не доводилось бывать в Лонгфилд-маноре, и при более благоприятных обстоятельствах она, пожалуй, была бы рада предстоящему визиту. Но сейчас девушка ощутила, как в животе у нее все сжалось.

— Лорд Уинтертон владеет обширными земельными угодьями, — пробормотала она после того, как они миновали лес, озеро, пастбища, на которых паслись овцы, и большой загон, в котором вольготно резвились несколько лошадей.

«Надеюсь, он позволит мне ездить верхом в свободное время», — подумала она про себя, разглядывая изумительно красивую серую в яблоках лошадку, неспешно трусившую вдоль ограды загона.

Спустя некоторое время поля сменились ухоженными садами. Перед роскошным особняком каскадом расположились клумбы, обрамленные фигурно подстриженными кустами.

Бриггс повел «роллс-ройс» по усыпанной гравием подъездной аллее и оставил авто перед тяжелыми двустворчатыми дверьми, служившими парадным входом.

Едва он успел заглушить мотор, как появился ливрейный лакей, за которым следовал мальчишка, тоже облаченный в ливрею.

Люсия вышла из авто и окинула взглядом фронтон и темно-красные стены.

— Какие красивые старинные окна с мелким переплетом, — заметила она вслух.

— Да, это шестнадцатый век.

Оглянувшись, Люсия увидела, что к ней широким шагом подходит лорд Уинтертон.

«Он даже не счел нужным надеть сюртук», — мысленно отметила она, шокированная подобной вольностью.

Рубашка его была расстегнута у ворота, обнажая мускулистую грудь, густо поросшую каштановыми волосами. Покраснев, Люсия поспешно отвела глаза.

«Однако!» — сказала она себе.

Но при этом она не могла отрицать, что подобное зрелище произвело на нее необычное впечатление, природу которого она затруднилась бы определить.

— Добро пожаловать в Лонгфилд-манор, — продолжал лорд Уинтертон. — Здание довольное старое и весьма необычное, но оно мне очень нравится. Уинтертоны живут здесь с 1623 года, и мой прадед изрядно перестроил его под предлогом модернизации. Когда-нибудь я и сам намереваюсь заняться чем-то подобным. Но как-то так получается, что у меня нет на это времени.

Он вперил обжигающий взгляд в Люсию, и та вновь ощутила, как помимо воли лицо ее заливает жаркий румянец.

«Ах, ну почему в его присутствии я все время испытываю неловкость?» — спросила она себя, когда он повел ее в роскошный холл, в дальнем конце которого виднелась тяжелая дубовая лестница, а стены от пола до потолка были обшиты деревянными панелями.

Несмотря ни на что, она вдруг почувствовала, что ее влечет к нему. Такое впечатление, что она подпала под его колдовское очарование и была бессильна сопротивляться.

На ходу она всей кожей ощущала исходящий от него жар.

Он двигался с кошачьей грацией, и она помимо воли не могла отвести взгляд от его сильной фигуры впереди.

Плечи его были широкими и сильными, мускулистая грудь, тонкая талия — он был великолепен. Она пыталась не обращать внимания на его сильные ноги, пока он шел к комнате в дальнем конце галереи. Стены ее были увешаны написанными маслом портретами, как она предположила, его предков.

— Надеюсь, вы не имеете ничего против того, чтобы начать немедленно. Просто у меня сегодня назначена встреча, и я уже немного опаздываю.

Открывая дверь, он обернулся и одарил ее ослепительной улыбкой, которая задела какие-то доселе неведомые струны в ее сердце.

— Входите и взгляните на мой «Ундервуд», — пригласил он ее, явно гордясь тем, что является обладателем печатной машинки.

В кабинете обнаружился письменный стол с печатной машинкой, готовой к работе, полка для писем, на которой лежали листы почтовой гербовой бумаги и стопка нераспечатанной корреспонденции.

— Вот ваше рабочее место, — сказал он, жестом указывая на письменный стол. — Если кресло покажется вам неудобным, немедленно сообщите мне об этом, и я распоряжусь, чтобы Джепсон заменил его. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя как дома, — негромким заговорщическим тоном добавил он.

Люсия не осмелилась подойти чересчур близко к нему. Было в нем нечто ошеломительно мужское, что смущало ее и выводило из равновесия.

«По сравнению с ним Эдвард — зеленый юнец», — подумала она, пока лорд Уинтертон перечислял ей имена слуг и то, чем каждый из них занимается.

Его, похоже, ничуть не смутил тот факт, что, когда он перегнулся через стол, показывая ей что-то, рубашка на его груди распахнулась, выставляя на обозрение его густо поросшую волосами грудь.

«Он что же, пытается соблазнить меня, выставляя напоказ свое тело таким вот образом?» — подумала она про себя и невольно попятилась.

— Мама просила предоставить мне дуэнью, — вдруг, совершенно неожиданно для себя самой, выпалила она.

— В самом деле? — осведомился лорд Уинтертон, вопросительно изогнув темную бровь, и задумчиво погладил тонкие усики. — Вы опасаетесь за свою репутацию?

При этих словах он негромко рассмеялся, а потом вдруг улыбнулся.

— В таком случае я попрошу свою экономку составить вам компанию, да и Антуанетта, с которой вы познакомитесь немного погодя, я уверен, будет рада посидеть с вами. Но я почему-то решил, что, учитывая обстоятельства, нянька вам не потребуется…

Он в упор уставился на нее, и Люсия почувствовала, как в душе у нее зарождается гнев.

«Он что же, намекает на то, что я совсем еще дурочка и не в состоянии позаботиться о себе? — подумала она. — Да как он смеет!»

Кроме того, от ее внимания не ускользнуло, что он тонко намекнул на то, что они уже помолвлены, пусть и неофициально. Люсия настолько разозлилась на него, что не могла произнести ни слова.

— А теперь, — продолжал он, не дожидаясь ее реакции, — ответьте на эти письма. Я скоро вернусь. Дела, понимаете ли. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?

— Нет, — отозвалась Люсия, все еще кипя негодованием после его замечания. — Я уверена, что справлюсь.

Опустившись в кожаное кресло, она пробежалась пальцами по клавишам пишущей машинки и в следующий миг словно перенеслась обратно в пансион благородных девиц в Париже.

Лорд Уинтертон приостановился в дверях кабинета, одарив ее на прощание легкой улыбкой.

Люсия тут же испустила облегченный вздох и принялась обустраиваться за письменным столом.

«Авторучка, карандаши, линейка, ластик, — перечисляла она про себя. — Бумага для пишущей машинки, блокнот, нож для вскрытия конвертов. Да, похоже, все на месте».

Затем ее внимание привлекла стопка писем. Некоторые были уже вскрыты, но большинство так и осталось нераспечатанными.

— Неужели он хочет, чтобы я вскрыла их до того, как он сам прочтет их? — спросила она себя вслух.

В это самое мгновение в комнату вошел Джепсон, дворецкий.

— Я невольно подслушал ваши слова, мисс Маунтфорд. Полагаю, вскоре вы поймете, что его милость действительно желает, чтобы вы вскрывали все. Вы также убедитесь в том, что он необычайно наблюдателен и вскрывает только ту корреспонденцию, относительно которой уверен, что должен сам прочесть ее. Остальные письма, гм, вы, пожалуй, сочтете возможным попросту выбросить в корзину для мусора.

— Вы, должно быть, шутите? Наверняка я должна вскрыть их и составить черновик ответа для лорда Уинтертона.

— Как вам будет угодно, мисс Маунтфорд. Вы увидите, что он сделал пометки на тех письмах, которые прочел, дабы дать вам некоторые рекомендации относительно возможных ответов. Итак, что прикажете подать вам — чай или кофе?