Люсия наклонила голову, пытаясь остановить слезы, ручьем хлынувшие из ее глаз. Быть может, если бы сегодня вечером она не отвергла с такой поспешностью ухаживания Эдварда, он сделал бы ей предложение, а потом помог и ее семье.

Но в глубине души она сознавала, что, сколь бы ни был богат и состоятелен Эдвард, он не располагал двадцатью пятью тысячами фунтов.

Нет, это было безнадежно.

Она чувствовала себя настолько угнетенной и подавленной, пока авто мчалось по проселочной дороге, что даже задумалась о том, а не выпрыгнуть ли ей из него на полном ходу.

«Я хотела бы умереть прямо сейчас, — растерянно говорила она себе. — Я не могу уехать к этому человеку и работать на него — в нем есть что-то отталкивающее».

Но при этом Люсия отдавала себе отчет в полной собственной беспомощности. Она никак не могла повлиять на собственную судьбу.

«Ох, папа, — горевала она, мысленно вознося молитву небесам. — Почему ты должен был погибнуть? Помоги мне. Пожалуйста, помоги мне. Не знаю, насколько у меня еще достанет сил сносить подобное обращение».

Глава четвертая

Вечер для Люсии был испорчен окончательно.

После того как «роллс-ройс» вернулся в Бингем-холл, она вбежала в особняк, не дожидаясь сэра Артура, и устремилась к себе в спальню.

Сбросив с ног окончательно загубленные бальные туфельки, она принялась яростно выдирать из волос заколки.

— Мисс! — вскричала Мэри-Энн, входя к ней в комнату. Горничная явно не ожидала столь скорого возвращения хозяйки. — Что случилось?

А Люсия не могла говорить.

Девушку душил гнев, и она боялась, что скажет что-либо неподобающее. Как бы плохо она ни относилась к своему отчиму, слугам не полагалось знать об этом.

— Помогите мне снять платье, — только и сказала она, с нетерпением ожидая того момента, когда Мэри-Энн оставит ее одну.

И, как только за горничной захлопнулась дверь, Люсия в ярости бросилась на кровать.

«Мне невыносима мысль о том, что я должна буду работать на этого человека», — всхлипывала она, уткнувшись лицом в подушку.

В конце концов усталость взяла свое; проснувшись на следующее утро, она обнаружила, что лежит в той же позе.

А Мэри-Энн не знала, должна ли как-то реагировать на состояние, в котором пребывала ее госпожа, и потому просто опустила поднос с утренним чаем на прикроватный столик и вышла набрать ванну.

Не успела горничная переступить порог, как в дверь спальни постучали.

Это оказалась миссис Дарроуби, экономка, по лицу которой несложно было догадаться, что она чем-то расстроена.

— Прошу простить меня за то, что вынуждена побеспокоить вас в столь ранний час, мисс, но я решила, что должна прийти к вам немедленно. Вашей маме стало хуже, и я полагаю, что мы должны незамедлительно вызвать врача.

— Мой отчим знает об этом? — спросила Люсия.

— Я… я подумала, что вы сами скажете ему.

Люсия тихонько вздохнула про себя, постаравшись ничем не выдать своих чувств. Было очевидно, что миссис Дарроуби полагает, что только она может заставить его передумать относительно докторов.

— Очень хорошо. Я сейчас же оденусь и отправлюсь к нему. Он дома сегодня утром?

— Да, мисс. Он уже позавтракал и сейчас работает у себя в кабинете.

Вскоре Люсия, затаив дыхание, уже стучала в дверь кабинета.

— Да, Люсия?

— Маме стало хуже. Миссис Дарроуби спрашивает, не можем ли мы послать за доктором.

Сэр Артур шумно выдохнул и поджал губы.

— Она серьезно больна, сэр, — взмолилась Люсия. — Я бы не просила вас об этом, не будь дело настолько срочным.

— Ты можешь вызвать доктора Мейбери из деревни. Я не хочу, чтобы моя супруга страдала.

— А нельзя ли вызвать доктора Глоссопа с Харли-стрит? В грудных болезнях он разбирается намного лучше. В последний раз, когда мама заболела, он буквально сотворил чудо…

— Ты забыла, Люсия, что у нас нет денег на врачей с Харли-стрит? До тех пор, пока сегодня утром у нас не побывает с визитом лорд Уинтертон, сделку нельзя считать заключенной. Нет, Люсия, пока придется удовольствоваться доктором Мейбери.

С губ Люсии уже была готова сорваться гневная отповедь о том, что доктор Мейбери — выживший из ума болван, который не способен вылечить лошадь, не говоря уже о человеке, но она прикусила язык.

— Благодарю вас, — едва слышно проговорила девушка.

— И еще одно. Будь добра, надень что-нибудь поприличнее к визиту лорда Уинтертона, — окликнул ее отчим, когда она повернулась, собираясь уходить. — Надеюсь, ты не забыла о том, что обещала принять его? Я хочу, чтобы ты выглядела как можно привлекательнее, а это платье слишком простое.

Покраснев до корней волос, Люсия затворила за собой дверь.

«Да как он смеет?» — подумала она.

Но при этом девушка понимала, что возразить ей нечего. Отчим был прав. Платье из синей выцветшей шерсти, которое она надела, и впрямь было старым и поношенным.

«Ну вот, теперь мы уже не в состоянии одеваться так, как того требует наше положение, — с горечью думала она, поднимаясь наверх. — Сначала я переоденусь, а потом навещу маму».

* * *

Матери было очень плохо. Дышала она тяжело и со свистом, а хриплый кашель уже не прекращался. Миссис Дарроуби усадила ее в постели, поскольку, стоило ей откинуться на спину, кашель начинал душить ее.

Когда Люсия вошла в комнату, мать сидела к ней вполоборота, а миссис Дарроуби хлопотала, пытаясь ее покормить.

— Умоляю вас, миледи, съешьте хотя бы ложечку каши. Она очень питательная и пойдет вам на пользу.

— Уберите ее, пожалуйста.

Голос матери прозвучал хрипло и едва слышно, как у древней старухи, и на глаза у Люсии навернулись слезы.

«Это не моя мама, — сказала она себе. — Как она могла так постареть за одну-единственную ночь?»

— Посмотрите, миледи, к вам пришла мисс Люсия.

При этих словах мать повернула голову, и ее тусклые глаза на мгновение оживились.

— Люсия, родная моя.

— Мама, сегодня утром к тебе придет врач. Я только что позвонила ему.

— Доктор Глоссоп? — с внезапной надеждой спросила мать.

— Нет, мама. Доктор Мейбери. Он сказал, что постарается прийти как можно быстрее. Ему нужно сходить всего лишь на один вызов, а потом он прибудет в Бингем-холл.

Услышав это, мать как будто съежилась. В минувшем году, когда она болела, этот человек ничем ей не помог — потому что оказался сущим болваном!

Люсия немного посидела с матерью, а потом вдруг вспомнила, что после полудня пообещала нанести визит Эдварду.

«Не могу же я отправиться к нему, зная, что сюда пожалует лорд Уинтертон, — сказала она себе, поднимаясь с кресла и вызывая звонком миссис Дарроуби. — Я должна немедленно телефонировать ему».

Люсия попросила Джойс на коммутаторе соединить ее с ним. Она была уверена, что если даже телефонистка не знает номера лорда, ей будет нетрудно его найти. И спустя пять минут томительного ожидания, пока она взад-вперед расхаживала по холлу, телефон наконец зазвонил.

— Вы вызывали мистера де Редклиффа, мисс Маунтфорд. Соединяю.

— Алло, Эдвард? — сказала она в микрофон.

— Люсия! Какой нежданный сюрприз! — отозвался он. Она расслышала нотки нетерпения в его голосе.

— Эдвард, мне очень жаль, но моей маме нездоровится, и потому я не смогу приехать к вам сегодня после обеда. Вы не будете возражать, если мы перенесем нашу встречу на другой день? Мне действительно очень хочется взглянуть на ваши конюшни, но сегодня это невозможно.

На другом конце линии воцарилось молчание, и Люсия затаила дыхание в ожидании ответа. Молчание затягивалось, и она плотнее прижала трубку к уху.

— Очень жаль, — наконец отозвался он, и в голосе его слышалось глубокое разочарование. — Прошу вас, передайте ей мои пожелания скорейшего выздоровления. А когда вы могли бы приехать?

— Пока не знаю, Эдвард. Я только что вызвала врача, и многое зависит от того, каким будет его диагноз. Давайте я лучше позвоню вам или напишу, чтобы сообщить, когда смогу приехать.

— Да, конечно. Мне очень жаль, что вашей матушке нездоровится. Буду ждать от вас известий.

— До свидания, Эдвард.

Трубку Люсия повесила с тяжелым сердцем.

Затем она принялась разглядывать свое отражение в зеркале. На ней была белая атласная блузка, освежавшая ее личико, а жемчуга на шее придавали ее коже нежный кремовый оттенок. Льняная юбка, сшитая в Париже, прямыми складками ниспадала с ее стройных бедер. Пышная грудь и тонкая талия — ее фигурка была идеальной!

«У меня такое чувство, словно я выставляю себя напоказ, стремясь продать подороже, — подумала она. — Впрочем, разве не так все и обстоит на самом деле?»

Немного погодя явился доктор и провел полчаса с ее матерью.

Но еще до его ухода Люсию вызвал к себе отчим, пожелавший обсудить кое-какие домашние дела.

К тому времени как удар гонга возвестил о том, что обед подан, у Люсии уже голова шла кругом от всех тех изменений, что он желал произвести в Бингем-холле. Званых обедов более не предполагалось, майский бал отменялся, и теперь, когда автомобиль использовался чаще экипажей, сэр Артур предложил продать нескольких лошадей и старый фаэтон.

— Кроме того, нам придется рассчитать нескольких мальчишек-подручных и конюха — или же они лишатся возможности жить здесь, — пояснил он.

Люсия спросила себя, как слуги отнесутся к подобным нововведениям. Их поместье было одним из самых больших в этой части графства, и им будет нелегко подыскать себе другую работу.