– Как вы полагаете, во что превратится ваша торговля, если я и другие гарнизонные офицеры запретят людям посещать ваши таверны? Не сомневайтесь, убытки будут колоссальные.

– И вы это сделаете?

– Сделаю, сэр. Я считаю, что идет беспощадная война, в которой можно применять тактику, неприемлемую в других случаях.

– Значит, я буду вынужден рисковать, – пожал плечами Котти.

– Вы отказываетесь изменить свои взгляды и оказать нам поддержку?

– Совершенно верно. Я твердо намерен сохранять нейтральную позицию.

Макартур покраснел. Он не привык, чтобы ему перечили, и на мгновение Котти показалось, что его гость вот-вот выйдет из себя, однако присущая Макартуру выдержка победила.

– Уверен, вы пожалеете о своем решении, господин Старк, – выпрямившись, холодно пообещал Макартур.

– Возможно. Но мне придется самому пожинать плоды своего решения, не так ли?

Макартур повернулся и открыл дверь, но потом снова прикрыл ее.

– Несомненно. И не рассчитывайте на мое заступничество, вы его не получите!


Джон находился в таверне, когда Макартур пришел к Котти. Достаточно долго прожив среди «глиняных лиц», Джон научился разбираться в людях и понимал, что этот человек опасен. Во время разговора между Котти и Макартуром Джон стоял около двери и слышал угрозы гостя, поэтому, как только Макартур вышел из «Короны», Джон проскользнул в свой чуланчик, собрал все необходимое и отправился за пределы города.

День был чудесный. По мере того как городская суета оставалась позади, Джона охватывала умиротворенность, которая всегда посещала его вне безумия цивилизации. Казалось, будто голоса земли не могут существовать там, где так много людей теснится в одном месте. Когда Джон находился в городе, ему всегда казалось, что его чувства спят, подавленные множеством построек, человеческими разговорами, ударами топоров и молотков, визгом пил, ржанием лошадей, скрипом повозок. Но стоило ему покинуть город, как чувства снова просыпались. Земля и небо говорили с ним как прежде, как в те дни, когда он жил с племенем. Это было горько-сладкое ощущение, потому что теперь Джон чувствовал себя принадлежащим обоим мирам – и ни одному из них. Иногда ему казалось, что он идет по очень узкому мосту, по обе стороны которого его подстерегают опасности. Он понимал, что в конце концов придется выбирать ту или иную жизнь, но он никак не мог решиться на это.

Однако сюда Джон отправился вовсе не затем, чтобы размышлять над собственными проблемами. Тучи сгущаются над головой Котти, и именно о Котти он должен сейчас думать.

Добравшись до огромного каучукового дерева, Джон очень обрадовался, что поблизости никого нет. «Глиняные лица» нечасто заглядывали сюда, но иногда здесь появлялись аборигены. Не один Джон приходил сюда за видениями.

Совершив необходимый подготовительный ритуал, Джон быстро погрузился в транс. Казалось, видения уже поджидали его, страстно желая поведать истину. Первое, что увидел Джон, оказавшись в волшебном мире, было лицо Хоуп. Она смотрела на Джона сверху вниз и улыбалась, но ее улыбка была грустной, а в глазах светилась печаль. Он двинулся дальше по своему миру и увидел Чарити. Вокруг нее все было черным, хотя сама она этого не замечала. Джон попытался коснуться ее и предупредить, но она засмеялась и ушла, не заметив его. В следующие мгновения видение привело его в «Корону». В таверне было темно, парадная дверь распахнута и расколота, будто ее выломали. Внутри находились какие-то незнакомые люди. Они крушили все, что попадалось под руку, ломали мебель. В темноте запрыгали языки пламени. Это один из мужчин поджег разломанный стол. Потом появилась Хоуп, бледная, с прищуренными от гнева глазами, которые затем расширились от ужаса… Но где же Котти?

Видение исчезло, и Джон, внезапно придя в себя, громко застонал от досады. Он должен узнать, что будет дальше! Еще час он провел, сидя на корточках и стараясь вернуть свой сон, хотя не сомневался, что из этого ничего не выйдет. По прошлому опыту он знал, что, если сон прервался, не важно по какой причине, все попытки возобновить его окажутся только пустой тратой времени. Он должен прийти к древу видений в другой раз и снова попытаться увидеть будущее.

Встав, Джон, прежде чем одеться, спустился к бежавшему через лужайку ручью, чтобы смыть с себя глину. День был ясный, и с того места, где он стоял, ему открывался вид до самого залива. Как много воды, подумал он, кажется, что она простирается бесконечно!

Джону, выросшему в племени, обитавшем в глубине материка, море казалось одновременно и прекрасным, и пугающим. Он не переставал изумляться живущему на побережье местному племени, члены которого чувствовали себя в море так же непринужденно, как он в буше. Но буш – это буш, он всегда одинаков, скалы и деревья стоят на одном месте, а в море все по-другому. Оно постоянно меняется, постоянно находится в движении. Сейчас гладкое и спокойное, а в следующее мгновение – сердитое и бурлящее. С тех пор как Джон стал жить в Сиднее, он повидал штормы и был свидетелем того, как море проглатывало лодки и людей. Джон не боялся смерти – она приходит ко всем людям, – но умереть таким образом казалось ему ужасным. Как племя совершит погребальную церемонию, если человека поглотило море? От этих мыслей Джона охватила дрожь, он отвернулся от пугающей стихии и направился обратно в город.

Наступил вечер, и когда Джон вошел в таверну, в зале уже было несколько посетителей, а за стойкой, у ящичка с деньгами, сидела Хоуп. Чтобы попасть в кабинет Котти, Джону нужно было пройти мимо бара, и ему не удалось остаться незамеченным.

– Где ты пропадаешь, Джон? – довольно строго спросила Хоуп. – Нужно кое-что сделать.

– Простите, госпожа Хоуп, – потупился Джон, – у меня были… личные дела. Я виноват.

– Джон, я не собираюсь тебя наказывать, – смягчилась она. – Конечно, ты имеешь полное право распоряжаться своим свободным временем. Просто я беспокоилась, боялась, что с тобой что-то случилось. В следующий раз, пожалуйста, предупреждай меня, если собираешься надолго отлучиться.

Джон взглянул на нее и быстро отвел взгляд. Ему всегда казалось, что ее лицо освещается каким-то внутренним светом, от которого он ослепнет, если будет долго смотреть. У него в памяти всплыло лицо Хоуп из видения, искаженное гневом и страхом. Нельзя допустить, чтобы Хоуп попала в беду. Он должен предупредить Котти.

– Я обещаю больше не волновать вас, – ответил Джон, осмелившись еще раз взглянуть ей в лицо, – но сейчас я должен поговорить с господином Котти. Это очень важно.

Обойдя бар, Джон тихо постучал в дверь кабинета и, получив приглашение войти, прошел в комнату.

– Что случилось, Джон? – обернулся к нему работающий за конторкой Котти.

Джон на секунду замер, стараясь сообразить, как лучше преподнести Котти свое сообщение.

– Есть кое-что, о чем я обязательно должен тебе рассказать, – наконец запинаясь произнес он.

– И что же это такое, Джон? – Котти нахмурился, уловив нечто необычное в его интонации. – Что-то неприятное?

– Да, – кивнул Джон, – неприятное, и это трудно объяснить людям вашей расы. И тебе тоже будет нелегко это понять.

– Ну, я постараюсь изо всех сил, – улыбнулся Котти, жестом предложив Джону сесть. – У тебя какие-то неприятности?

– Нет, – покачал головой Джон, – или я, пожалуй, сказал бы: могут быть, потому что все неприятности, касающиеся тебя и сестер Блэксток, касаются и меня.

– Меня и сестер Блэксток? – в недоумении переспросил Котти. – О чем ты, Джон?

– У меня есть основания, – медленно заговорил Джон, тщательно обдумывая каждое слово, прежде чем произнести его, – верить, что какие-то мужчины собираются вломиться в «Корону». Они устроят погром и подожгут здание. И еще они будут угрожать госпоже Хоуп.

– Но кто же эти люди и как ты узнал о них? – помрачнев, поинтересовался Котти.

– Не знаю, как тебе это объяснить. Однажды я уже пытался, помнишь, когда я увидел, что госпожа Фейс умерла? Мой народ, народ моей матери, наделен определенной… способностью. Мы видим – видим как бы во сне – события, которые еще не произошли, – он наклонился вперед, – но они обязательно происходят. В конце концов происходят.

– Да, я помню твой рассказ о Фейс… – Котти еще больше помрачнел.

– Я понимаю, тебе это должно казаться странным, – произнес Джон, – но очень важно, чтобы ты мне поверил и смог приготовиться.

Котти откинулся на спинку стула, и по его губам пробежала чуть заметная усмешка. Хотя ему действительно показалось странным, что Джон «предвидел» предстоящую смерть Фейс, все же, будучи скептиком, он считал это просто случайным совпадением.

– Очень важно, чтобы ты мне поверил, – повторил Джон, еще сильнее наклоняясь вперед и пронизывая Котти взглядом.

– Сегодня днем здесь был господин Макартур. Не тебя ли я заметил у двери моего кабинета, когда он в ярости выбежал? – Видя, как серьезен Джон, Котти перестал шутить, но продолжал относиться с сомнением к его словам.

– Это был я, – признался Джон после некоторого замешательства.

– Тогда ты, вероятно, слышал его угрозы?

– Да.

– И после этого у тебя было видение?

На этот раз Джон только молча кивнул.

– Джон, я не собираюсь насмехаться над твоими видениями. Я знаю, насколько они должны быть важны для тебя и твоих собратьев по племени. Но сила внушения очень велика. Ты понимаешь, что такое сила внушения?

– Нет, Котти, не понимаю.

– Это означает, что некая мысль так прочно поселяется в твоем сознании, что ты уже не можешь разобраться, правда это или твои домыслы. Я думаю, что именно так и произошло с тобой. Ты услышал, как угрожал мне Макартур, и благодаря силе своего воображения представил, что его угрозы осуществляются.

На это Джон ничего не ответил.

– Джон, – Котти потер рукой подбородок, – Макартур – опасный человек, и, я уверен, он сделает все, что в его силах, чтобы опорочить меня перед моими клиентами. Но все-таки он джентльмен и не допустит насилия. Кроме того… – Он безнадежно развел руками. – Как я могу защититься от этого? Нанять команду для охраны «Короны»? Этого я сделать не могу.