Патриция Райс - Мечты о счастье

Но что же Аксель? Если бороться за место в его жизни и его доме, как он поступит? Возненавидит ее?

Переполненная сомнениями, Майя молча кусала губы. Никто никогда не утруждался по-настоящему понимать и любить ее... Никто не верил в нее. «У тебя в голове труха», «голова у тебя кругом от рождения». Каждый думает, как Селена. Почему бы хоть кому-то однажды не счесть ее здравомыслящей, почему не поставить ее на одну ступень с разумными людьми? Например, Аксель, чего он от нее ждет? Что в один прекрасный день она, с младенцем на руках, прыгнет на подножку автобуса, увозящего Стивена навстречу его захватывающему будущему?

Майе хотелось заглянуть мужу в глаза, но она не решилась из страха прочесть там приговор. Ведь это были глаза мужчины, которому она доверилась, на которого готова была положиться во всем.

– Меня не будет с вами только в том случае, если ты прямо скажешь, что хочешь от меня избавиться. – Боже, ее лодка стремительно шла ко дну, самое время было бросить весла и вычерпывать воду! – Ты же с самого начала знал, что от меня одни неприятности. Ты говорил, что выдержишь все, а сам шарахаешься от первой же тени.

– Я не шарахаюсь, – возразил Аксель бесцветным голосом, – я просто не хочу, чтобы ты сбежала из дому во мраке ночи и окончательно разбила Констанс сердце.

Майя пожалела, что от усталости едва способна шевелить языком. Если бы не это, она бросилась бы мужу на шею. Речь шла совсем не о ее бесталанности, речь шла о бывшей жене Акселя, его родителях и всех тех, кто когда-то покинул его. Не она, а он нуждался в ободрении и поддержке.

– Погоду обещают ясную, без гроз, а от спортивной машины ты давно избавился, – заметила Майя, борясь с улыбкой. – Знаешь, я бы посадила гардении под окнами столовой. Как это сделать? Вызвать садовника или заказать рассаду, а ямки выкопать самой?

С минуту Аксель смотрел во все глаза, должно быть, пытаясь найти в ее словах какую-то логику. Потом глубоко вздохнул.

– Ямки выкопаю я, только скажи где. – Он перестал комкать газету, взгляд его прояснился. – Все это должно означать, что ты остаешься?

– Ну да! – Майя одарила его благосклонной улыбкой и потрепала по руке. – Как я могу покинуть мужчину, который умеет принимать роды?

– Даже если он до того скучен, что мухи дохнут? Даже если он не будущая рок-звезда?

– Это верно, Стивен умеет писать модные песенки, зато ты всегда рядом, если нужно покачать колыбель, – сухо произнесла Майя, опираясь на его руку, чтобы подняться с дивана. – Не нужно меня недооценивать, Хоулм. Я ведь могу и рассердиться, тогда твоя голова превратится в быстро удаляющийся футбольный мяч.

Аксель смотрел, как она уходит, с нарастающим чувством тоски. Майя была прекрасна, талантлива, во многом неоспоримо мудра и при этом так... эфемерна, что казалось, однажды она расправит переливчатые, как у бабочки, крылья и упорхнет из его жизни навсегда.

И это убьет его.

Январь 1946 года

«Вчера я встретил в городе Хелен. Она была бледна, необычайно красива и посмотрела на меня как на пустое место. Думаю, она жалеет, что отправила письмо, каждое слово которого отпечаталось у меня в памяти. Мой «красивый рот» жаждет ее губ так отчаянно, что я не решаюсь коснуться им даже щеки Долли.

Видит Бог, я не сентиментален! Я думал, мы делили с Хелен только плотские утехи. Почему же тогда я жажду ее не только телом, но и душой?

В городе ее называют падшей, но она не такова. Просто любит повеселиться, подурачиться и ничем не похожа на своего холодного, расчетливого дядюшку. Он так ничего и не смог ей дать. Будь ее родители живы... но к чему эти праздные размышления? Хелен нужно спасать, и срочно, а я не скроен для этой задачи, да и ставка слишком высока. Потеряв работу, я потеряю землю и дом – все, что получил в наследство. Сестра останется без крыши над головой.

Что же выбрать, чувство или долг? Господи, я смотрю в зеркало и вижу жалкого труса!»

Когда Аксель открыл дверь магазина, колокольчик, должно быть, отозвался своей обычной музыкальной трелью, но она потерялась в могучем реве прибоя, что лился из динамиков по углам зала. Большие, без переплетов, окна пропускали внутрь майское солнце и порождали в хрустале на полках множество маленьких радуг.

Проходя в глубь магазина, Аксель задел вращающийся стенд с наклейками на бампер, автоматически глянул в ту сторону и заметил листок с надписью «Я наверху». Это на миг вернуло его в прошлое, в тот день, когда он впервые ступил в экстравагантный мир женщины, которая теперь была его женой. Правда, тогда он обнаружил ее не наверху, а внизу, под прилавком. Аксель устремил взгляд к потолку – от Майи можно было ожидать чего угодно.

В самом деле, она сидела на самом верху стремянки и прилаживала ярко-красный ленточный мобиль к громадному изумрудно-зеленому дракону из папье-маше. Между лентами свисали веселые гномы, угрюмые тролли, кусочки хрусталя. За семь недель брака Аксель успел привыкнуть ко многому и теперь лишь отметил, сколь богата фантазия его жены.

– Ты вроде собиралась дополнить мобиль, чтобы я потом его приладил, – заметил он, с опаской глядя, как Майя тянется к самому дальнему крючку.

В теплую погоду она обычно надевала под свободную блузу не бюстгальтер, а облегающий топ, причем за работой, когда не было посторонних, сбрасывала блузу. Потому он и явился, наверное, в магазин – чтобы застать ее в таком виде.

Когда Майя спускалась со стремянки, груди ее призывно колыхались. Аксель залюбовался этим зрелищем! Хотя молоко так и не подошло, они остались полными, упругими и высокими настолько, насколько может желать любой мужчина из плоти и крови. Тонкий трикотаж не только не скрывал их очертаний, но даже подчеркивал. Аксель задался вопросом, долго ли еще сможет практиковать воздержание. Он был на грани срыва, хотя честно старался побороть искушение.

– И куда бы ты его приладил? Пока не попробуешь, не узнаешь.

Майя поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку, окутав ароматом гиацинтов. Она умела выбирать духи. Если бы не железная воля, Аксель без долгих разговоров опрокинул бы ее на спину. Ах, как хотелось схватить ее в объятия и упиться поцелуями, пока голова не пойдет кругом! Но ведь этим дело не кончится, а страстные объятия на полу, перед самыми окнами, вряд ли укрепят и без того шаткую репутацию супругов Хоулм. Нет, только не теперь, когда он почти заручился поддержкой совета по контролю за продажей спиртного.

– Это дракон настоял? – осведомился Аксель, чтобы отвлечься.

– Само собой. – Майя прошла к прилавку и взялась за электрический чайник. – Чаю?

– Нет, спасибо. – Заметив, что она наливает кипяток в незнакомую чашку, Аксель был несколько озадачен. – А где твой сервиз?

– Пока в школе, – смущенно ответила она. – Я про него совсем забыла!

Если бы не смущение, он бы ничего не заметил. Разномастный сервиз много значил для Майи, и как-то не хотелось думать, что он коротает дни в коробке, словно в ожидании очередного переезда. Аксель знал, что это единственное ее достояние. Поскольку прямой атакой от нее можно было добиться не больше, чем от Констанс, он избрал обходной путь.

– Что, Стивен решил подработать со своим ансамблем в Шарлотте, в ночном клубе?

– Почему бы и нет? – Майя достала из-под прилавка бутылку минеральной воды и бросила Акселю. – Альбом записан, гастроли начнутся еще не скоро. Должен же он себя чем-то занять.

Аксель с трудом подавил приступ нервной тошноты. Человек рациональный не устроит сцену из-за того, что отец хочет быть ближе к дочери. Да и что в этом плохого? Плохо, что при этом он будет ближе к Майе.

– Значит, он пустил здесь корни? – спросил Аксель как можно спокойнее.

– Насколько я знаю Стиви, он валяет дурака, отираясь рядом, – сказала Майя с улыбкой и по-турецки уселась в вольтеровское кресло (ее последнее приобретение). – Кстати, ему самое место в ночном клубе – он встает с совами. Боже мой, Аксель, сядь! Ты вышагиваешь, как раздраженный тигр.

Вместо этого он подошел к прилавку, заглянул за него и обнаружил длинный ряд украшенных драконами кроссовок.

– Принимаешь заказы?

– Да, – с вызовом ответила Майя. – Это забавно, нравится детям, мне почти ничего не стоит и приносит доход. Сегодня я заработала пятьдесят долларов.

Пятьдесят долларов! Едва достанет заплатить за коммунальные услуги. Впрочем, он явился не ради критики.

Аксель уселся рядом с Майей – слава Богу, не на ее кошмарный стул из витого железа, а на свой собственный, удобный.

– Дорожный отдел настаивает на принудительном отчуждении земель Пфайфера, и, надо сказать, преуспел в этом. Через месяц будет открытое заседание.

Ему совсем не хотелось быть дурным вестником. Школа открылась на лето, успех был полный, и Майя так радовалась этому, что забыла обо всем остальном. Она даже приготовилась отложить открытие магазина, но короткое письмо сестры стало чем-то вроде холодного душа, так что полный внеклассный день пришлось свести к послеобеденным занятиям. Судя по всему, Клео предстояло выйти раньше срока за примерное поведение. Ее вопросы насчет магазина и Мэтти граничили с грубостью. Акселю Клео нравилась чем дальше, тем меньше.

Поскольку Майя интересовалась также и магазином, он был рад, что у нее есть на это время. Помимо прочего, это позволяло им порой побыть наедине, как в эти минуты, хотя чаще рядом находились дети. В этот день Констанс и Мэтти были на экскурсии, Алекса тихонько агукала в своей люльке, и, если бы не проблемы, атмосфера была совсем мирной, и можно было даже поухаживать за молодой женой. Однако проблемы были, и Майя кусала губы, огорченно созерцая игру света в хрустале. Из динамиков лилась невообразимо тоскливая шотландская песня. Хотелось так ударить по ним кулаком, чтобы раз и навсегда превратить в груду пластмассы. Аксель подумал, что в последнее время то и дело испытывает подобные побуждения, но, слава Богу, пока еще способен их обуздывать.