— Не хотела беспокоить, ты и так из-за меня нанервничалась.

— Ты в своём уме? Ты должна была сообщить мне в первую очередь!

— Прости, — прошептала она и снова заплакала. Я не смогла больше сдерживаться и положив голову рядом с ней на подушку, тоже начала плакать.

Сквозь слёзы Наташа начала рассказывать, что опухоль обнаружили ещё во время беременности, оперировать решили сразу после родов. Она всегда знала, что может унаследовать мамину болезнь, но не думала, что это так скоро случится.

— Ей было сорок, а мне всего двадцать четыре, — всхлипывала она. — Это наказание за грехи.

— Перестань, — пресекла я её. — Ты выздоровеешь, даже думать не смей о плохом. У тебя сын.

Наталья улыбнулась.

— Да, сын, Тимофей Григорьевич. Гриша так меня поддерживает, он даже яхту хотел продать, чтобы оплатить курс терапии за границей. Но неожиданно нашёлся спонсор. Кто он — не говорит. Наверно всё же его отец. Знаешь, оказывается Гриша и правда сын миллионера, только отец практически вычеркнул его из своей жизни, когда умерла мать. Он просто спихнул его бабке, а сам практически с ним не виделся, только деньги перечислял каждый месяц на тёщин счёт за его содержание и на дни рождения подарки хорошие делал — яхта на восемнадцать лет — самый большой подарок и самый последний. После этого сказал, чтобы дальше шёл по жизни сам, свой отцовский долг он перед ним выполнил. Сам же папаша женился на молодой и родил ещё одного сына, в котором души не чает, а про первенца — забыл.

— Оказывается у вас судьбы похожи, — проговорила я, удивляясь услышанному.

— Да, ещё как похожи. Мама его от той же болезни умерла. Просто карма какая-то, — она снова заплакала и я вместе с ней.

Долго мне не позволили находиться в палате, так что я поцеловала её и попрощавшись, ушла. Глеб довёз меня до дома, пообещал заехать утром, чтобы вместе проводить Наташу на самолёт. Не найдя в доме Гриши с ребёнком, я удивилась. Глеб пояснил, что они пока переехали в дом к бабушке, та уехала к родне, переживать “неудачную” женитьбу внука. Попросила его зайти, просто не хотела находиться одна. Слишком всё здесь напоминает о том, что было в прошлом году и меня не отпускают мрачные мысли, что больше не увижу Наташу — мою единственную лучшую подругу. И неважно, что между нами было — всё это в прошлом. Я видела раскаяние в её глазах и это главное. Теперь, важно, чтобы она выздоровела.

Глеб вошёл, я быстро приготовила нам кофе и сделала пару бутербродов. Он-то может и сытый, но я — не ела десять часов. Он с интересом наблюдал, как я жую, попивал своё кофе и по-доброму улыбался…

— Что? Опять Светлану напоминаю? — зачем-то спросила я, дожевав кусок, увидев, как он переменился в лице, выругалась про себя: — “Вот зачем я так? Получается, что сама сейчас про неё напомнила.”

— Нет, ты другая, я уже говорил тебе об этом. Внешнее сходство ничего не значит, — взяв меня за руку, продолжил, — если хочешь, можешь сделать пластическую операцию, покрасить волосы… не важно, как ты будешь выглядеть, лишь бы это была — ты.

Услышав такое, я не смогла больше есть, аппетит сразу пропал. Только кофе пила, старясь больше не смотреть на Глеба, боюсь, что опять он пустит в ход свою магию и я не смогу с собой совладать. Вспомнила о том, что он женат и Мэри его любит, как выяснилось после нашей последней встречи. Я обещала, что не буду претендовать на него и слово своё сдержу.

Наверно у меня был очень грустный вид, раз Глеб решил поддержать:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не переживай за Наталью, в Германии очень хорошая клиника: хорошее оснащение и отличный уход.

— Откуда знаешь?

Он пожал плечами:

— Просто слышал.

Чувствуя, что у меня снова подкатывают слёзы, я быстро встала и ушла в гостиную. Там уселась на диване и включив телевизор, тупо уставилась в экран. Из глаз катились слёзы, периодически вытирала их рукой, ругаясь про себя, что совсем расклеилась. Глеб подошёл и молча сел рядом, потом легонько приобнял меня, медленно, как бы боясь вспугнуть. Я не только позволила это, но и положила голову ему на плечо. Стало чуть легче: слёзы уже не так сильно бежали, а на душе появилось умиротворённость, спокойствие. Так мы просидели довольно долго, пока он не взял моё лицо за подбородок, поднял к себе и… легко поцеловал. И я снова позволила, уговаривая саму себя, что ничего страшного в простом поцелуе нет — это вовсе не значит, что я увожу его от жены. Это не преступление.

После поцелуя я снова положила голову ему на плечо и через какое-то время заснула. Проснулась лёжа на диване, укрытая пледом, а под головой подушка. С кухни доносились звуки и запахи готовки. Поднявшись с дивана, пошла посмотреть кто там хозяйничает. К своему удивлению, увидела Глеба в переднике у плиты, жарит яичницу. Получается так себе, но само то, что он делает это сам — вызвало у меня умиление.

— Наверное впервые в жизни готовишь.

— Так и есть, — улыбнулся он. — Оказывается это не так просто, когда не умеешь даже плиту включать.

— Богатым мальчикам не место у плиты, — хохотнула я и подойдя к нему, забрала лопатку, после слегка отпихнула его и сама встала у сковороды.

Глеб встал за моей спиной, взял за талию и легонько, едва касаясь, поцеловал в шею. Меня будто током пронзило. Убрав его руки, я немного отпрянула, произнеся:

— Не делай так больше.

— Почему?

— Потому что это начинает походить на семейную идиллию, а это не так.

— Хорошо, как скажешь, — серьёзно проговорил он и отошёл от меня на почтительное расстояние.

Дальше мы молча позавтракали и вместе отправились в аэропорт.

Глава 19


В аэропорту я ещё успела поговорить и попрощаться с Наташей. Она поведала, где на этот раз спрятала колье, так и не продала его —“рука не поднялась”. Дальше нам пришлось наблюдать, как ей помогают подняться в самолёт, идти самой тяжело, не так давно была операция, но держится молодцом, даже помахала нам рукой.

Глебу кто-то позвонил, он отошёл в сторону. Гриша вместе с младенцем на руках, долго смотрел на взлетающий самолёт. Стало очень жаль его. Я подошла, попросила разрешения взглянуть на мальчика. Разрешил.

Отогнув пелёнку, я посмотрела в хорошенькое маленькое личико спящего малыша, не сдержав восторга, произнесла:

— Какой красивый, Наташина копия.

— Да, — ответил Гриша, — очень похож.

Неожиданно подбежала запыхавшаяся Петровна, посмотрев в окно на исчезающий в небе самолёт, раздосадованно проговорила:

— Ну вот, опоздала, — повернувшись к внуку и уперев руки в бока, с упрёком произнесла: — Почему раньше мне не сообщил? Я уехала, чтобы вам — молодым глаза не мозолить, а тут до меня такая страшная новость доходит! И от кого? От соседа, а не от родного внука! Где это видано?

Гриша растерянно смотрел на бабку и не мог ничего сказать.

— Ну что ты молчишь? — более мягко спросила она. — Меня что ль боялся? Я хоть и строгая, в чём-то бываю неправа, но я же не монстр! — Посмотрев на конверт, в котором находится ребёнок, потянула к нему руки, ласково произнеся: — Дай сюда мне Тимошеньку, а сам, лети к жене, ты рядом с ней сейчас должен быть. За дитём присмотрю, не беспокойся.

У меня и у Гриши от удивления открылись рты. Я всегда знала, что Петровна хорошая женщина, но почему-то невзлюбила Наталью. Теперь же резко поменяла своё мнение, после плохой новости. Беда объединяет семью, жаль что не наоборот.

Гриша скорее побежал покупать билет на следующий рейс, а я, повинуясь порыву помочь, пошла за ним. Подойдя и встав рядом с ним у кассы, тихонько спросила:

— Тебе хватает средств? Если что, могу добавить.

Улыбнувшись, он произнёс:

— Спасибо, не нужно.

— Ах да, извини, я забыла кто у тебя папа.

— При чём тут мой отец? К нему я обратился в самую последнюю очередь, — ответил он, затем посмотрев в сторону Глеба, который всё ещё находился в стороне и слегка отвернувшись, говорил по телефону, заговорщически проговорил: — Я обещал не говорить тебе, но всё же скажу — всё оплачивает Глеб: операцию, лечение и пребывание за границей. Он сразу предложил мне лететь с Наташей, но она категорически против, — с грустью улыбнувшись, — ей придётся проходить курс химиотерапии, боится, что станет очень некрасивой.

М-да, у Натальи пунктик на её внешности, поэтому я нисколько не удивлена. Но я удивлена участием Глеба, посмотрев на него, вслух произнесла:

— А почему я не должна была знать?

— Мге трудно судить о ваших отношениях, но насколько я понимаю, он надеется, что у вас всё срастётся, просто не хочет, чтобы ты была с ним из благодарности.

— Ничего у нас не получится, — с грустью ответила я. — Он женат.

Гриша ещё хотел мне что-то сказать, но передумал, так как увидел, что к нам направляется Глеб.

— Всё в порядке? — спросил он его. Тот утвердительно кивнул. Тогда Глеб обратился уже ко мне: — Отвезу бабушку с ребёнком домой и тебя могу подбросить.

Я тоже согласно кивнула, затем обняла на прощание Григория и отправилась вместе с Глебом. В машине я по телефону договорилась с работодателем, чтобы дал три дня за мой счёт, не хочется так сразу уезжать, не пообщавшись с Наташиным малышом и его бабушкой. А бабушка из Петровны хорошая, то и дело всю дорогу наговаривала с Тимофеем: сюсюкала, улюлюкала.

— Ни капли на Гришу не похож, весь в мать, — пояснила она не отрываясь от созерцания личика младенца. — Но ничего, зато дочка надеюсь будет на папу походить, — посмотрев на меня и улыбнувшись добавила, — ведь так обычно и бывает.

Я улыбнулась в ответ, понимая, что она имеет ввиду меня и в тот же момент говоря это, она даёт добро на дальнейшую жизнь Григория с Наташей. Лишь бы выздоровела, ведь у неё только всё наладилось.