— Нет, конечно, — ответила я, а сама подумала. — Я вроде не так давно кричала, значит, она только что пришла? Или, может, кроме меня ещё кто-то кричал?

Мои размышления прервала Натка:

— Почему ты не спрашиваешь, как всё прошло?

— Ммм, как всё прошло? — так и не решилась сказать ей, что в тот момент, пока она ждала Глеба в спальне, я гуляла с ним в саду.

— Да никак, — с досадой ответила подруга. — Не было его. Где шлялся, непонятно. Я ждала его, ждала, а потом пришла эта его дура жена и выставила меня.

— Ого! — Я даже приподнялась в кровати от такой новости. — Не сильно она тебя? — Про себя я представила, как Мэри дерётся с Наташей, едва сдержала смех, чтобы ненароком не обидеть подругу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Пусть бы только попробовала, я бы её так уделала!

Что верно, то верно. Наташа всегда умела за себя постоять, особенно в юности, когда ревнивые девчонки, бывало, нападали на неё за то, что уводила у них парней. В итоге девчонки сами ходили в синяках и с выдранными клочками волос.

Подруга продолжила:

— Зашла, с таким деловым видом встала передо мной и официальным тоном произнесла: — Будьте добры, покиньте спальню моего мужа. — При этом Наташа посталась максимально похоже изобразить голос и интонацию Мэри, вышло забавно.

— А ты что?

— А что я? Я ей ответила: — А если не покину?

Не сдержавшись, я рассмеялась в голос. Как это похоже на мою подругу! Никогда не отступает, прёт напролом, когда ей чего-то очень хочется, даже в такой ситуации, когда она не права.

— Тебе смешно, — ответила Натка на мою реакцию. — А мне вот не до смеха было, когда эта дура охрану позвала.

Я сразу перестала смеяться.

— И что охрана?

— Ничего, не стала я её дожидаться… Эх, и где, интересно, Глеб был? Сам ведь сказал, что примерно в одиннадцать спать ложится.

Я сидела и думала, говорить ей или нет? Если сказать, то она, конечно, будет сердиться, но потом быстро простит меня, я уверена. Хотя, за что меня прощать? Я ничего плохого не сделала и нарочно Глеба не отвлекала.

— Ну ведь сейчас он наверняка в своей комнате, так что можешь ещё к нему наведаться, — зачем-то сказала я.

— Сейчас уже настрой не тот, да и вдруг эта дура ещё там?

— Ну, она, вообще-то, не дура, защищает свои законные права.

— Ой, я тебя умоляю! — воскликнула подруга. — Какие там права?

— Законные, — повторила я.

Вдруг зажёгся светильник с Наташиной стороны кровати. Я снова зажмурилась, потом открыла глаза и увидела суровое лицо подруги почти рядом со мной.

— Я не поняла, ты на чьей стороне? — возмущённо произнесла она, потом как-то странно оглядела меня с ног до головы и расплылась в улыбке. — Гуляла, говоришь? Ну, и с кем ты гуляла?

Не поняла, к чему это она? Приподнявшись, я сама себя осмотрела. Блииин! У меня футболка наизнанку! Вот, что значит — одеваться второпях и в темноте.


— Это не то, о чём ты думаешь.

— А о чём я думаю? — прищурившись, поинтересовалась она.

— Судя по твоему выражению лица, ни о чём хорошем.

— Да ладно тебе! Колись давай. Неужели Рома уболтал? Хотя в это трудно поверить, ты ведь у нас вся такая правильная.

— Нет, не уболтал, — ляпнула я и тут же закусила губу, поняв, что проговорилась. Видя её заинтересованный горящий взгляд, поняла, что теперь мне точно не выкрутиться, всё равно не отстанет, пока всё не расскажу. И я рассказала только про конфуз с Романом, про Глеба не решилась.

Наталья смеялась, уткнувшись лицом в подушку, потом, оторвавшись от неё, обратила на меня своё раскрасневшееся лицо и, сдерживая смех, спросила:

— Приставал, говоришь?

— Ну не то чтобы конкретно приставал, но пытался, — пояснила я.

— А не мог он тебя со мной перепутать? Темно ведь было. Не думала об этом? Наши комнаты рядом, значит моя тоже напротив. А?

Рассказывая это, я и не подумала сразу, что задену самолюбие подруги. К ней, значит, не стал приставать, когда они были вместе на пляже и на яхте, а ко мне вдруг… а ведь действительно: может, сразу он и не понял, которая из нас пришла к нему, он же не называл моего имени вначале. К тому же сам говорил, что мы обе ему нравимся, значит, ему было всё равно…

— Наверно перепутал, — успокоила я её.

Она осталась довольна моим ответом. Мы ещё какое-то время поболтали и легли спать. Утром нас разбудил всё тот же дворецкий стуком в дверь, входить не стал — просто сообщил, что время завтрака.

— Который час? — сонным голосом спросила Натка.

— Семь часов, — ответила я.

— Они что, с ума сошли? — закрывшись одеялом с головой, проворчала она. — Пусть сами в такую рань завтракают.

Хм, что-то не хочется мне идти одной и снова терпеть эти взгляды главы дома. А если я тоже не пойду? Неудобно получится. Ну уж нет, пойдём вдвоём. Подошла к Натке и попыталась сдёрнуть с неё одеяло, но где там — намертво в него вцепилась. Не хочет вставать, ну ладно: я-то знаю, как на неё воздействовать.

Чтобы она смогла меня услышать сквозь одеяло, я, чуть наклонившись, тихонько проговорила:

— Глеб после завтрака уедет на работу и ты его до вечера не увидишь.

Наташка откинула одеяло и недовольно на меня взглянула, на её красивом заспанном лице отразился мучительный мыслительный процесс.

— Я, наверно, выгляжу сейчас не лучшим образом — не спала полночи… так что пусть Глеб без меня завтракает, сильнее соскучится, — сказала она и снова закрылась одеялом.

Не верю свои ушам! Выпрямившись, я начала её отчитывать:

— Натка, ты всегда прекрасно выглядишь, даже заспанная. Иди умойся и пойдём в столовую. Не бросишь же ты меня одну на растерзание этим снобам?

— Не пойду, — послышался её приглушённый голос из-под одеяла.

Ну вот что с ней делать? Подруга, называется. Пришлось-таки мне идти одной.

Все уже были в сборе и, похоже, ждали только нас. Когда я, поздоровавшись, села за стол, ко мне вдруг обратился Альберт Игнатьевич.

— Ваша подруга не будет завтракать?

Ну вот, началось. Что мне ответить? Что Наташка любит долго спать по утрам? Это, конечно, личное дело каждого, и я — не исключение, тоже люблю поспать, если никуда не надо: на учёбу, работу… Но в этом доме такое, кажется, не приветствуется. Не важно, хочешь спать или нет — за столом вовремя быть обязан.

— Она не завтракает по утрам, — ответила я.

Глава дома ничего не ответил и, со свойственным ему холодным выражением лица, приступил к завтраку. Все последовали его примеру.

Не знаю, зачем я посмотрела на реакцию Мэри… Мне кажется, или она действительно слегка ухмыляется и при этом смотрит на Романа? Роман тоже это заметил, даже жевать перестал, начал стрелять глазами то на меня, то на Глеба, то на главу дома, как бы проверяя, понимает ли кто-то, что происходит. В итоге снова остановил взгляд на Мэри и, дожевав, спросил:

— Ты что-то хотела сказать?

Мэри изобразила недоумение:

— Я? Вовсе нет, тебе показалось, — её лицо вновь приобрело невозмутимый вид и она продолжила трапезу.

Дальше завтрак прошёл в полном молчании и опять же все одновременно вышли из-за стола вслед за главой дома. Глеб попрощался с нами до вечера, Мэри сразу ушла, а Роман предложил мне прогуляться по саду. Я не видела смысла отказываться: спать уже не хотелось, а если вернусь сейчас в свою комнату, то, возможно, разбужу подругу и та весь день будет меня упрекать, что я не дала ей выспаться.

Мы молча пришли в благоухающий цветущими розами сад, где до сих пор работает фонтан, или, наверно, его включают по утрам. Присели на скамью и продолжали молчать, наблюдая за голубями, которые прилетели попить воды из фонтана.

— Как думаешь, что означала её ухмылка? — решила я первой нарушить молчание.

— Хм, ты тоже заметила. Откуда я знаю, что на уме у этой женщины.

И тут я решилась задать интересующий меня вопрос, чтобы развеять сомнения, которые поселила в меня Наталья:

— Скажи, ты ведь не сразу понял, кто именно к тебе пришёл ночью? Верно?

— Почему же — сразу понял, что это ты. Хотя, конечно, удивился, но потом обрадовался и, как оказалось, — зря, — ответил он, слегка улыбнувшись.

— Но как? Темно же было!

— Я узнал твой силуэт, когла ты в комнату заглядывала, да и запах духов отличается от Наташиных. У неё более терпкие, твои нежнее.

Ну вообще-то у меня не духи, а туалетная вода. Даже не думала, что она так долго пахнет, днём брызнулась пару раз, когда с подругой по магазинам ходили. А у Натальи — духи, причём дорогие: подарил один из поклонников ещё в Москве. Она их очень бережёт и пользуется только в исключительных случаях.

Даже не знаю, как к этому отнестись, двоякое чувство: с одной строны — женское самолюбие ликует, что он обрадовался, а с другой… неужели он так обо мне подумал, что я, зная человека всего два дня, так просто приду и лягу к нему в постель?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Мог бы извиниться за своё поведение, — сказала я ему в упрёк.

— За что? — искренне раскрыл он глаза.

— Толком ничего не выяснил и сразу лапать начал.

— Интересно! Сама пришла, разделась, легла рядом. Как я должен был реагировать? Или, по-твоему, я должен был сначала спросить: "Девушка, не ошиблись ли вы комнатой"?

— Хотя бы так.

— Ну, знаешь, — рассмеялся он. Видя моё серьёзное лицо, успокоился и произнёс: — Ну, хорошо, извини. В тот момент я ни о чём другом и думать не мог, даже в голову не пришло, что ты комнатой ошиблась. Был не прав, признаю. — Протянув мне руку, — Мир?

Не думаю, что это можно считать ссорой — так, выяснили кое-что. Но, видя добродушную улыбку и смеющиеся глаза Романа, не смогла отказать — тоже протянула руку и ответила на рукопожатие.