Пока Роза усердно поглощала книгу за книгой и проводила часы, готовясь к суровым опросам преподавателей, Мэри постоянно держала ее в курсе всех событий на Нижнем Бродвее, в том числе и пересудов между работниками. Розу поражало, как много обычный служащий знает о компании: в чем ее сильные стороны, что нужно улучшить, кто из управляющих – отличный парень, а кто – ленивый и придирчивый тиран. Она составила для себя список тех сотрудников, которые, по ее мнению, были бесполезным грузом в фирме, и тех, кто заслуживал продвижения по службе.

Несмотря на то, что Саймон с самого начала не одобрял ее занятий, а позже стал относиться к ним с открытой враждебностью, Роза придерживалась своего жесткого рабочего графика вплоть до восьмого месяца, когда беременность начала отнимать силы. Знойным июльским днем 1908 года, когда Нью-Йорк изнывал от жары, у нее начались первые схватки. Одиннадцать мучительных часов спустя доктор Симмонс принял новорожденного – здорового мальчика весом в семь фунтов. Не снимая окровавленного белого халата, усталый, он вышел в приемный покой, где нетерпеливо расхаживал посыльный из «Толбот Рейлроудз», и попросил его сообщить мистеру Толботу, что мать и ребенок чувствуют себя хорошо.


Через два дня после рождения ребенка – мальчика назвали Стивеном, в честь ее отца – Роза начала обзванивать агентства в поисках няни и кормилицы. Убедившись, что Стивен в хороших руках, она несколько недель спустя вернулась на Нижний Бродвей.

Этот год ей дал возможность своими глазами увидеть разницу между теорией бизнеса и тем, как она применялась на практике – в мире, где игра велась не по книжным правилам. Несколькими месяцами раньше группа финансистов организовала собственную транспортную компанию – «Мерчентс Консолидейтид Груп» – с целью разрушить монополию «Глобал Энтерпрайсиз» и перераспределить часть огромной прибыли этой отрасли в свою пользу. Началась разорительная для «Глобал Энтерпрайсиз» война тарифов, и лишь мощная сеть железнодорожных подрядчиков, возглавляемая «Толбот Рейлроудз», смогла предотвратить крах. Клиенты делали выбор между различными транспортными компаниями, руководствуясь в первую очередь сроками доставки и надежностью, и в этом отношении конные упряжки «Мерчентс Консолидейтид Груп» не могли соперничать с паровозами, арендованными «Глобал Энтерпрайсиз».

Несмотря на холодное безразличие к Саймону как к супругу, Роза не могла не признать, что он отличный руководитель и ревностно блюдет интересы ее компании. Доводя до изнурения даже самых закаленных своих служащих, Саймон умудрялся одновременно управлять и «Глобал Энтерпрайсиз» и «Толбот Рейлроудз». Магнаты Уолл-стрит превозносили его успехи, и акции его стремительно росли.

Однако, сдержав данное Иосафату Джефферсону слово, Саймон пренебрег другим своим обещанием. Он отказывался предоставлять Розе какие бы то ни было серьезные права в вопросах руководства компанией и с едва скрываемым раздражением выслушивал ее мнение или совет. Видя, что успехи его не подлежат сомнению, Роза понимала: именно Саймона, а не ее, начинают признавать главой «Глобал Энтерпрайсиз». Если она за себя не постоит, Саймон в конце концов захватит контроль над компанией. Нужно было взять инициативу в свои руки, выступить с собственной идеей – новой и дерзкой.

Долгими часами Ром изучала проекты и наброски, доставшиеся в наследство от Иосафата Джефферсона. В 1912 году она определила для себя цель, выступив перед руководством «Глобал Энтерпрайсиз» с революционным проектом собственного, фирменного, денежного перевода. Она считала, что возможности этой идеи очевидны, и Саймон вряд ли отвергнет ее план.

– Ты не в своем уме, если надеешься соревноваться с почтовым переводом, – отрезал тот. – Правительство сотрет в порошок и тебя, и деньги, которые ты в это вложишь.

– Почтовые переводы приносят прибыль, – парировала Роза, хлопнув по объемистому гроссбуху, лежащему перед ней на столе. – Вот, взгляни на цифры!

– Конечно, почта на этом зарабатывает, – ответил Саймон. – Они снимают комиссионные, десять центов с каждых ста долларов. Но учти, что из этих десяти центов восемь уходят на административные расходы и обеспечение безопасности. Не такая уж большая получается прибыль.

– Может быть, у почты прибыль и небольшая, – не сдавалась Роза, – но ведь мы работаем гораздо эффективнее!

– Помнишь, что произошло, когда Иосафат взялся за перевозку почты? Государство сбило цену на свои почтовые марки до трех центов.

– У нас шире сеть маршрутов, не говоря уже о репутации, которую мы имеем благодаря своевременным поставкам. Мы сможем победить государственную почту в ее собственной игре!

Как бы то ни было, мнение Саймона в конце концов возобладало. «Глобал Энтерпрайсиз» не стала ввязываться в операции с почтовыми переводами.

Были оставлены без внимания и другие предложения, внесенные Розой. Компания арендовала в то время помещения и склады в двадцати крупных городах по всей стране, а также во множестве небольших поселений, которые она обслуживала. Роза страстно отстаивала свое мнение: территория страны расширялась так стремительно, что стоимость земли могла только возрастать. Сама мысль о необходимости тратить деньги на арендную плату, пополняя тем самым чужой кошелек, раздражала ее. Но и здесь дорогу ей преградил Саймон. Чтобы поддерживать и развивать транспортную сеть «Глобал Энтерпрайсиз», закупать новый транспорт, нанимать новых служащих и оплачивать расходы железным дорогам, нужен был капитал.

Роза уже начала задумываться, а не заинтересован ли Саймон скорее в том, чтобы «Глобал Энтерпрайсиз» оставалась тесно привязанной к «Толбот Рейлроудз», чем в том, чтобы компания росла и развивалась? Она поделилась своими мыслями с Мэри Киркпатрик и была поражена высказанными ею комментариями.

– В дирекции есть люди, готовые с тобой согласиться, – сказала Мэри. – Не из высшего руководства: там считают, что мистер Толбот работает превосходно.

– Тогда кто же? – настаивала Роза.

– Точно сказать не могу, – ответила Мэри. – Эти джентльмены весьма осторожно выражают свое мнение, как ты, очевидно, понимаешь.

– Узнайте, кто они, – снова потребовала Роза. – Мне понадобится их мнение. – Она помолчала секунду. – А в дальнейшем, может быть, и их помощь.


Саймон Толбот имел все основания быть довольным судьбой. Несмотря на присутствие Розы в «Глобал Энтерпрайсиз», штурвал корабля был в его руках, а все ее безрассудные идеи относительно расширения компании удавалось успешно нейтрализовать. Саймон часто встречался с членами правления и высшими административными работниками и быстро дал им понять, кому принадлежит реальная власть в компании. Он также перевел офис «Толбот Рейлроудз» в здание «Глобал Энтерпрайсиз» на Нижнем Бродвее, чтобы легче было присматривать за Розой и чтобы дать почувствовать свое присутствие служащим. Саймон знал, что многие из них сохранили преданность памяти старого Джефферсона и перенесли эту верность на Розу. Их он решил распознать и выжить из компании. Этого требовало будущее, которое он наметил для «Глобал Энтерпрайсиз» – или для того, что останется от транспортной компании.

Саймон Толбот был также уверен, что постепенно полностью вытеснит жену из «Глобал Энтерпрайсиз». Роза не могла, став матерью, продолжать проводить столько времени в конторе. Саймон был чрезвычайно горд, что у него родился сын. По крайней мере, в этом отношении Роза не разочаровала его. Все остальное в браке с нею он считал абсолютно неудачным вложением средств. Женщина, которую он хотел сформировать в соответствии с желаемым образом, оказалась упрямой и неуправляемой. И все же, полагал он, с этим можно смириться. Свои потребности Саймон регулярно удовлетворял, прибегая к услугам множества юных и доступных леди. Даже если бы Роза что-то и узнала об этом, ее положение не позволило бы ей жаловаться.

За океаном шатались и рушились монархии. Угроза войны нависла над Европой. Промышленная мощь Америки росла тем временем с каждым годом, на глазах Розы. Но, чем больше времени и энергии Роза вкладывала в «Глобал Энтерпрайсиз», тем меньше с ней считались.

Ни Саймон, ни его ближайшее руководство и не думали выслушивать ее мнение, более того, они едва терпели Розу. Ее идеи встречали с вежливым интересом, ее предложения вносились в повестку дня и обсуждались. Но ничто из предложенного не осуществлялось на деле, и никакие знания, приобретенные ею, казалось, не имели значения.

Хуже всего было то, что, как стала замечать Роза, прибыли «Глобал Энтерпрайсиз» пошли на спад. Но когда она предъявила Саймону цифры, он только рассмеялся.

– Конечно, наши инвестиции превысили прибыль, но когда-нибудь, пусть и не скоро, они окупятся. Все, что нам нужно, это не сойти с рельсов, – хохотнул он над собственным каламбуром. – Вот в чем вся суть.

– Суть в том, что в компании застой, Саймон, – сердито ответила Роза. – Я вижу, что вложенные средства приносят один-два процента прибыли вместо шести-семи процентов, которых мы ожидали. Я вижу, что деньги выбрасываются на ветер, потому что мы все еще арендуем тысячи квадратных футов помещений по всей стране.

– Роза…

– Но что меня больше всего возмущает, так это твое убеждение насчет моей некомпетентности в делах компании. Неплохо бы тебе вспомнить, ЧТО у тебя в «Глобал Энтерпрайсиз» – ни одной акции. Через два года срок твоего опекунства истечет и руководить компанией стану я. Если еще будет чем руководить!

– А тебе неплохо бы вспомнить, что ты моя жена и мать моего ребенка! – парировал Саймон. – Я уже давно простился со всякими надеждами относительно твоих супружеских обязанностей. И тебя, кажется, вполне устраивает, что Стивена воспитывают посторонние люди. Вот где, оказывается, твоя ответственность!

– …Кстати, раз уж мы заговорили об ответственности, – продолжал он наступление, – как быть с нашими обязательствами перед обществом? Мы уже несколько месяцев не даем обедов, не бываем в театрах, в опере, в благотворительных фондах, не принимаем участия в политической жизни. Короче говоря, дорогая, из-за тебя страдает доброе имя Толботов.