– Как вы сами отлично знаете, сэр, адвоката не всегда посвящают в дела клиента. А в данном случае я готов поклясться на нескольких Библиях, что ничего не знал об этом контракте.

– Позвольте мне в этом разобраться, – сказала Роза. – Мой муж отдал под залог акции, которые ему не принадлежали. Тем самым он нарушил условия договора с моим дедом. Теперь Саймона больше нет. То, что раньше было его собственностью, теперь принадлежит Вандербильту. У Миллера остается двадцать пять процентов акций моей фирмы, которые, как он сам говорит, он не отдаст без борьбы. Исайя, вы говорите мне, что я должна выкупить то, что и так мне принадлежит?

– Возможно, будет нелегко определить, можно ли применить эту «отравленную пилюлю» из завещания вашего деда, – задумчиво проговорил Фиппс. – Не исключено, что пройдут месяцы и даже годы, прежде чем судья или присяжные вынесут свое решение. Да и в конце концов, Саймон в то время нес ответственность за фирму. Он принес ей колоссальный доход и мог это сделать именно потому, что у него были развязаны руки. Признаться, даже ваши собственные сотрудники скажут вам, что «Глобал Энтерпрайсиз» своим процветанием обязана компании «Толбот Рейлроудз». Таким образом между обеими фирмами существовала определенная связь – и, как многие будут доказывать, очень тесная, – которая может свести на нет действие «отравленной пилюли».

Роза взглянула на Хью О'Нила.

– Такое может случиться, – нехотя проговорил ирландец. – Мы будем бороться и несомненно победим, но на это потребуется время.

«Которого у меня нет!»

– Исайя, я не могу понять одну вещь, – медленно произнесла Роза, надеясь, что в ее словах прозвучит неподдельная озадаченность. – Что собирается делать Миллер с двадцатью пятью процентами акций «Глобал Энтерпрайсиз»? Ведь он никак не связан с транспортом.

Фиппс снова холодно улыбнулся.

– Может быть, этот вопрос вам стоит задать ему самому.

– Это ваша профессиональная рекомендация, адвокат? Ведь Полу Миллеру случалось пользоваться вашими советами, не правда ли?

– Вообще-то приходилось.

– И, без сомнения, недавно.

Фиппс не обратил внимания на подозрительный тон Розы.

– Я взял на себя смелость попросить его к нам присоединиться – разумеется, с вашего разрешения. Сейчас он ожидает внизу. Пригласим его подняться?

Пока не появился Пол Миллер, Роза попросила Фиппса подождать вместе с О'Нилом в комнате для собраний. Она хотела предстать перед Миллером в одиночестве, вдовой, одетой в траур. Это даст ей хоть и слабое, но преимущество.

У Пола Миллера был подобающий случаю унылый вид. Нависнув над Розой, он разразился потоком соболезнований. При этом руку ее он задержал в своей чуть дольше, чем того требовали приличия. Роза с трудом высвободилась и скользнула за письменный стол Иосафата Джефферсона, принуждая тем самым Миллера сесть напротив нее, словно просителя.

– Думаю, будет лучше, если мы сразу расставим все точки над «и», – сказал он.

– Полностью с вами согласна, – отвечала Роза.

– Уверен, вы поймете, как я был поражен, когда узнал, что Саймон не имел права отдавать под залог акции «Глобал Энтерпрайсиз», – продолжал Миллер. – Тем не менее он это сделал.

– Пол, – прервала его Роза, – я понимаю, что Саймон занял у вас пять миллионов и что из-за того, что произошло с «Толбот Рейлроудз», вы не сможете получить ваши деньги с Вандербильта. Я намерена лично выплатить вам долг. Нам с вами нужно будет договориться о справедливой процентной ставке и каком-то графике выплат, который устраивал бы нас обоих, но это можно сделать.

Пол Миллер положил ногу на ногу и сделал вид, что внимательно рассматривает свои ухоженные ногти.

– Роза, я всегда вами восхищался. Особенно тем, как самоотверженно вы работали для «Глобал Энтерпрайсиз». Честно говоря, я всегда считал, что Саймон недооценивает ваши способности. Когда я принял от него акции, я сделал это только потому, что они были солидным дополнительным обеспечением. Я думал – и думаю так до сих пор, – что могу внести значительный вклад в компанию. Я не хочу бороться с вами, Роза. Я хочу работать вместе с вами.

– Я польщена, Пол, – осторожно ответила Роза. – Но у вас не много опыта по части транспорта, не так ли?

Миллер склонил голову.

– Верно. Но я предприниматель. Мы могли бы работать вместе, Роза. Мое знание финансов и ваш опыт в «Глобал Энтерпрайсиз» сделают фирму вдвое богаче, чем сейчас.

– Очень щедрое предложение, Пол, но, признаться, я никогда не думала о том, чтобы брать в дело компаньона.

– Я говорю о чем-то большем, чем партнерство, – тихим голосом сказал Миллер. – Это так неловко с моей стороны, и я знаю, как это должно для вас звучать, особенно сейчас. Но я должен это сказать. Ни для кого не секрет, что вы с Саймоном… вы долгое время были не вместе. Сейчас не важно, почему и как. Главное, что вы небезразличны мне, Роза, и я хотел бы дать вам такую жизнь – полную жизнь, – какой у вас с Саймоном никогда не было.

Роза с трудом верила, что слышит такое, но ей удалось сдержать свой гнев. Она должна поймать его на слове.

– Я тронута, Пол. Но необходимо соблюдать приличия.

– Разумеется, – быстро сказал Миллер. – Мне лишь хотелось, чтобы вы знали о моих чувствах.

– Невзирая на них, нам все же необходимо договориться о выплате…

Миллер прервал ее, вскинув руку.

– Я не хочу, чтобы вы о чем-либо беспокоились. Я отложу на время это дело с акциями и попрошу моих поверенных подождать. Я не хочу бороться с вами из-за них, Роза, – повторил он.

«А под твоей бархатной перчаткой, оказывается, стальной кулак», – подумала Роза.

– Я высоко ценю вашу искренность, Пол, – сказала она, убежденная, что в этих словах он не различит сарказма. – Я также уверена, что вы поймете: мне нужно время, чтобы обо всем подумать.

Миллер улыбнулся.

– Конечно. Обязательно позовите меня, если вам что-то понадобится. Что угодно. И я приду, Роза.

– Да, я уверена, вы придете, – мягко ответила она.


В тот вечер Роза держала военный совет в Толбот-хаузе с Франклином, Хью О'Нилом и Монком Мак-Куином. Никто из них не мог поверить, что Пол Миллер собирается оставить у себя акции.

– Миллер – продажный негодяй, каких мало, – удачно выразил общее мнение Франклин.

– Но это негодяй, у которого в руках все еще остается двадцать пять процентов акций «Глобал Энтерпрайсиз», – добавил О'Нил.

– Ну и что? – возразил Франклин. – Этого недостаточно, чтобы причинить нам ущерб. В конце концов мы получим их обратно, как только выплатим пять миллионов долларов.

– А мы тем временем вынуждены топтаться на месте, – сказала Роза. – Да, сейчас у нас удачная полоса. С этой войной в Европе невозможно не делать деньги. Но мы должны смотреть вперед. Планы, которые я разработала для «Глобал Энтерпрайсиз», ждать не могут.

Франклин с любопытством глядел на сестру, удивленный и взволнованный ее хладнокровными замечаниями. Роза явно не могла знать о кошмарной бойне, происходящей в окопах Франции и Бельгии: вряд ли она читала об этом в газетах.

– Прежде всего мы должны быть уверены, что сможем выплатить заем, – продолжала Роза. – Хью, вы должны связаться с банками и выяснить, каким образом можно продлить срок выплаты по нашим кредитам. Франклин, я хочу, чтобы ты работал с Эриком. Он знает все дела фирмы досконально и может научить тебя всему, что необходимо.

– А я могу что-нибудь сделать? – спросил Монк. Роза тронула его за руку.

– Да, можешь. Но об этом я хотела бы поговорить с тобой отдельно.

О'Нил и Франклин поняли намек. Когда они с Монком остались одни, Роза налила ему еще бокал портвейна и поставила на столик перед камином.

– Думаю, здесь нам будет намного удобнее, – пригласила она.

Монку казалось, что Роза никогда еще не была так прекрасна, как теперь: розовые отблески пламени на коже, сверкающие черные как смоль волосы. Чувства, которые она пробуждала в нем сейчас, так не соответствовали моменту…

– Мне нужно сказать тебе что-то, чем я не могу поделиться с другими, – сказала Роза. – Хью это совсем не касается, а Франклин… мне кажется, он слишком сильно на это отреагирует. Но я должна рассказать об этом кому-то, лучше всего другу…

– Да, Роза, конечно. Мне ты можешь рассказать все.

Медленно, со строго выверенной серьезностью и сдержанностью, Роза объяснила ему, чего на самом деле добивался Пол Миллер. Монк воспринял это именно так, как она и ожидала.

– Просто поверить не могу! – взорвался он. – В тот самый день, когда ты похоронила мужа, Миллер заявляет, что влюблен в тебя!

– Ну, так уж напрямик он этого не говорил, – уточнила Роза. – Но своих намерений совершенно не скрывал.

– Он тебя шантажирует! – бушевал Монк. – По-другому это и не назовешь!

– Мне кажется, так оно и есть, – предположила Роза, благодарная Монку за то, что он сделал вывод сам.

– Это ему так не сойдет, – объявил Монк. – Пола Миллера надо остановить.

– Но как? – спросила она. – Я о нем не так уж много знаю. У него деньги, влияние…

– Предоставь это мне, – сказал Монк зловещим тоном. – Уж я-то смогу разузнать о нем что угодно!

– Ты очень помог бы мне этим, Монк.

– Я начну немедленно. Но если Миллер начнет… делать тебе какие-то авансы, ты должна мне сразу об этом сказать.

– Хорошо, Монк, – торжественно сказала Роза. Только после этого она позволила Монку обнять себя и взять на руки.

8

Весна постепенно вытесняла зиму с Манхэттена. Саймон Толбот уже два месяца лежал в могиле. Нью-йоркское общество быстро забывало о тех, кто причинял ему неудобство. В центре внимания оказалась теперь прекрасная Роза Толбот, которая с таким изяществом и шиком несла бремя своего вдовства. Мельницы сплетен и пересудов заработали в полную силу. Строились предположения даже не о том, выйдет ли Роза снова замуж, но о том, когда это произойдет и кто станет ее женихом. Что касается самой Розы, мысль о браке вовсе не приходила ей в голову.