Подавив вздох, девушка прижала мобильник ухом к плечу и, продолжая слушать отца и вяло реагируя на его выпады, опять занялась левым глазом. Итак, сперва надо промыть линзу на ладони раствором, потом щипчиками аккуратно перевернуть ее и опять промыть, затем положить на указательный палец левой руки, а правой широко раздвинуть веки. Теперь – раз! – и вставить линзу на место, мягко прижав ее к глазному яблоку… Черт. В последнюю секунду рука дрогнула, и линза, свернувшись, повисла на нижних ресницах, так и не попав в глаз.

Раздраженно положив скомканную прозрачную пленочку на ладонь, Ксения снова накапала раствор и терпеливо повторила процедуру под звучащий в мобильнике мягкий отцовский баритон. Но когда линза в очередной раз не захотела утвердиться на нужном месте, девушка не выдержала. Ее раздражение резко вскипело, как молоко в маленькой кастрюльке, и, шипя, перелилось через край.

– Папа, прости, но я больше ничего не желаю слышать ни про Федота, ни про ваших с Катей друзей, ни про кого! Мне надоело, что ты меня вечно с кем-то сводишь! А у меня, между прочим, все в полном ажуре, у меня есть парень. Да-да, самый настоящий, зовут Антоном. У нас с ним все очень хорошо. Вот так! Можешь спросить у Таты, я их познакомила!

На какое-то мгновение «Нокия» ошарашенно замолчала, и Ксения вдруг испугалась своих слов. Наверное, не надо было выливать на отца ушат холодной воды. Ну что ей стоило привычно изобразить послушную милую дочку, выслушать порцию отцовских заботливых нотаций и, на целую неделю забыв обо всем, продолжать нормальную жизнь?.. Но потом отец снова заговорил, в тот же момент противная линза легко и вполне естественно заняла свое место в левом глазу Ксении, и девушка успокоилась. Наверное, все к лучшему. Может, папа наконец перестанет хлопотать над ней, как курица над золотым яйцом, если будет думать, что у нее есть любимый человек?..

– Я очень рад за тебя, доченька. Ксюша, но, может, вы тогда приедете вместе с Антоном? Мы с Катей будем счастливы!..

…Сентиментальное, неправильное начало пятничного утра. Все пошло не так, как Ксения хотела. Сначала Дымка в пять утра разыгралась и опрокинула стопку книг со стола, затем это ужасное и утомительное надевание линз, потом – отец с его неистребимым желанием «устроить личную жизнь дочери». А в довершение ко всему, уже заметно опаздывая и потому торопясь сверх всякой меры, Ксения натянула на себя пуховик и только тогда заметила, до чего он грязный. Пришлось задержаться еще минут на десять, чтобы вычистить его влажной тряпкой.

Как результат – она опоздала на работу. И, разумеется, именно сегодня ее прямой начальник проявил чудеса пунктуальности.

– Ксения, сейчас занимайтесь второй газетой, если понадобится, я договорюсь с Жильцовым, вас завтра пустят сюда, и вы доделаете работу. Но третью газету я отдал Илье, можете не думать об этом. – Виталий Краснов устало потер глаза пальцами, внимательно посмотрел на свои ладони и, чуть помедлив, скользнул взглядом по Ксении, однако тотчас опять отвел глаза. – И вот еще что… Вечером, перед уходом, я бы попросил вас немного задержаться. Думаю, что надо привлекать вас к работе над нашим долгосрочным проектом!.. Я надеюсь, у вас уже есть соображения насчет календарей и постеров?.. Так что давайте это все обсудим.

Ксения была не просто изумлена, у нее аж дыхание перехватило! И все то время, пока Краснов говорил, она сидела и молчала, уставившись прямо ему в глаза, хотя раньше старалась избегать взгляда Виталия. Все вдруг изменилось, но почему, что случилось с ее вредным начальником, с нервным и вечно недовольным ворчуном с глазками-бусинками?.. Вопреки ожиданию Ксении, Краснов почему-то ни слова не сказал о ее опоздании. Когда она, расстегивая на ходу жаркий пуховик и рывком стягивая с шеи клетчатый шарф, влетела в кабинет, Виталий только рассеянно кивнул ей. Лишь потом, когда девушка разделась и уселась на свое рабочее место, Краснов завел разговор о работе. Высказался, опять мило кивнул Ксении и вышел из кабинета, оставив ее наедине с тут же разбежавшимися мыслями.

С половины девятого до двенадцати часов дня девушка не отрывала глаз от монитора, отбирая удачные снимки, компонуя текст к ним, пробуя разные шрифты и заливку. Только создав шаблон и удовлетворившись его внешним видом, Ксения наконец позволила себе расслабиться. Осторожно вынув линзы и сложив их в специальный пластмассовый контейнер, девушка облегченно вздохнула. Сегодня два часа в линзах, завтра – четыре, потом – шесть, глядишь, ко дню рождения ее глаза уже привыкнут к этим штукам и не будут так безбожно уставать в них! И дурацкий вечер в «Марсе» она проведет как нормальный человек со стопроцентным зрением.

Сделав глубокий вдох, Ксения ненадолго задержала дыхание, потом резко выдохнула. Она ни за что не будет сейчас думать об этом мероприятии. И о Стрелецком – тоже. Конечно, если бы она знала, что его сегодня с утра не будет в агентстве, то не стала бы тратить эти два драгоценных часа в линзах на работу. Лучше бы Ксения надела их вечером и отправилась на танцы!.. Но как вышло, так вышло. А то, что Егора нет, – это хорошо. Зато его драгоценную Инессу она видела в коридоре, та как раз выходила из кабинета гендиректора, когда Ксения, запыхавшись, неслась к своему офису. Вот и отлично: его неотразимая блондинка здесь, значит, хотя бы сейчас Стрелецкий не с ней! Не в ее постели. Или она – не в его…

Ксения закусила предательски задрожавшую губу и заставила себя думать о работе. Что-то странное случилось сегодня… Да, ей же официально разрешили заниматься календарями! Под шумок закипающего чайника Ксения в деталях вспомнила утренний разговор с Виталием и даже покраснела от удовольствия. Вот что ей нужно для счастья – работа! И, кажется, у нее все налаживается в этой сфере! Пусть она не длинноногая красотка, пусть мужчины не смотрят на нее с восхищением и обожанием, ну и что? В жизни есть не только любовь. Если Краснов одобрит ее идеи, можно считать, что она на коне, а она сделает все возможное, чтобы заинтересовать его, приложит все силы для этого!

И только в тот момент, когда Ксения наливала себе в бокал кипяток, она вдруг сообразила, что было не так в ее сегодняшнем разговоре с шефом. Ведь Краснов впервые в жизни обратился к ней на «вы»! Он никогда раньше не разговаривал с Ксенией столь уважительно! Тем более если речь шла о серьезной работе. Обычно он менторским тоном давал ей конкретные указания, инструктировал, как малолетку, – дотошно, до глупых мелочей и банальных деталей. А тут вдруг поинтересовался, есть ли у Ксении мнение по поводу календарей и плакатов! Можно подумать, сегодня он в первый раз посмотрел на нее по-другому, не как на свою ученицу, а как на полноправного художника-дизайнера!

Улыбнувшись, Ксения с удовольствием затянулась «Кентом», но, не докурив и половины, затушила сигарету о стеклянный бок пепельницы. В свете новых событий девушке захотелось как можно быстрее доделать газету, чтобы перейти к долгожданной творческой работе. Сегодня она всю себя отдаст рутине, но завтра – о, завтра Ксения просто на глазах преобразится, расцветет, завтра – счастливая суббота!

Нацепив на нос розовые очки, девушка пододвинула бокал с недопитым кофе поближе к монитору, подогнула под себя ногу и положила правую руку на мышку, покатав пальцем туда-сюда серое колесико скроллера. Мышка приветливо мигнула красной лампочкой, заставка исчезла с монитора, открыв экран Фотошопа. Все, Ксении больше нет никакого дела до прочего мира!.. Даже до Стрелецкого, который почему-то до сих пор не объявился в «В-J», и до Натальи со Славиком, исчезнувших еще утром в неизвестном направлении. Облизав пересохшие от приятного волнения губы, Ксения с головой погрузилась в работу.





И все-таки девушке не удалось сохранить хорошее расположение духа до конца дня. Краснов после обеда куда-то ушел, мимоходом глянув на ее экран и сказав что-то вполне дружелюбное, за окном приветливо засияло солнышко, продравшись сквозь тучи, и Ксения уже решила, что ее настроению в этот день ничего не угрожает и оно так и будет держаться на высокой отметке. Но ошиблась.

К тому времени, когда к ней в кабинет заглянул Стрелецкий, Ксения уже чувствовала себя неважно. Во-первых, у девушки раскалывалась голова, но это ее почти не беспокоило: ничего не поделаешь, синоптики пообещали снег на выходные. Две таблетки аспирина имели все шансы через пару часов решить эту проблему. Если бы не вторая причина плохого самочувствия, с которой Ксения не могла поделать ровным счетом ничего!

– Извините, если помешал. Мне нужно с вами поговорить. – Ксения вздрогнула, услышав у себя над ухом голос человека, из-за которого она вот уже полчаса ловит воздух ртом, как ошпаренная рыба. Ему как будто мало того, что она целую ночь не спала по его милости, теперь она даже спокойно работать не может – и опять из-за него! Весь этот мир как будто сошел с ума, и она – в первую очередь! Но какой у него голос!

Вальяжно развалившись на любимом стуле Урановой, Стрелецкий поставил локти на стол Ксении, упер подбородок в кулаки и задумчиво посмотрел на нее. Девушка попробовала твердо встретить его взгляд, но резко смутилась, дернулась всем телом и отвела глаза. Лучше смотреть на монитор, а не на этого мужчину. К тому же ей вовсе не обязательно глядеть на него, она и так знает черты его лица наизусть. Вот сейчас он еще пару секунд помолчит, рассматривая ее и, наверное, наслаждаясь ее смущением, а потом его брови насмешливо приподнимутся, и вслед за ними в полуулыбке изогнутся длинные губы. Зачем Ксении все это видеть, если она прекрасно чувствует каждое его движение, его мимику, все-все?..

– Завтра мы с вами поедем в «Марс». Нужно посмотреть площадку, поговорить с директором, узнать, что там со звуком, какая акустика. Скажите, у вас что-нибудь готово?

На мгновение оторвав невидящий взгляд от монитора, Ксения подняла глаза на Стрелецкого, но тут же снова отвернулась от него, как будто обожглась. Этот человек с таким вниманием на нее смотрит, с таким уважительным доверием, а ведь она ничего не сделала, то есть совсем ничегошеньки! Никому не позвонила, хотя должна была, потому что обещала… И как же так у нее постоянно получается, что на все вопросы Егора она качает головой и невразумительно бормочет, как глупый попугай, твердит свое вечное «нет, не сделала, не знаю, не умею, не пробовала»! Стыдно до жути!