Анна О'Брайен - Меч и корона

Дорогие читательницы и читатели!

Главная героиня этой книги — блистательная Элеонора, герцогиня Аквитании и Гаскони, графиня Пуату. По единодушному мнению современников, самая красивая женщина Европы. Впрочем, красавиц на Земле было немало, а в историю далеких веков вошли единицы: Нефертити, Клеопатра Египетская, Аспазия Афинская, Боадицея Британская, Ольга Киевская… Особое место среди них занимает Элеонора Аквитанская — женщина, наделенная не только ослепительной красотой (по свидетельству очевидцев, она и в 70 лет вызывала их восторг), но и отточенным, гибким умом, удивительной твердостью духа, редкой (особенно по тем временам!) независимостью суждений, поистине бунтарским характером. Прибавьте к этому авантюрную жилку, унаследованную от горячих предков-южан, да воспитанную с детства привычку к холодному политическому расчету — и вы получите первое смутное представление о том, какой благодатный материал для историка-романиста представляет образ этой женщины, о которой уже при жизни ходили легенды.

Она была рождена повелевать и править: десять поколений ее предков были неограниченными властителями обширного края — от берегов Атлантики до Средиземного моря, от Пиренейских гор до реки Луары. Формально они признавали власть короля Франции, владения которого были в четыре раза меньше, но жили по собственным законам и традициям, бережно храня наследие древнеримской культуры. Элеонора, старшая дочь Гильома X, внучка отважного крестоносца и прославленного трубадура Гильома IX, получила блестящее образование и воспитание, подобающее наследнице престола.

Но, осиротев в 15 лет, она была вынуждена, по завещанию отца, вступить в брак с наследником французской короны: не в силах юной девушки удержать в повиновении многочисленных строптивых вассалов и защитить свои границы от хищных соседей. Следующие 15 лет она была королевой Франции, супругой безвольного Людовика VII. К власти ее старательно не допускали: фактически страной управлял ловкий политик аббат Сюжер, своего рода предшественник известного всем нам кардинала Ришелье. Все же Элеонора сумела на время вырваться из плена мрачного королевского дворца и отправиться вместе с супругом во Второй крестовый поход — а много ли было знатных женщин, поступивших так же?

Сумела она добиться в итоге и почти невозможного — развода с мужем, который при этом потерял все ее владения! И вступила в новый брак — с юным (ей 30, ему 19), но решительным и честолюбивым Анри, герцогом Нормандии, графом Анжу и Мэна. Через два года этот правнук Вильгельма Завоевателя сумел вернуть себе английский трон, и Элеонора была вторично коронована — теперь королевой Англии, которой и пробыла до конца своей долгой (особенно по меркам той эпохи) жизни: она прожила 82 года. За это время Генриха II сменили на престоле их младшие сыновья — знаменитый рыцарь и полководец Ричард Львиное Сердце, затем Иоанн Безземельный.

Анне О’Брайен, бывшей школьной учительнице истории из Йоркшира, а ныне автору нескольких бестселлеров, удалось соединить в романе историческую достоверность с вдохновенным полетом фантазии, присущим художественному произведению: она нигде не отходит от реальных фактов и документов эпохи, но любовно показывает нам богатый и сложный духовный мир героини, логически обосновывает каждый поступок, не скрывает ее недостатков и слабостей — а в итоге создает портрет личности, которая захватывает, покоряет и навсегда остается в памяти!

Выражаю глубокую признательность моему литагенту Джейн Джедд за то, что она неизменно одобряет мое истолкование средневековой истории.

Я равно признательна Хелен и всем ее специалистам из издательства «Орфанз пресс», благодаря которым мои нарисованные от руки карты и генеалогические таблицы приобретают великолепный профессиональный вид.

Дворец Омбриер, Бордо.

Июль 1137

— Вот и он приехал. По крайней мере, свита его здесь — королевских штандартов я не вижу. А ты разве не взволнована? Чего ты ожидаешь от будущего?

Аэлита, сестра, младшая меня двумя годами и еще переполненная детской восторженностью несмотря на то, что ее тело стало обретать женские формы, набросилась на меня с расспросами, спеша высказать и свое мнение о происходящем.

— Мои надежды не играют здесь ни малейшей роли.

Я внимательно следила за царящей во дворе суетой. Нравилось мне это или нет, но в супруги я заполучила Людовика Капета[3].

Ни о чем другом я не думала с того дня, как отец мой на смертном одре решил отдать меня под опеку Людовика Толстого[4] — короля Франции, ни больше ни меньше — и тем бесповоротно определил мое будущее. А я и сама не знала, радоваться мне или горевать. Выбор жениха скорее вселял тревогу, но к ней примешивалось и радостное волнение. Стать королевой Франции? Титул звучал солидно, и я была не против, хотя Аквитания куда обширнее, чем молодое северное королевство[5]. Я стану герцогиней Аквитанской и королевой Франции, и нет нужды сообщать молодому муженьку, какой из этих двух титулов я считаю более важным. А впрочем, отчего бы и не сказать? Может быть, скажу. Пренебрегать моим мнением я супругу не позволю.

Я — Элеонора, дочь и наследница Гильома, десятого герцога Аквитанского[6], старшая из его детей, хотя и не рожденная править герцогством. Не то чтобы закон закрывал дорогу к подобной чести мне, женщине (как во Франции, королевстве северных варваров), но раньше у меня был младший брат, которому и предназначалась герцогская корона. Его, Гильома — а это имя носил старший из сыновей в каждом поколении нашей семьи, — унесла какая-то неведомая лихорадка, подобная той, что прекратила страдания моей матери Аэноры, в которой жизнь всегда едва теплилась. И осталась я. За прошедшие с тех пор семь лет я свыклась с этой мыслью. Я должна была по праву стать во главе герцогства.

Но что-то тревожило меня. Кажется, никогда прежде я не испытывала никаких тревог — да и с чего бы, раз я законная наследница своего отца. Земли мои были обширны, изобильны, в них царил порядок. По воспитанию я привыкла к роскоши, ум мой изощрили науки, знала я музыку и прочие искусства. Была я крепка и, как говорили люди, красива. Словно угадав эти мысли, мой трубадур Бернар стал напевать всем известный куплет:

Кто видит лишь, как она танец ведет,

Как, стан изгибая, кружится,

Тот знает: с Царицею Радости

Никто не сумеет сравниться.

Я улыбнулась. Право же, Царица Радости. Зеркало подтверждало, что все это не просто лесть, не своекорыстные пустые комплименты, которыми осыпает свою покровительницу нищий менестрель. При всем том, однако, я не была простодушна. Одинокая, незамужняя, лишенная опоры, я не смогу править полновластно. Необходим муж с крепкой рукой, умеющей держать меч, и могучими чреслами, дабы произвести со мною наследника — своего и моего. Сильный властитель, на которого смело смогу положиться и я, и вся Аквитания; такой человек, который сумеет командовать воинами и привести к повиновению жадных до власти сеньоров — иначе они растащат мои владения по клочку. Мужчина, достойный такой женщины, как я.

Да только отвечает ли таким идеальным представлениям принц Людовик?

— Ну же? — наседала на меня Аэлита.

— Чего я жду? Принца, конечно, — ответила я.

— Это не ответ.

— Мужчину, который придется мне по сердцу.

— Надутого от важности? — Облокотившись на резной подоконник, Аэлита стала загибать пальцы. — Самонадеянного? Заносчивого?

Но я не поддержала игривый тон проказницы-сестрицы и ответила ей вполне серьезно:

— А почему бы и нет? Он ведь станет править моими землями. И делать это должен как следует. А если у него нет ни твердости, ни огня, он с этим не справится. Уж лучше заносчивый мужчина, чем такой, кто станет всякому набиваться в друзья. Чтобы править моими вассалами, необходима твердая рука.

Мы все: Аэлита, придворные дамы и я — стояли в моей опочивальне, на верхнем этаже старой цитадели. Комната была просторная, изысканно украшенная, с огромными окнами, которые впускали много света и всякое дуновение ветерка, даже в такой невыносимо жаркий день. Это была моя любимая комната, наполненная дорогими моему сердцу вещами, и отсюда я могла смотреть на дальний берег Гаронны, наблюдая, как час за часом меняется открывающийся вид. Стоял июль, было жарко, как у врат ада, и я теряла терпение, пока мы с Аэлитой вместе смотрели на растущий внизу лагерь. Шатры и палатки росли как грибы, покрывая просторные луга, постепенно превращаясь в самостоятельный вольный город. Оживленный, переливающийся всеми красками город Капетингов на земле Аквитании. В нем чувствовался чужеземный дух, а над всем этим реяли французские fleurs de lys[7]. Я не могла не признать, что это предзнаменование будущего, символ власти Франции над могучим герцогством Аквитанским. Я видела, как скачут кони, как толпятся повсюду вооруженные мужчины. Уже появились там мастерские кузнецов и колесников, а вскоре возник и стал разрастаться рынок. По реке сновали маленькие лодочки, перевозившие то франкских аристократов, то целые горы капусты. Я не сомневалась, что мои вассалы еще подумают, прежде чем решат, который из этих грузов ценнее. Такой брак не принесет мне всенародного признания, но нам всем придется с ним смириться.