— А то, Серый. А то. Не без толку были черные трусы на попе.

— В смысле?

— В коромысле. Ну что, сыграем два на два? Пять тысяч на кон.

— Ты ж просрешь, — хмыкнул Макс.

— Что это? Вы слышите? — приложил руку к уху Макаров. — Кудахтынье? Ан нет, это Ветров.

— Говнюк, — заржал Макс и принялся выставлять шары.

26


«Жень, ты очень злишься за вчерашнее?» — прочитала я сообщения в мессенджере от Пети.

Что ответить? «Злюсь»? Нет, не злюсь. «Забей. Ерунда»? Нет, неправда. Пока размышляла над сообщением, пришли очередные посетители, и рабочая кутюрьма захватила меня.

Телефон вновь издал звук входящего сообщения.

«Мы можем поговорить?»

Номер неизвестный. Но я почему-то знала, кому он принадлежит.

Ну, а этому, что ему ответить? Банальное «да»? Или спросить «о чем»?

«Девушка, можно счет?» — донеслось до меня. Быстро отбросив ненужные мысли, вернулась к работе.

И вновь сообщение. Да я, прям, неимоверно популярна сегодня!

«Не злись! Я, правда, сожалею!» — вновь Петя.

Сожалеет? О чем именно, интересно? О поцелуе? О своей импульсивности? Или о ситуации в целом?

— Жень, отнеси два глясе за четвертый стол, — прервал мою мысль голос Кати. Девушка схватила поднос, водрузила на него белый пузатый чайник с чаем, чашки, два кусочка бисквитного торта и унеслась.

Я тут же поспешила исполнить заказ.

— Лена, три американо и молочный клубничный коктейль, — зачитала я нашему баристе, вернувшись через пару минут и протянула бланк заказа. Она кивнула и приступила к исполнению.

Я же, ожидая у стойки выдачи, вдруг вспомнила о неотвеченных сообщениях. Точнее сообщении. Потому как на неизвестный номер реагировать не собиралась, не смотря на то, что Зое сказала обратное. Врет Макаров все! Я уверена. Наблюдая одним глазом за тем, как Лена выставляет готовый заказ, второй быстро опустила в мессенджер, так же на скорости настрочила ответ, отправила и вновь ринулась к посетителям.


— Ошизеть, — простонала я, разминая уставшие ноги в конце рабочего дня.

— Не говори, ну и денек, — рядом приземлилась Катя.

— Тут так каждые выходные? — поинтересовалась, вытаскивая ноги из балеток, те ныли безбожно.

— Ты что? Нет конечно, — хмыкнула девушка. — Это так на четверочку.

— Надеюсь, не по десятибальной шкале? — засмеялась в ответ.

— Да упаси божи!

Я вспомнила, что еще днем отправила ответ Пете, после чего телефон подавал признаки жизни, указывая на то, что мне шлют сообщения. Но какое тут! Даже в туалет, и в тот, через раз удавалось отлучиться!

Свайпнула экран и замерла, вчитываясь в строки с неизвестного мне номера.

«О поцелуе? Не против. Но лучше его практиковать. Для разговора есть другие, менее увлекательные темы»

Провела пальцем по экрану наверх, вчитываясь в цепочку из трех сообщений.

Неизвестный: «Мы можем поговорить?»

Я: «О чем? О поцелуе?»

Неизвестный: «О поцелуе? Не против. Но лучше его практиковать. Для разговора есть другие, менее увлекательные темы»

— Мамочкииии, — прошептала я, но напарница услышала.

— Что случилось?

Я подняла на нее глаза, непроизвольно качая головой из стороны в сторону.

— Жень? Все в порядке? — с тревогой вопрошала Катя.

— Нет, совсем не в порядке. Я бы сказала, пипец, в каком не порядке, — подтверждая свои слова движением головы, сокрушенно проговорила. — Кать, мне надо бежать. Ладно? Или я нужна еще?

— У тебя силы есть бежать? — ухмыльнулась она. — Да нет. Не нужна. Осталось по мелочи, но я сама. Беги.

Я кивнула и двинулась в сторону подсобки, чтобы переодеться. Попутно размышляя о том, что подумал Макаров; как ему объяснить, что сообщение адресовано не ему; да и в целом, стоит ли вообще что-то объяснять.

***

Богдан решил не наступать на те же грабли, а потому написал сообщение Швед, чтобы договориться о встрече. Чтобы никакие Федоровы, растутыть их етить, не помешали.

Но, чего он не ожидал, так это подобного ответа. На миг опешил. О каком поцелуе она говорит? Когда это он успел с ней поцеловаться? Или события того вечера у клуба ей вспоминаются в таком свете?

Написал сообщение нейтрально-философского характера. Но ответа от нее не последовало. Да она что, издевается? Где она обучалась этим своим фишкам? Взглядам этим своим? Фразочкам коротким, но емким?

Как не мучил он телефон, включая и выключая, сообщение от нее не приходило. Раздражение в купе с заканчивающимся терпением продолжало набирать обороты.

Парни, поняв, что собеседник из него так себе, оставили в покое. И, переговариваясь меж собой, продолжали давить партию в бильярд.

Спустя пару часов его терпение лопнуло. Что за херня из под коня? Какого он тут сидит и ждет сообщения от этой?… Тут ехать до кафе фиг, да ни фига. А, если Федоров нарисуется… Так же и сотрется. Резко вскочил, натягивая куртку.

— Ты чего? — удивленно на него уставился Серый.

— Уехал, — кинул коротко, направился на выход, по пути доставая ключи от машины.

Объяснять что-либо не хотелось. Да и, что объяснять? Самому бы понять, что Шведка задумала.

Подъехал к «Трем дубам» ровно в тот момент, когда Женя выбегала из кафе. В прямом смысле выбегала. Несмотря по сторонам, ринулась вдоль проспекта в направлении общежития. Богдан, не этот ее Петечка и не готов общаться под окнами общаги на радость аборигенам. Заглушил двигатель и поспешил за девчонкой.

— Жень, — громко крикнул, но она или действительно не услышала, или сделала вид.

Судя по тому, что припустила она еще быстрее — второе. Богдану пришлось поднапрячься прежде, чем смог нагнать ее.

— Жень, да погоди ты, — вновь позвал будучи в пару метрах от нее.

Она остановилась, но поворачиваться не торопилась. Обошел ее и взглянул в наигранно-удивленное лицо.

— Макаров?

— Да, Макаров. Только не говори, что ты не слышала, как я звал тебя, — ухмыльнулся, стараясь перевести дух.

— Нет, — соврала и отвела глаза. Несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь восстановить дыхание. — Ты, чего хотел?

— Поговорить.

А он наблюдал за тем, как румянец появился на скулах, как смутилась. Об ответе своем думаешь? — хмыкнул про себя. — Правильно, девочка, думай — думай. А, что ты решила? Что дистанционно можно словами швырять? Удивить, заинтересовать и слиться? Ну уж нет.

— Макаров…

— Жень, давай, Дан. Ладно?

— Хорошо. Слушай, — намеренно опустив его имя, продолжила она, — я в курсе твоего разговора с Зоей. В курсе, что ты хотел со мной обсудить. И я согласна зарыть топор войны. Если на этом все, то я пойду.

А он еле себя сдерживал. Да, что она возомнила о себе?! Она согласна? Она?! Попытался взять себя в руки, впрочем, удалось так себе, а потому голос прозвучал грубее, чем хотелось.

— А если не все? Если меня не устраивает такой формат разговора?

— Ты о чем? — на миг удивилась, но тут же сузив глаза, возмущено произнесла. — А знаешь, назови мне хотя бы одну причину, почему меня должно волновать, что тебя устраивает, а, что нет? — и издевательски хмыкнула.

— Причину? — он сделал шаг к ней, не отводя своего взгляда. Замолчал.

Наблюдал за калейдоскопом чувств в глазах ее красивых. Грех не признать, мать природа девчонку не обделила. Видел, как сглотнула тяжело. Перевел взгляд на губы ее, а она тут же приоткрыла их. И вновь глаза в глаза.

— Причина есть, — вновь пауза, — но я не уверен, что она тебе понравится.

Она молчала. Богдан же ближе наклонился к ней и, оставляя легкое дыхание на ее губах, очень тихо сказал:

— Нас тянет друг к другу. Ты думаешь обо мне, так же как и я о тебе каждый день, — и, приблизив лицо совсем близко, чуть касаясь ее губ своими, добавил, — и ночь.

27


Как вышла из кафе, я сразу же увидела его машину. Я не знала номеров, не очень разбиралась в автомобильных марках, но была уверена, что это он. А потому, ускорила шаг, переходя на бег. Да, я трусиха. Но вместо того, чтобы объяснить ему нелепую ошибку и, быть может, посмеяться, я решила скрыться. И нет, мой побег никак не связан с тем, что я не хочу афишировать происхождение поцелуя, о котором волею случая поведала Богдану в сообщении. А с тем, что у меня нет никакого желания общаться с Макаровым. Слушать явную ложь в его исполнении и гадать, что он задумал, я не была готова.

И вот сейчас я почему-то стою и разглядываю его темные глаза, неприлично длинные темные ресницы, взлет бровей, лоб, скулы и вновь внимание на глаза. В них ничего кроме напряженной сосредоточенности, кроме блеска ожидания. И его дыхание на губах теплое, манящее. Чертовски манящее.

Я парализована, я совершенно точно парализована. Иначе, почему я не могу найти в себе силы засмеяться ему в лицо на его нелепое предположение, оттолкнуть, развернуться и уйти? Вместо этого я приближаюсь к нему, убирая между нами свободные миллиметры никому ненужного пространства, и прикасаюсь к теплым твердым губам. Он не отвечает, но и не отстраняется. Я замираю на миг. На какую-то долю секунды правильная мысль о катастрофе происходящего посещает мой воспаленный мозг.

А дальше… дальше меня подхватывает что-то необъяснимое. Оно оглушает и, кажется, делает меня невесомой. Я чувствую, как его губы мягко, но вместе с тем требовательно накрывают мои, как язык проникает и начинает ласкать мой. А от этой ласки дыхание обрывается, потом учащается вместе с пульсом, отдаваясь гулом в ушах. А он продолжает вбирать меня, ласкать своими губами мои, усиливать напор. И вот уже его рука легла на мою талию, другая на затылок, не давая отстраниться. Смешно даже. Будто я могла, будто хотела. Какое тут! Если осталась только одна четкая мысль: «Пожалуйста, пусть только не останавливается! Пожалуйста!» Но и она проносится со скоростью молнии, оставляя лишь голые острые ощущения.