— Сумасшедший, у меня душа в пятки ушла. Как будто у Савина яблок нет!

— Есть, но они не такие. И, кстати, у Савиных яблок в этом году мало, а у соседей на яблонях ветки ломаются. Не переживай, мы сто лет соседку знаем, она замечательная женщина. И яблоки всю жизнь ведрами раздает.

— Надеюсь, ты там ничего не вытоптал.

— Нет, я аккуратно.

— Аккуратно наворовал мне яблок, — засмеялась Марина, все больше предаваясь задору в мажаринском голосе.

— Подумаешь, сдернул парочку для любимой жены. Вот она — романтика в чистом виде. Ты же хотела…

Она хотела романтики. А он не хотел дожидаться того времени, когда важным покажется все ушедшее. Важным должно быть настоящее.

Он хотел жить только настоящим. Жить сейчас. Творить безумные поступки сейчас. Видеть ее улыбку сейчас. Слышать ее смех сейчас. И больше никогда не думать, что что-то не успел. Потому что любил Маринку так, как может любить человек, когда-то смирившийся с одиночеством и в душе от всего отказавшийся.


Глава 24

Выбор свадебного платья дело нелегкое, но Марина надеялась, что, когда располагаешь приличной суммой, определиться легче. Ошиблась! Даже если ты не ограничен в средствах, найти платье по вкусу, фигуре и душе — сложно.

Возможно, оттого что она никогда не представляла себя в свадебном платье. Возможно, потому что растерялась от многообразия моделей.

Входя в очередной бутик, Марина и Лида практически в голос сразу предупреждали: «С открытой спиной не предлагать». Консультанты после этих слов заметно грустнели, Маринка с Лидой — тоже. По всей видимости, сегодняшняя попытка найти подвенечное платье снова окажется провальной. Все платья, пошитые по последним тенденциям моды, выдерживали популярные линии. А современные тенденции все больше тянули к прозрачным, воздушным тканям, к обнажению и оголению. Уже не важен стал цвет, хотя поначалу Марина хотела именно белоснежное платье, потом она согласилась на белое с голубым отливом, теперь — на золотистое и на цвета шампанского.

И дело ведь не только в том, что ей во что бы то ни стало требовалось прикрыть спину.

Хотелось себе самой нравиться. И мужу, конечно.

До сих пор с волнением вспоминался момент, когда предложила Сереже обвенчаться.

Он так быстро и легко согласился, что не сразу в это поверила. Может быть, он и раньше об этом подумывал. Или просто ей уступил без отговорок. Эту тему Марина больше не затрагивала, его согласия было достаточно. Она действительно всерьез полагала, что им это нужно.

Им это поможет. Их это… защитит.

Люди привыкли верить в какую-то высшую справедливость. Марина тоже в нее верила.

После всего, что с ними произошло, — уже с особой силой и убеждением. Да, она есть. Правда, никто толком не может сказать, в чем заключается, но она есть. На то справедливость и высшая, чтобы быть выше человеческих суждений. Вера в эту справедливость помогла Марине выжить.

И желание любить ей помогло, а оно способно остановить любое саморазрушение.

Побродив до обеда по магазинам, Марина и Лида зашли в кафе поесть да выпить по чашке кофе. Расположились они поближе к окну, за столиком с мягкими диванчиками.

— Платье ты не смогла выбрать, хотя бы с едой определись, — пошутила Лида.

— Ты же знаешь, я бы с большим удовольствием походила по магазинам мебели или посуды.

Это интересней, чем гоняться за очередной шмоткой, — скривилась Марина: ноги гудели, как после хорошей пробежки. Устала она от этих мытарств. Что там говорить, просто на-просто отвыкла от таких хождений — привыкла жить практично.

— Туда мы с тобой тоже сходим, только в следующий раз.

— Я вообще считаю, что свадебное платье нужно исключительно для брачной ночи.

Вот серьезно!

— Вы то в свою первую брачную ночь вообще отличились! — засмеялась Лидия, будучи уже в курсе про историю с яблоками.

— Ой, что ты, никогда не забуду, — усмехнулась Маринка и вернулась к разговору: –

И основная часть торжества для молодых должна быть не в ресторане, а в номере для новобрачных. Напились, расслабились… потрахались, — закончила шепотом.

— Что твой муж с тобой сделал? — одобрительно улыбаясь, спросила подруга.

— Мой муж вернул меня к жизни.

— Ты мне такая больше нравишься.

Маринка будто родилась заново. Их дружба после этого перерождения приобрела другой оттенок. Другие разговоры, женские секреты. Они уже не оплакивали Маринкино прошлое, а смотрели вперед.

— Тогда в чем проблема? Давай тебе купим красивое платье для брачной ночи, и дело с концом. Выберешь такое, какое тебе нравится. Дальше спальни ты все равно в нем не выйдешь. А на венчание что-нибудь спокойное, скромненькое.

— Свадебное платье для свадебной ролевухи, наверное, еще никто не покупал, — засмеялась Маринка.

— Ты первая будешь.

— Главное, чтобы Мажарин мой не умер от счастья.

— Не умрет. Он у тебя живучий, — улыбнулась Лидия.


***

В день венчания погода была плохой. Наступившая осень посылала свои приветы — моросил мелкий дождь, желтым огнем горела на деревьях листва. Церемония в храме была похожа на сон, все происходило, как в туманной дымке.

Сильнейшее волнение, сделавшее тело деревянным.

Собственный голос, ставший вдруг незнакомо механическим. Слова, вырывающиеся как будто не из горла, а из какой-то другой глубины. Потом торжественная тяжесть ушла, и наступило облегчение, странное незнакомое и воздушное.

Наверное, и правда, снизошедшее на них с небес. Потому что — неземное.

Счастливые и опьяненные по-детски чистым весельем Мажарины бежали из храма к машине. Иногда они наступали в маленькие лужицы, поэтому Марина, чтобы не забрызгать подвенечное платье, задрала его почти до колен.

Забравшись в салон автомобиля, она выдохнула и скинула с головы белый платок.

— Поехали в гостиницу, а? — Сергей нагло залез рукой жене под платье.

— Терпеть, Мажарин, терпеть. Не нахальничай.

— Я уже не понимаю, зачем мне это надо. И терпеть, и ресторан.

— Потом поймешь.

Приглашенных на венчание, а потом и в ресторан, набралось не много — друзья и родственники Мажарина, Лида и врач, который Марину на ноги поставил. Гости то и дело кричали «Горько!», считая и любуясь поцелуями молодых. Шампанское лилось рекой, звучали бесконечные поздравления. Веселье выплескивалось через край — иногда слезами радости за молодоженов.

Марина и не сомневалась, что до конца торжества Сергей не выдержит, поэтому, когда он практически выкрал ее из банкетного зала, не удивилась.

Человеку, который на дверь спальни повесил табличку «Жена Мажарина», разумеется, все равно, что подумают гости об их внезапном исчезновении.

Они приехали в отель, в котором должны были провести брачную ночь.

— Думаю, наши гости найдут, чем заняться и без нас. — Мажарин был готов стянуть с жены платье прямо на пороге их номера, не доходя до кровати.

— Я тоже так думаю, — согласилась Марина, но остановила его: — Подожди.

— Почему? — Он не убрал руки, задержав их на талии, но остановился.

— У меня для тебя сюрприз.

— Какой? Я скоро стану папой?

Марина рассмеялась:

— Нет. Подожди. Мне нужно пару минут.

— Что за сюрприз?

— Не расспрашивай, а то это уже не будет сюрпризом. Налей шампанского, я быстро.

— Ты хочешь шампанского?

— Очень.

— Тогда и я хочу, — согласился Сергей, хотя ничего сейчас он не мог желать сильнее, чем саму Маринку, ее голое под собой тело.

Оставив Марину в прихожей, он прошел вглубь номера и остановился у большого стола. Разлил пенистое шампанское по бокалам, скинул пиджак, избавился от галстука, оставшись в белой рубашке. Негромко включил музыку, с предвкушением глянув на огромную кровать. Хотя Маринкина игра в двухнедельное воздержание изрядно взбудоражила им обоим нервы, отказываться от физического удовольствия было невыносимо трудно.

Мажарин все еще стоял и смотрел на кровать, представляя, как разденет свою жену.

Как будет целовать и ласкать, чтобы на ее теле не осталось ни одной пяди, которую бы ни тронули его руки, ни целовали его губы. Шаги за спиной уже прозвучали, Марина стояла сзади и ждала, пока он повернется, но Сережа все не поворачивался. Почему-то не мог. Не знал, что она придумала.

Не знал, зачем она это придумала. Но, кажется, это должно быть что-то важное. Потому что, еще не развернувшись к ней лицом, еще не видя ее, он уже потерял дыхание. Коротко выдохнув, он повернулся. И еще раз выдохнул. Обомлел. Забыв вдохнуть.

Она стояла перед ним в потрясающе красивом платье. Это было что-то струящееся по ее телу. Воздушное, полупрозрачное, легкое. Не платье, а белая дымка с золотистым налетом. Казалось, рукой коснись, и вся эта воздушность спадет с нее.

— Сере-е-ежа, — заулыбалась Марина, так и не дождавшись комплимента. Или просто хотя бы каких-то слов. — Тебе нравится?

— Очень, — наконец сказал он. — Очень. Мариша, ты такая красивая.

— Я хотела быть красивой для тебя. — Она покружилась на месте.

— Ты самая красивая. Самая.

Он заново влюбился в нее. Нет, не из-за платья, которое, безусловно, роскошное и сшито, будто по ее фигуре. Он полюбил ее снова за эту сверкающую улыбку, счастливые блестящие глаза, зовущие влажных губы. Он смертельно влюбился в аромат ее духов, в ее женское очарование, в страсть, которая горела в ней, выливаясь на щеки румянцем.

Марина шагнула ближе, вручила мужу бокал с шампанским, взяла свой и сделала большой глоток. Сергей тоже отпил и наконец улыбнулся. Обнял, притянув ее к себе, и поцеловал в губы. От ощущения под пальцами тонкой косточки ее позвонка по телу прошло адское возбуждение.