— А потому что дура, — отрывисто прошептала Марина.

— Не знаю я еще, не понял, дура ты или сука первоклассная, но хочу тебя страшно. Поэтому сейчас сдеру с тебя все шмотки и затрахаю до потери пульса. — Поцеловал ее, а она укусила его за губу. Не сильно, а только раззадорив.

— Я не раздел тебя вчера именно поэтому. Побоялся не сдержаться. Сейчас точно скромничать не буду, можешь не переживать.

Мажарин не преувеличивал. Зная, что не справится со своим влечением, завернул ее в одеяло, как в кокон, чтобы не касаться ее тела. Слава богу, Маринка спала мертвым сном, не прижималась к нему, не вертелась и практически всю ночь пролежала в одном положении.

— Даже не сомневаюсь, — хмыкнула она, чувствуя, как горячо и мокро становится между ног. От слов. От губ его, находящихся в миллиметре от ее. От обжигающего щеку дыхания…

Не поцеловались они, а сцепились в яростном поцелуе. Он подавлял Марину, кусал, пока она наконец не стала мягкой под ним и податливой.

— Расслабься… — Поцеловал шею и зашептал на ухо: — Ну, расслабься, Мариша… хорошо же будет. — Сплел их пальцы, закинул руки за голову, распластав ее на постели.

Горячая судорога прошла по телу. Она уже расслабилась под ним, выгнулась навстречу. Перестала сопротивляться и отвечала ему. Целовала по-другому. Сладко. Вкусно.

Бывает страсть, затмевающая разум, но обычно подогретая алкоголем или другим драйвом.

Но у них со Стэльмах чистая, без допинга и примесей.

Оба они трезвые. И вчера были, когда первый раз увиделись. Но столкнулись, прикоснулся к ней руками, в глаза посмотрел, и что-то в голове щелкнуло, что-то с ним начало происходить. И никому этого не объяснишь, даже себе. Одно успокаивало: с Маринкой творилось то же самое. С ума они вдвоем сходили.

Приподнявшись, Сергей стал расстегивать пуговицы на ее рубашке, но у него не хватало терпения. И через голову не снимется, узкая…

— Не могла футболку надеть?

— Руки убери, а то сейчас все пуговицы мне поотрываешь. — Облизнув вмиг пересохшие губы, Маринка стала сама снимать рубашку. Пальцы не слушались. Да и плевать. Меньше всего ее сейчас волновало, что как-то не так она выглядит или как-то не так себя ведет. Было у Стэльмах такое чувство, будто она Мажарина когда-то знала, но давно не видела и теперь страшно соскучилась. Поэтому все у них так быстро. До неприличия.

Увиделись раз — и в кровать.

Все в нем ей нравилось. И сам он, его манеры и поведение, мелкие, казалось, незначительные жесты. То, как говорил, как улыбался… как раздевался… Охренеть, какое у него тело!

Как трогал, касался, целовал, нет, ей не нравилось. Она от этого дурела. И боялась.

Хотела и боялась. Но он обещал, что будет хорошо.

— Я точно тебя сегодня затрахаю… я прям не знаю, что с тобой сделаю… всю облапаю и оближу, — хрипло говорил он, прижимаясь к ней голым телом.

Обнял ее всю, сжал, просунув руки под спину. Так хотел ее, что все болело. Ныло от желания. Ненормального и сумасшедшего.

— Грубиян какой… — сдавленно смеясь, прошептала Стэльмах, дрожа под ним.

Кровь бурлила, пульс зашкаливал, в голове все помутилось. Мажарин прижался грудью к ее голой груди, и Маринку как будто огнем опалили.

— Нет, — усмехнулся он. — Это не грубость и не пошлость.

Это похоть дикая. Срывающее крышу вожделение. Сгусток мощной подавляющей энергии, которую нужно сбросить, иначе задушит. И желание, чтобы острое удовольствие от секса было обоюдным. У Маринки точно получится. Она такая горячая, внутри бушующая. Вздрагивающая от каждой его ласки.

— Сереж, только без следов… — еле выдохнула, сомневаясь, что без следов получится. Так горячо и жадно целовал он шею.

— Хорошо.

— И выключи свет.

— Сколько условий… нет, я хочу тебя видеть.

— Или пойдем в другую комнату. Эти зеркала, блин… как будто порнушку смотрю с собой в главной роли, — усмехнулся она, бросив взгляд в зеркало и увидев их сплетенные обнаженные тела. Но, кажется, это только добавило ей желания, хотя она и так от него сгорала, почти ничего не соображая.

Уже хотела наконец ощутить его у себя внутри и забыться в пьянящем удовольствии. Но Мажарин пока что продлевал ее страстную агонию мучительными ласками. Она точно спятит, если он так всю ночь над ней будет издеваться.

— Пойдем на диван.

— Я пью таблетки, поэтому, если хочешь, можем спать так, без презерватива. — Бросила она, уходя в гостиную. Как в тумане. На ногах, которых не чувствовала. Хорошо, что Сергей ее подхватил сзади и увлек за собой. И уложил на диван, как ему нужно.

— Очень хочу, безумно хочу. — Прижался к ней. Приоткрыл ее губы. Лизнул язык.

И они снова не поцеловались, а присосались друг к другу, как голодные. Жаждущие. Чтобы только пить и пить…

Потом он целовал все ее тело. Бесстыдно облизывал грудь и мягко покусывал живот. Марина рвано вздыхала. Постанывала, слыша собственные стоны будто со стороны. Но скоро она перестала чувствовать себя отдельно от него.

Смешались их вкусы и запахи, соединились вздохи. Дрожь стала общей. Завибрировали оба, когда наконец он медленно и глубоко вошел в нее, и замерли, пережидая первую сладостную минуту. Минуту, когда они еще что-то соображали. Потом пошла безостановочная дрожь, потеря контроля и сладкое беспамятство. Подчинение его рукам, его движениям, его порывам.

Мажарин впечатывался в ее тело без нежности. Брал, трогал и двигался в ней жадно. Она только то шире разводила колени, то сжимала их крепче; то опиралась ладонями в диван, выгибая спину; то вытягивалась, то сжималась под его тяжелым телом.

Сергей поцеловал ее искусанные опухшие губы, чувствуя, как она накалилась и кончила.

Вскрикнула, обмякла. Между ними стало совсем мокро и скользко от ее влаги.

Слизнул капельку пота с ее шеи.

— Пульс проверяю, — выдохнул прямо в кожу и прижался горячими губами к бьющейся жилке.

— Нет у меня пульса, можешь не проверять. Кончился…


Глава 4

— Блин, Серега, знал бы, что ты за Маринкой приедешь, за Нинкой бы не поехал.

Задолбали эти девки. Это они отдыхают, а мне завтра на работу, — недовольно сказал друг, увидев Мажарина.

— Я еще полчаса назад сам не знал, что за Маринкой приеду.

— А-а, я ж тебе даже не звонил сегодня. Замотался, не до того было. У Арсюши день рождения, вот и гулеванят.

— А они-то каким боком там?

— У Арсюши с Нинкой любовь. Внезапно образовалась.

— Как все серьезно, — отозвался Мажарин с иронией. — А Стэльмах, видать, почетная гостья.

— Говорят, танцы на столах уже были.

— И я даже знаю, кто выше всех юбку задирал, — кивнул Мажарин, посмеявшись.

Но в груди вдруг от собственных слов ощутился неприятный холодок. И так Маринка его вы-бесила: весь день на звонки не отвечала, а полчаса назад прислала сообщение «Забери меня из клуба». Он разозлился, но все равно поехал за ней.

— О, идут, — удовлетворенно выдохнул Витя.

Девушки подошли к ним, Нина поздоровалась, что-то весело прощебетала. Витя, не особенно рассусоливаясь, сразу потащил сестру к машине.

Мажарин оглядел Стэльмах неравнодушным взглядом. Платье на ней до колен и шпильки.

Такая скромняшка с виду, ничего провокационного будто и вызывающего. Кроме природной притягательности.

— А девица-то сегодня при параде. Тоже хочу танцы на столе. Можно голышом.

— А что и у тебя сегодня день рождения?

— Это ты подарки так раздавала?

— Ага.

— Почему на звонки мои не отвечаешь?

— Зачем?

Он некоторое время смотрел на нее, что-то ища в лице или оценивая сказанное.

— Ну ладно тогда, пока. — Легко пожал плечом, развернулся и пошел к машине.

Маринка глядела ему вслед, на миг заметавшись в мыслях: побежать за ним или остаться на месте. Сделав несколько нерешительных шагов, она остановилась, все-таки не веря, что Сергей вот так уедет и оставит ее. Нет, он не может.

А Мажарин смог. Он сел в свою темно-синюю «мазду» и уехал.

Будто отмерев, Стэльмах засуетилась и начала шарить в карманах кожаной куртки, ища сотовый. Нет уж, на такое у нее расчета не было.

Найдя мобильный не в куртке, а в сумочке, она набрала Сережкин номер и попросила почти покаянным голосом:

— Сережа, вернись.

— Волшебное слово.

— Минет, — засмеялась Марина, но в следующую секунду, ей-богу, услышала в трубке визг тормозов. — Блин, — прошептала она, снова набирая номер Сергея и почти жалея о своей шутке. Еще угробится там от перевозбуждения. Но, слава богу, он ответил. — Не угадала? Тогда другое.

Сережа, вернись, пожалуйста.

— Стой на месте, — приказал он.

— Стою.

К клубу время от времени подъезжали такси, забирая пьяных клиентов. Марина отошла чуть в сторону, чтобы не привлекать внимание на открытой парковочной площадке, и вытащила пачку сигарет. Можно покурить, пока Мажарин вернется.

Он подъехал через пару минут, вышел из машины и направился к ней быстрым шагом.

— Рот закрыла и пошла в машину, — злобно сказал сквозь зубы. — Или можешь докурить.

Потому что в машине ты курить не будешь, в моей квартире ты курить тоже не будешь.

Стэльмах немедля выбросила сигарету, демонстративно поджала губы, схватила себя за локти и пошла за Мажариным. Он не трудился быть учтивым, распахивая перед ней дверцу, а уселся за руль и рыкнул, чтобы она пристегнулась.

Марина хихикнула, тут же поймав на себе его убийственный взгляд.

— А ты уже представил, да?

— Рот закрой.

— Возбудился?

— Я тебя сейчас высажу. — В его голосе прозвенел металл, который Маринку утихомирил.