Оксана Сергеева - Мажарин

Придавив внутри себя бешеную злобу, отпустил Маринкиного родственничка.

— Телефон отдай, — вякнул лысый.

Подавись. У меня их два.

Без споров отдал телефон. Всегда ржал сам над собой, что, как придурок, с двумя телефонами ходит, а теперь втайне порадовался. Второй, тот, что во внутреннем кармане кожаной куртки, только для работы.

— Я на своей поеду, — предупредил, выходя из дома, — адрес говори.

Егор хотел воспротивиться, но быстро передумал. Действительно, пусть катит на своей, и Веня потом сам разбирается, что с его тачкой делать. И с ним самим. Нафига ему эти проблемы?

— Давай за мной, — кивнул коротко и свернул к гаражу.

Ворота были открыты, и Мажарин успел заметить, что Маришкин «кайен» тоже там.

Угу, «кайен» аккуратненько в гараже, а кофта как попало на диване…

Сев в свою «мазду», подождал, пока долбаный мажор выедет на дорогу, и рванул за черной «панамерой». Они въехали в Москву, а потом началась сумасшедшая гонка.

Неслись в промзону по Рябиновой. Без правил дорожного движения и светофоров.

Без мыслей, без страха. Без чувства самосохранения.

Что ж ты, падла, меня водишь…

Он водил его. Точно водил. То ли время тянул, то ли просто угробить хотел на каком-нибудь перекрестке.

Что б ты, сука, убился на этом отбойнике!

Визг тормозов, жалобное вытье клаксонов. Ревущие моторы. Шкалящая стрелка спидометра.

Слепящий свет летящих навстречу машин. И желудок, уже полный льда по самую глотку…

Лысый ублюдок наконец сбросил скорость и свернул к слабо освещенной строительной площадке. Поняв, что они на месте, Мажарин отправил Савину сообщение с адресом и просьбой его найти. Не помочь, а найти после всего, потому что на своих ногах он отсюда не выйдет. Не для этого сюда привезли.

— Ты дебил, сука! — рявкнул, выскочив из машины.

— Нормально погоняли! — заржал Егор.

— А ты решил меня просто покатать?

— Ты ж поговорить хотел? Подожди пять минут, и будет тебе разговор.

Скорее бы Харин приехал. Пусть дальше сам с Маринкиным хахалем разбирается, ему лично он на хрен не упал. И так все зашло слишком далеко.

Дальше некуда. Как выруливать будет, не представлял. Не думал, что Веня с Маринкой так обойдется. Вообще не думал. Теперь этот еще готов вот-вот кишки из него выпустить. Блядь, если узнает, что с Маринкой сделали, точно придушит.

Злой, скотина. Очень злой.

Егор закурил. Втягивая в себя дым, все не мог им надышаться. Скурив одну сигарету, сразу прикурил следующую. На третьей руки у него затряслись. А Мажарин стоял спокойно. Отошел от своей машины и застыл на месте каменно. Ничего больше не спрашивал, ничего не говорил.

Когда на территорию въехали два черных «мерседеса», тоже не дернулся.

Харин вышел из салона и медленно обсмотрел Мажарина с головы до ног.

— Вот и любовничек нарисовался, — улыбнулся.

— Насмотрелся? — язвительно спросил Сергей. — Марина где?

— А он не в курсе? — перевел смеющийся взгляд на Егора.

— Он думает, что у него с Мариной любовь, — ответил тот.

— У него не может быть с ней любви, потому что любовь с Мариной у меня. Она не сказала тебе? Ну, бабы все такие. Лгуньи. Тупые бляди, — хмыкнул. Вытащил из кармана женские трусы и бросил ему в ноги.

Мажарин посмотрел сначала на белье, потом Харину в лицо:

— А ты меня сюда пригнал, чтобы трусами женскими похвастаться? Удивить решил?

Думаешь, я трусы с девок не снимал? Снимал. Только я, конечно, скромнее. По карманам их потом не ныкаю, мне незачем. Ты фетишисти потихоньку, меня в свою секту не обращай, у меня другая вера.

— Не узнаешь?

— А должен? Не узнаю, представляешь. За все время Маринку в трусах ни разу не видел.

Всегда только без, — рассмеялся.

— Ей со мной лучше. Смотри, как хорошо. — Ткнул ему в лицо фотку на телефоне.

Не уплывать, не уплывать. Только Маринка, и все. Забрать. Забрать. Только Маринка.

Не хотел складывать в голове этот дерьмовый пазл, который после всего сказанного ему в лицо и своими глазами увиденного, поневоле уже складывался. Тормозил всеми силами. Задача у него Маринку забрать. Неважно каким способом забрать, неважно какую. С остальной хуйней он позже разберется. Кто с кем, когда и зачем трахался. Без нее себя уже не представлял.

Забрать и увести. Только забрать и увести.

— Да я уже понял, что ты извращуга, — сказал, не сводя глаз с его переносицы. — Мне сейчас не до порнухи, сам в уголке где-нибудь посмотри, посиди, подрочи. Путаный ты какой, ой путаный, — в голосе прозвучала язвительная снисходительность. — Я тебе что говорю? Я говорю: Марину мне отдай. А ты мне что? А ты мне уже полчаса хуйню всякую накидываешь.

Претензии ко мне какие? Не слышу! Вы, придурки, чего меня сюда привезли?

— Претензии? Так ты не свое взял, молокосос хренов! — воскликнул Веня. И вдруг засмеялся: — Но ты мне даже нравишься! Упертый какой! Я ему стричь, а он мне — брить! Егорка так не умеет! Его по носу щелкни — и продался с потрохами! И всех продал!

— Свои симпатии при себе оставь.

— Поэтому я даже готов тебя простить за эту ошибку. Понятно же, что дело молодое.

Марину я уже простил. Она уже свое прощение вымолила и отработала, она это хорошо умеет, сам знаешь. Всю ночь просила. Как такую девочку не простить? И тебя прощу, если извинишься. На коленях.

Мажарин, запрокинув голову, расхохотался:

— Еще я перед дерьмом каким-то на коленях не стоял. ебанулись совсем.

— Значит, мы тебя накажем. Тебя не учили, что чужое брать нельзя? Мы научим.

— А кто наказывать будет? — усмехнулся Сергей. — Ты? Или вот это унылое говно? — посмотрел на Егора. Тот уже успел «вооружиться», подхватив с земли обрезок стальной трубы. — Я тебе аорту зубами перегрызу. Тебе труба не поможет. Вы молодцы, конечно. Мужики! Прям по-мужски со мной решили разобраться. Один с трубой, у второго за спиной шесть утырков. Не знал, что я так устрашающе выгляжу. Че на американского гангстера похож? Марину мне отдай.

Веня вздохнул:

— Марину, говоришь, тебе надо. Так я ее не держу. Она сама ко мне пришла.

Шампанского попить и клубнички поесть. И послание тебе передала.

Сказала, чтобы не искал ты ее, просчитался ты со ставочкой. Не нужен ты ей, понимаешь?

Она погуляла, поиграла, поразвлекалась и устала от тебя.

Мусор ты для нее, понимаешь? Хотя сказала, что, красив, как бог… а живешь в дерьме. Не для тебя она. Никогда она с тобой не будет. Но ты не расстраивайся, бабы все бляди. С этим ничего не поделаешь. Говорю, нравишься ты мне, я человек без комплексов, можешь к нам присоединиться, устроим тройничок. Будем трахать ее вместе. Иногда же можно.

И все, что так яростно сдерживал, хлынуло в него. Кажется, изнутри разорвало.

Одурманенный невероятной дозой пошлости и грязи, Мажарин на секунду прикрыл глаза. Всего лишь на секунду, уплывая из этой дерьмовой реальности, и адская физическая боль накрыла душевные страдания.

Как саваном. Похоронив под собой.

Не Егорка трубой его ударил, не это унылое говно. Кто-то из охраны ударил такой же стальной трубой по ногам.

— А говорил, на колени не встанешь… встал… — донеслось до затуманенного болевым шоком сознания.

Оно еще было при нем, помутненное сознание. Мажарин еще упирался ладонями в землю, еще не падал, хотя понимал, что на ноги уже не встанет.

На сломанных ногах только в кино бегают.

Тело взмокло, став липким от пота. Больная агония охватила каждую клеточку. Это была только первая волна. Потом пошли новые волны. Новые удары.

— Встал же… а говорил, на колени не встанешь…

Уже не понимал, то ли повторяли ему фразу, то ли она застряла у него в сознании.

Не вы меня на колени поставили, ублюдки гребаные… хоть и ноги сломали… не вы… моя

Мариша… ее слова… моя любимая девочка на колени меня поставила… разорвала…

И от каждого нового удара чувства перекрашивались. Все, что испытывал к ней, стало черными от этой дикой боли и кровью навсегда запечаталось.

Теплая, она хлынула из горла в рот и пенисто залила подбородок.

А потом больше ничего. Ничего, кроме этого, железисто-соленого вкуса во рту…

Прошло семь лет.

— Боже, — улыбнулась Марина, взяла цветы и подставила щеку для поцелуя. — Красивые.

Но все равно, Матвей, не стоило.

— Как это не стоило?

— Подожди минутку, я быстро отнесу их домой.

— Бери с собой. Такси ждет, мы и так опаздываем.

— Я быстро. Минутку. Туда и обратно. Не хочется тащить их с собой, боюсь, завянут. —

Вернулась в дом, поднялась по лестнице на несколько пролетов выше и положила цветы под дверь. Не под свою. Сама жила на пятом этаже.

Господи, как она ненавидела белый цвет! Не переваривала!

А он розы притащил белые. Ослепительно белые, аж смотреть больно. И где только такие нашел?

Выйдя из подъезда, Марина быстро подошла к машине, юркнула в распахнутую дверцу.

Матвей, довольно вздохнув, уселся рядом.

— Нужно о таких вещах предупреждать заранее, — мягким холодком выразила свое недовольство. — Я не люблю торопиться и не люблю опаздывать. Столько дел сегодня было. И я устала. Собеседник из меня сейчас не очень.

— Мариночка, не ворчи, пожалуйста. Так получилось.

— Ехал бы один. Зачем тебе я? — спросила все с той же мягко-бесцветной улыбкой.

— Потому что я и с Володей хочу встретиться, и с тобой время провести.

— Матвей, обычно, когда за двумя зайцами гонишься… — засмеялась.

Ладно уж. Придется поужинать с этим другом, которого она не знала.