Оксана Сергеева - Мажарин

— Сережа, а ты сказал, что со мной придешь?

— Нет.

— Надо сказать.

— Не надо.

— Неудобно будет, неловко.

— Мне лучше знать, как удобно.

Стэльмах вздохнула:

— И ей и мне будет неудобно.

— Зато мне удобно.

— Блин! — возмутилась его непробиваемости. Но уже знала точно, что, если Мажарин что-то решил, так и будет.

— Блин у тебя в тарелке. Намазывай вареньем и не спорь со мной, я лучше знаю, — оборвал пререкания.

Маринка смирилась. Что ей еще оставалось?

***

— Надо было успокоительного тебе накапать.

— Зачем? — невозмутимо спросила Марина, готовясь выйти из машины. Они подъехали к дому и остановились у подъезда. — Я не нервничаю.

— Не рассказывай мне. — Видел, что нервничала. Терла запястье, будто ей часы мешали.

Она всегда так делала, когда сильно волновалась.

— Потому что! — воскликнула Марина и, ничего больше не добавив к выразительному высказыванию, вышла из авто. Поправила платье на бедрах, достала с заднего сиденья торт.

— Пойдем, — обхватив Маринку за талию, Сергей быстро ввел ее в подъезд. — Я не давлю на тебя и ни к чему не обязываю. Не могу же я сказать: Мариш, ты дома посиди, а я сгоняю к бабуле лапшу пожрать. Как-то некрасиво это, мне кажется. Так нельзя. А вот съездить в гости вместе — можно. Познакомимся, поужинаем, поговорим. В этом ничего такого нет. Бабуля-мамуля у меня понимающая.

— А чего ты тогда ее не предупредил?

— Она разволнуется. Незачем это.

— А-а, и ты решил ее просто огорошить.

— Угу, быстрее в себя придет, — улыбнулся Мажарин. Они поднялись на второй этаж. — А то будете сидеть весь вечер, как две неврастенички.

— Я-то конченная неврастеничка, мне уже ничего не поможет, а бабулю-мамулю надо поберечь, это точно, — поиронизировала над собой Стэльмах.

— Люблю твой юмор, — кивнул и вдавил кнопку звонка. — И она знает, что ты живешь со мной. Я не могу делать вид, что тебя в моей жизни не существует…

С той стороны послышалась протяжная трель, и дверь сразу открылась. Сергей, кажется, продолжил бы фразу, но оборвался.

Конечно, бабушка знала, что они живут вместе. Марина поняла, что отношения у Сережи с ней близкие и доверительные. Он звонил по нескольку раз на дню, спрашивал, как у нее дела, чем занималась, куда ходила, как самочувствие. И сам отчитывался: куда съездил, что сделал.

— Привет, — улыбнулся и мягко втолкнул Маринку в квартиру.

Пожилая женщина немного растерялась, но быстро стерла с лица следы волнения и улыбнулась по-доброму:

— Здравствуйте, милые, здравствуйте. Сынок, а что ж ты не предупредил. Я же… у меня все по-простому…

— Нам так и надо, мы просто поужинать.

— Добрый вечер, — краснея от неловкости, поздоровалась Стэльмах и представилась. — Марина. Это к чаю. — Вручила бабушке Мажарина торт.

— Спасибо, чайку обязательно попьем. Ну, меня можешь звать баба Шура или тетя Шура, как тебе будет удобно.

— Хорошо, — улыбнулась Маринка, решив остановиться на варианте «баба Шура».

— Тогда мойте руки, и за стол.

Сергей, взяв Марину за талию, подтолкнул вперед по коридору и провел в ванную. Они вымыли руки. Первые волнительные минуты прошли, и Марина вздохнула свободней. Раз Мажарин спокоен, чего ей волноваться. И бабуля-мамуля с первого взгляда ей понравилась.

Прошли на кухню и уселись за круглый стол, накрытый клетчатой красно-белой скатертью.

— Рассказывайте. Как дела? — спросила баба Шура, расставляя тарелки.

— Хорошо. Маринка лапшу не умеет готовить, поэтому сегодня мы ужинаем у тебя.

Хорошее начало, усмехнулась Стэльмах его словам. Сразу сдал ее с потрохами.

— Это не страшно. Я тоже когда-то ничего не умела готовить, — невозмутимо откликнулась женщина.

Марина думала, что Сергей будет еще что-то объяснять, рассказывать, но нет. И бабулю, видимо, этот ответ удовлетворил. Прежде чем занять место за столом, она чуть сжала его плечи, погладила по голове и быстро поцеловала в макушку.

— Соскучилась, — сказала, словно извиняясь за несдержанность. Села, не торопясь браться за ложку и есть. Все смотрела на него с нежностью и неприкрытой любовью. — Давно не заезжал.

— Некогда.

— Ну да. — Баба Шура перевела взгляд с него на Марину и улыбнулась понимающей улыбкой. — Вы ешьте, ешьте! Вот перец, если нужно. Я заранее извиняюсь, вдруг пересолила, я могу, Сережа знает.

— Все нормально, — сказал он.

— Да-да, все вкусно, — подтвердила Марина.

Дальше разговор потек спокойно и обыденно. О разном. О мелочах, о делах и мелких планах.

Марина так и не дождалась к себе каких-то вопросов.

Ничего такого баба Шура не спрашивала, будто уже все про нее знала и видела не в первый раз. На редкость деликатной женщиной она оказалась.

И совсем расслабилась Мариша, успокоилась. Необходимость что-то о себе рассказать всегда вызывала в ней напряжение. Не потому, что у нее куча секретов, а потому что делиться чем-то личным не привыкла. Трудно ей это давалось.

Очень. Отвыкла от подобных откровений. Говорила с душой, но не по душам…

Задержавшись в гостях, приехали домой поздно и сразу улеглись спать. Проснулась Марина первая. Резко, словно от толчка в грудь. И не потому, что кто-то разбудил ее, нет. От внутреннего толчка проснулась, от какого-то эха. С ощущением тревоги и беспокойства.

Не только любимых и близких чувствуешь кожей. Сердцем предчувствуешь.

Врагов тоже.

Может быть, даже сильнее. Всей кожей! Спинным мозгом!

Вот и Маринка сидела на кровати с бешено колотящимся сердцем, ощущая, как холодные колкие мурашки табуном бегут по позвоночнику.

Мажарин спокойно спал. Она осторожно взяла его за руку. Просунула свою ладонь под его, еле сдерживаясь, чтобы не сжать крепко. Разбудит же…

Но хотелось вцепиться в эту сильную руку (и в него самого, в Сережку!), чтобы почувствовать себя в безопасности. Так хорошо с ним, словами не высказать.

И никто не запретит ей думать, что это любовь!

Хотела думать, хотела так чувствовать! Что это любовь! И говорила себе, что любит его! Страшно, боже, как страшно все это потерять. Кажется, она без него уже не сможет. Точно не сможет.

Все-таки сжала его руку, сама не заметила. Сергей, проснувшись, пошевелился.

Приподнял голову.

— Мариш… Ты чего сидишь, как привидение?

Маринка не сразу нашлась с ответом. Да и ком в горле мешал выдать хоть звук.

— Сон тревожный приснился. Заснуть теперь не могу. — Это практически правда.

Вся ее жизнь до Мажарина — дурной сон, страшный кошмар.

— Ложись. — Потянул ее к себе.

Она послушно улеглась, вжавшись в него спиной. Он плотно и тепло обнял ее за плечи.

— Сереж, — несмело позвала.

— Что?

— Поехали куда-нибудь.

— Поехали.

— Давай уедем куда-нибудь, — громче сказала Марина, подумав, что ослышалась.

Или Мажарин ее не слышал. Не мог же он просто так согласиться. Она не верила.

— Давай уедем, — повторил.

Марина резко повернулась к нему, потом, снова вскочив, села на кровати.

— Я серьезно! — сказала так громко, что Мажарин зажмурился.

— Чего ты орешь? Понял я.

— Сережа, проснись! — все еще не веря, тряхнула за плечо.

— Что? — выдохнул раздраженно. — Легли спать, как нормальные люди. Теперь я сплю, ты не спишь.

— Я говорю, что хочу уехать куда-нибудь. Поехали вместе.

— Ты прямо сейчас хочешь это решить?

— А когда? Сейчас.

— Действительно, — усмехнулся он и потер лицо. Глубоко вздохнул и произнес тверже, убедительнее для Марины: — Поехали, я же сказал. Я в этом году никуда не ездил, не до того было. Даже в Питер к своим. А они обижаются. У меня там тетка с дядей, брат двоюродный. Хочешь, через Питер поедем? Весело будет.

— Хочу, — счастливо выдохнула Маришка. — А потом можно в Хельсинки. Или на пароме, или на поезде. По Скандинавии помотаться.

— Будем пить финскую водку и закусывать норвежской селедкой.

— Будем, — довольно кивнула Стэльмах.

— Все? Теперь можно спать?

— Можно. — Снова улеглась, скрывая свою огромную радость.

Марина так нервничала, что ее затошнило. Домой, называется, приехала. Дом. Если только сумасшедший. Мажаринская квартира ближе и роднее — другой мир, где царят покой и безопасность.

Раньше всегда медлила, прежде чем заходить. Тянула время, боялась. Сейчас же наоборот спешила. Нет у нее времени, совсем нет.

Пронеслась по подъездной дорожке, взбежала на крыльцо, рванула дверь.

Быстрее… Быстрее!

Только взять загранпаспорт. И все. И уехать.

Не только из дома уехать, а вообще. С Мажариным хоть куда. Хоть на край света.

Хоть в Антарктиду. Хоть к пингвинам, хоть к белым медведям!

Пробежала по холлу первого этажа. Когда взлетала вверх по лестнице, слышала голос брата, доносящийся со стороны кухни. Говорил так, словно по телефону перед кем-то отчитывался. К словам не прислушивалась. Незачем.

Некогда.

Неслась, прыгая через две ступеньки.

И какого черта он дома? Вот невезуха…

Но неудивительно. В это время он обычно дома, а позже пойдет на гульки свои, виски жрать и по бабам таскаться.

Забежав в комнату, бросилась к ящику с документами. Сунула в сумку только загранпаспорт, а больше ей ничего не нужно. О шмотках и вещах не беспокоилась. Карточка у нее с собой. Егор, конечно, ее заблокирует, но и пофиг.

Все, что может, она снимет, потом заберет из банковской ячейки наличные и драгоценности. Кое-что можно продать уже сегодня. Тому ювелиру, который ей копии делал. Его заинтересовал один браслет, и он несколько раз спрашивал, не хотела бы она его продать. Хотела бы… Самое время…