— Я представляю. Я всегда знала, я просто не хотела этого замечать. Но сейчас я вижу все и мне так жаль. Я должна была послушаться тебя и доверять тебе. Я люблю тебя, Фишер всем своим сердцем и полностью своей душой.

Его рыдания присоединяются к моим, и он грубо притягивает меня обратно к себе, к своей широкой груди. Я сижу у него на коленях, находясь в его объятиях, после того, как он притащил нас сюда прямо на пол Маяка. Он отпускает меня на несколько минут, чтобы еще больше обернуть вокруг нас одеяла, укутав плечи, потом притягивает меня к себе назад, прижимая к теплой груди.

— Ты — мой маяк, Люси, — говорит он, как только я обнимаю его лицо руками и провожу по плечам и груди, все еще пытаясь осознать, что он настоящий, находится здесь, рядом со мной и я не потеряла его. — Ты всегда светишь в моей темноте. Из-за тебя я живу, нахожусь здесь, и ради тебя я дышу, каждый день.

Он целует меня в нос, щеки, лоб, прежде чем оставляет нежный поцелуй на моих губах.

— Я сдержал свое обещание. Я нашел свой путь вернуться к тебе, и я всегда найду свой путь вернуться к тебе, независимо от того, куда я направлюсь… всегда, — клянется он.

— Пожалуйста, не оставляй меня, никогда, — прошу я его. — Я люблю тебя. Ты все для меня. Мне плевать на Мелани, меня не беспокоит гостиница, меня не волнует ничего, только быть с тобой, любить тебя всю оставшуюся жизнь.

Он вытирает слезы с моих глаз, прислоняется своим лбом к моему и прикрывает глаза.

— Никогда не было и никогда не будет никого, кроме тебя, Люси. Разве кто-то может конкурировать с тобой? — спрашивает он. — Ты заняла мое сердце, когда мне было всего лишь одиннадцать. Ты — успокаиваешь все мои бури, и я никогда не отталкивал тебя. Мне просто следовало понять, черт побери, что ты сильная и насколько ты всегда была сильной. Убежать от тебя была самая худшая ошибка моей жизни. Я не могу жить без тебя, Люси, не могу. Пожалуйста, вернись ко мне. Выходи за меня замуж. Люби меня. Состарься со мной. Ничего этого я не смогу сделать без тебя.

Я целую его в губы, задерживаясь.

— Я не могу вернуться, потому что никогда не уходила. Я никогда не уезжала отсюда, — шепчу я ему в губы. — Я всегда была здесь, ожидая, когда ты вернешься ко мне.

Фишер наклоняется в сторону вместе со мной, потянувшись к гидрокостюму и придвигая его к себе, при этом по-прежнему прижимая меня. Расстегивает небольшой карман на груди и что-то вытаскивает. Он раскрывает ладонь, я опускаю глаза и вижу свое обручальное и свадебное кольца.

Мои глаза наполняются слезами опять, видя их лежащими прямо передо мной.

— Я все время ношу их с собой ежедневно, как только ты вернула их мне обратно. Я не хочу больше хранить их у себя, — говорит он мне, одевая их на мой безымянный палец левой руки.

Он подносит мою руку ко рту и оставляет поцелуй поверх колец.

— Я люблю тебя за то, что ты такая сильная.

Он переворачивает мою руку и целует ладонь.

— Я люблю тебя, что ты ждала меня, когда я вернусь.

Он берет меня за запястье и притягивает к себе, целуя с любовью, страстью и обещанием.

— Я люблю тебя, что ты встретилась со мной на этом Маяке, несмотря на то, что забрала десять лет моей жизни, — говорит он с усмешкой.

Он наклоняется и целует меня в щеку, передвигаясь губами к моему уху.

— Больше всего я люблю тебя за то, что ты Люси, — шепчет он мне в ухо. — Моя Люси.

Буря бушует вокруг нас за стенами в тот момент, когда мы расположились на полу Маяка на куче одеял, Фишер медленно снимает с меня мокрую одежду. Он нежно прикасается, целует, осматривает каждый дюйм моего тела, шепча слова любви с каждым поцелуем. Он возвышается надо мной, и я оборачиваю ноги вокруг его талии, притягивая его к себе, желая почувствовать его вес и его мощь. Я никогда не привыкну к этому ощущению, когда он входит в меня первый раз, как и к тому, как он любит и заставляет меня чувствовать себя. Наша любовь прошла через многие годы и наполнена столькими воспоминаниями, я даже не могу себе представить прожить хотя бы один день без него, и я молча молюсь, чтобы этого не случилось.

Фишер и я медленно двигаемся, крепко прижавшись друг к другу, а ветер и дождь продолжает биться о стены Маяка

Именно того Маяка, который свел нас вместе, когда мы были еще детьми.

Того Маяка, который помог мне разглядеть в Фишере другого человека, когда мы были подростками.

Того Маяка, где началось наше будущее, когда мы повзрослели.

Прошло столько лет и совсем недавно я еще думала, что наша история подошла к концу. Оказывается, она только начинается.

Эпилог

Фишер

Шесть недель спустя...

Солнце постепенно садится, я смотрю сверху вниз на Люси со смесью любви и грусти. Ее глаза наполнены слезами, и я понимаю ее, потому что мы оба чувствуем себя одинаково. Мы стоим на пляже, возле нашего Маяка с мамой, Элли, Бобби, родителями Люси и Сетом с Мэри Бет в сторонке, министр стоит прямо перед нами, я одеваю кольца ей на палец, именно здесь они и должны быть.

Последние несколько недель выдались слишком сильными на эмоции, и мы назначали и отклоняли дату, но потом все-таки решили сделать это сегодня, до конца не уверенные правильно ли поступили, потому что не хватает одного человека. Единственный человек, который всегда поддерживал нас и был бы самым счастливым, по сравнению с кем-либо, что мы наконец-то нашли свой путь вернуться друг к другу и имеем сейчас небольшую, уютную свадьбу перед нашим Маяком.

— Я объявляю вас мужем и женой. Снова, — говорит министр с улыбкой. — Можете, конечно, поцеловать свою невесту.

Я обертываю руки вокруг Люси и поднимаю ее вверх на уровень своих глаз, целуя с каждой унцией любви, которая живет внутри меня. Наши семьи и друзья хлопают, а я прижимаю рот к ее уху.

— Я люблю тебя, миссис Фишер, — шепчу я.

— Я люблю тебя больше, мистер Фишер, — отвечает она мягко.

Поставив ее вниз на песок, мы идем, взявшись за руки к кромке воды. Я поднимаю китайский летающий фонарик с песка, Люси вытаскивает откуда-то из платья зажигалку и поджигает фитиль у квадратного куска воска, стоящего внутри. Несколько секунд мы держим его в руках, а потом поднимает руки и отпускаем, позволив ветру нести его ввысь. Обняв ее за плечи, я притягиваю ее ближе к себе, и мы молча наблюдаем за крохотным светом поднимающимся все выше и выше над океаном, пока он не исчезает в облаках.

— Ты знаешь, мне кажется он очень злиться на нас сейчас за подобные сантименты, — говорит Люси со смехом сквозь слезы, смахивая их с щеки.

— Точно. Он однозначно называет меня «маленьким засранцем» и качает головой, — смеюсь я в ответ, пытаясь моргать, чтобы тоже стряхнуть слезы.

Джефферсон «Трип» Фишер-старший, мой дед и единственный отец, которого я когда-либо действительно имел, умер от обширного инфаркта в день урагана. Ничто для меня не имеет значения с тех пор, как он ушел, единственное, что удерживает меня не слететь с катушек — эта женщина, стоящая рядом со мной. Люси почувствовала, что что-то в тот день с ним было не так и корит себя до сих пор, что не отвезла его в больницу. Я сделал все, что мог, пытаясь убедить ее, что она ничего не могла предпринять в такой ураган, и похоже, что Трип все равно бы не позволил ей сделать это. Он был упрямым стариком и единственное, что утешает меня, что сейчас он наконец-то воссоединился с любовью всей своей жизни.

— Они наконец-то вместе, — тихо говорит Люси, читая мои мысли, по-прежнему всматриваясь в небо.

— Он, наверное, уже испытывает ее терпение, сетуя на вещи, которые должны быть починены даже на небесах, — шучу я.

Она смеется и этот звук согревает мне сердце. Я поворачиваю ее лицом к себе и беру его в ладони. В простом с длинными рукавами белом платье, с распущенными волосами, прикрывающие плечи, и белым цветком, заправленным за ухо, она красивее для меня сейчас, нежели была на нашей первой свадьбе. Мы сдержали свое обещание ничего не говорить маме, только прямо перед началом церемонии, Грейс Фишер как всегда начала ворчать на меня, когда увидела нас, стоящими босиком, и что на мне были одеты повседневные брюки цвета хаки, закатанные до щиколотки и белая рубашка навыпуск. Она мудро решила придержать свой любящий рот на замке, когда мы сообщили ей, что именно этого хотим, и ей осталось всего лишь смириться.

— Я люблю тебя. Так сильно, — говорю я ей тихо. — Я скучаю по нему, и хочу, чтобы он был здесь, рядом с нами, чтобы увидел нашу свадьбу, но знаю, что он там наверху аплодирует нам.

Она кивает, обхватив руками мои руки, которые удерживают ее лицо.

— Он бы так гордился тобой, Фишер, никогда не забывай об этом.

Я слышу какое-то кряхтение позади себя, и мы поворачиваемся с удивлением, увидев, кто стоит рядом с нами, тем более, что его не приглашали.

— Фишер... Люси, — говорит мой отец, кивнув нам обоим.

У него в руках большой пакет, который он протягивает Люси.

— Я надеюсь, ты не возражаешь. Бобби сказал, что он должен был отдать это вам после церемонии, но я хотел сделать это сам.

Люси забирает пакет у моего отца. Это свадебный подарок я сделал для нее и попросил Бобби сохранить его в тайне до конца церемонии. Я понятия не имею, какое очередное дерьмо мой отец готов сказать, поэтому немного стою в оборонительной позиции, пытаясь при первой возможности защитить Люси. Я ничем не хочу омрачать этот день для нее.

Я обхватываю ее за талию и уверенно притягиваю к себе, пока она медленно разрывает конверт. У нее перехватывает дыхание, как только она видит табличку, которую я вырезал. Как только я узнал, что она разгромила и сожгла дверную табличку, которую я ей сделал на нашу первую свадьбу, я понял, что должен сделать новую, если она когда-нибудь согласиться выйти за меня замуж снова. На самом деле я рад, что она избавилась от той, первой. Мы начинаем все сначала, и эта табличка с новой датой нашего нового начала.