Тара Сивек - Маяк Фишера (ЛП)

— Рассказывай.

Она закатывает глаза.

— Я не чертова собака, Люси. Эй, разве ты не должна быть на параде?

— Уход от темы не сработает, Мисси. Объясни, какого черта, только что произошло в этой кухне. Почему ты не сказала мне, что встречаешься с Бобби?

Элли вздыхает, вытягивает ноги, обхватив себя руками.

— Потому что на самом деле мы не встречались, мы просто спали вместе. Это было не таким уж большим делом, пока... это действительно не стало своего рода большим делом. Мне стал нравиться он, и я хотела проводить с ним время. Это адски напугало меня. Я продолжала вспоминать Даниэля, и у меня появились мысли, что я пятнаю его память, имея чувства к другому мужчине.

Оттолкнувшись от перил, я сажусь перед ней на корточки.

— Ах, дорогая, ты не запятнала память Дэниэля. Ты действительно думаешь, что он бы хотел, чтобы ты была одна всю оставшуюся жизнь? Никогда не испытала бы любовь снова, никогда не была бы счастливой? Я не могу поверить ни на минуту, что он бы хотел этого от тебя.

Элли стирает слезы, но их становится еще больше.

— Я знаю, я понимаю это своей головой. Проблема заключается в том, что... мне кажется, я люблю Бобби больше, чем Даниэля. Я не знаю, как это все случилось так быстро, все эти чувства пришли вдруг из ниоткуда. Я не искала любви, и вдруг она ударила меня по башке. Я чувствую себя виноватой, потому что мои чувства к Бобби намного сильнее, чем они были к Даниэлю, и мне совсем не нравится это. Мне не нравится, что я начинаю забывать его, потому что только Бобби заполняет мои мысли.

Я сжимаю ее руки.

— Ты не забудешь Даниэля просто пришло время тебе двигаться дальше, дорогая. Ты любила Даниэля, когда вы оба были очень молоды. Тебе не выпало провести с ним больше времени. Никто никогда не может отнять твою любовь к нему, и нет ничего постыдного в том, что ты влюбилась снова. Ты стала старше, увидела мир и поняла жизнь в целом. Ты узнала больше про любовь, и ты встретила кого-то, кто бросил тебе вызов и не побоялся назвать все твое дерьмо. Если ты любишь Бобби, а он похоже действительно любит тебя, почему ты должна наказать себя, не попробовав это?

Элли вздыхает, запрокинув голову на спинку стула.

— Я действительно хочу выйти за него замуж, Люси. Я не верю, что говорю это, но это правда. Я вижу свое будущее с ним, и это делает меня счастливой и возбужденной. Я никогда в течение долгих лет такого не чувствовала.

— Я думаю, тебе следует сказать ему, — сообщаю я ей.

— Он никогда не поверит, что я говорю «да», потому что на самом деле хочу выйти за него замуж. Он подумает, что я делаю это из-за ребенка. О, мой Бог, у меня будет ребенок, — вдруг шепчет Элли в шоке.

Я смеюсь над выражением ужаса на ее лице.

— Он поверит, если ты скажешь ему именно то, что только что сказала мне. И когда вы двое будете жить долго и счастливо вместе, вы можете назвать ребенка в честь меня в качестве благодарности.

— Я действительно надеюсь, что это не мальчик, или он будет самый изнеженный маленький мальчик в мире, — Элли наконец-то смеется.

— Я так рада за тебя, Элли, — говорю я ей, честно.

— Я счастлива за себя тоже, — говорит она мне со смехом. — А что насчет тебя? Когда ты собираешься жить долго и счастливо?

Я вздыхаю, вспоминая, что на днях сказала мама мне про Фишера. Мне нужно пережить сегодняшний день, и я надеюсь, что мы вдвоем сможем поговорить. Я хочу получить объяснения всего, что произошло между нами и я хочу спокойно и трезво поговорить с ним о том, что чувствую и чего я хочу.

— Я не знаю предназначено ли мне судьбой жить долго и счастливо, но я собираюсь рискнуть, — признаю я.

— Обозначает ли это, что ты собираешься дать под зад Стэнли? — спрашивает она с взволнованным выражением лица.

— Серьезно? — переспрашиваю я ее с раздражением.

— Что? Я имею в виду, что какое-то время он делал тебя счастливой, и я дала парню шанс, но Люси, он просто чертовое барахло. Мне нравится, когда ты с Фишером, вот и все, — говорит она, пожимая плечами.

— И почему, собственно? — задаю я вопрос.

— Ты становишься маленьким фейерверком, когда с ним. Да, я просто сделала Четвертое июля шуткой четвертого июля. Добро пожаловать, — говорит она с сарказмом. — Не знаю, но ты оживаешь, когда он рядом. Ты не просто делаешь что-то автоматически, что тебе необходимо сделать. Ты страстная и злая, и счастливая и сумасшедшая. Ты на самом деле живая, когда с ним. Я не видела, чтобы ты была такой с кем-то еще, однозначно не со Стэном НЕ-МУЖЧИНОЙ.

Элли и я говорим еще пару минут о Фишере, и я рассказываю ей немного о том, что произошло в переулке, не вдаваясь в слишком интимные подробности.

— Прекрасно, Люси нравится грубость, — говорит Элли со смехом.

Я шлепаю ее по руке и закатываю глаза.

— Мне не стоило делиться этим с тобой, — одергиваю я ее. — Дело в том, Фишер думает, что я сделана из стекла. Он думает, что я все та же женщина, на которой он женился, и что он должен дотрагиваться до меня в лайковых перчатках. Он боится своей вспыльчивости и страсти, которые бурлят в нем, а я не знаю, как сказать ему, что их не следует бояться. Что Я не боюсь, а наоборот хочу этого. Я хочу все от него.

Элли пожимает плечами.

— Так как насчет, чтобы показать ему, вместо того, чтобы говорить? Мужчины являются визуальными существами. Ты можешь говорить ему до посинения, а он все равно не поймет. Он до сих пор думает, что способна только успокоить его или говорить только то, что он хочет услышать. Возьми член с яйцами и покажи парню, что ты хочешь получить от него всю интенсивность и страсть.

Я размышляю над советом Элли, пока она помогает мне собирать футболки для продажи на Main Street. Хотя Фишеру и мне действительно надо поговорить о стольких важных вещах, Элли права. Он никогда не поверит, если я скажу, а не докажу ему, не покажу ему, что я не боюсь его гнева или ревности, если он серьезно готов пройти через эти вещи, я хочу получить от него ВСЕ в этот раз, а не только ту часть, которую он решит разделить со мной.

Фишер

Сегодняшний день

Весь город, включая всех туристов, тусовался у маленького бейсбольного поля рядом с Barney’s. Трибуны заполнялись быстро, поэтому большинство людей принесли стулья и одеяла, которые разбросаны по всему ограждению окружающее поле, чтобы подбадривать команды. Каждый год, все собственники бизнеса участвуют в жеребьевки, положив фамилии своих работников в шляпу, которые вытягивает сам мэр, формируя команды, чтобы было все справедливо. Я действительно не собирался играть в этом году, в последнюю минуту травмировал лодыжку начиная с третьего иннинга. Я был капитаном команды последние игры, когда играл два лета подряд, и если честно, то отказаться было не очень хорошо с моей стороны. Мое пьянство, которое тогда полностью вышло из-под контроля, поэтому меня все бесило и раздражало, хотя, наоборот, это должно было быть веселой, дружественной конкуренцией между местными предпринимателями. Я чуть не выгнал игроков из игры, крича на свою команду каждый раз, как только они хреново играли, но Люси старалась успокоить меня и убедить всех, что у меня просто не задался день.

Я был немного удивлен, что сегодня все умоляли меня, чтобы я стал тоже играть с ними. Единственная причина, по которой я согласился — потому что я нуждался в этой команде, там была Люси, которая мне просто необходима и мой отец — капитан. Он поставил перед собой цель не дать возможности отбить Люси, поставив ее далеко в самый дальний угол поля, где она точно не могла принять удар и еще остаться на этом чертовом поле.

Сейчас вторая половина девятого иннинга, и наша команда проигрывает 3:1, базы загружены двумя выходами. Это не очень хорошо для команды «Файербол Фишер». Если мы не вернем наших ребят на свое поле, игра можно считать будет окончена. Я подумывал, что находится с Люси на скамейке запасным будет прекрасной возможностью поговорить с ней, но всякий раз, как только я пытался, она делала все, чтобы как-то сбежать от меня. Я понимаю, что это не самое уединенное место, чтобы начинать долгий разговор, но мне просто хочется, чтобы она улыбнулась и хоть как-то дала понять, что все будет с нами хорошо. Мы играли много раз на Четвертое июля в софтбол вместе в течение многих лет, и сегодня впервые, когда мне приходится всячески сдерживаться, чтобы не подхватывать ее на руки, ликуя вместе с ней, когда наша команда добавляет еще одно очко. Мы всегда вместе вопили в дальнем конце поля, целуясь и хлопая друг друга по заднице, совершенно не обращая внимания на игру. Я скучаю по этому веселью. Я скучаю по обычным вещам, которые мы делали, как пара, и которую все поддразнивали, потому что мы не в состоянии были оторваться друг от друга. Сейчас, я сдерживаю себя, чтобы не обнимать ее за плечи, пока она стоит у забора и болеет за команду. Мне необходимо чем-то занять руки, иначе я намотаю ее длинный хвост на руку и, потяну голову назад для поцелуя.

— Марк, давай вставай! — кричит мой отец владельцу «Lobster Bucket», который похрапывает на конце скамьи.

— Ты серьезно? — тихо спрашиваю я сквозь стиснутые зубы. — Марк был уже четыре раза отбивающим и каждый раз ты должен был будить его от послеобеденного сна. И он должен все же получить удар.

Отец снимает бейсболку и чешет голову.

— Марк следующий на передней линии, так что Марку лучше получить удар в этот раз.

— Поставь Люси на переднюю линию, — противоречу я. — Она может по крайней мере вернуть нас на базу и получить удар, а затем я войду в игру после этого.