Кресли Коул - Мастер

Он с готовностью его наполнил.

- О чём, например?

- О сексе?

- Я собираюсь сделать исчерпывающее заявление - наш секс мне нравится. Уверен, что и тебе тоже. Сегодня ты несколько раз прикасалась к моей спине. Даже царапала её.

- Perdón! - Прости меня! - Я сделала тебе больно? С тобой я просто забылась. - Полный отказ системы. - Но вдруг я снова так сделаю, Максим?

Левый уголок его рта пополз вверх .

- Я не сказал, что ты должна это прекратить. Я думал, меня это будет раздражать, но нет. Я знаю, что ты забылась, и я наслаждался в тот момент каждой секундой.

Я выдохнула.

- Ты меня напугал. Думала, заставишь меня носить перчатки.

- Этого ты боялась? - Под одеялом он положил ладонь на моё бедро, лениво поглаживая большим пальцем. - Я думал, шрамы тебе будут неприятны.

- Это не так. К твоей спине я привыкну, чего не могу сказать о твоей заднице.

Он одарил меня широкой победоносной улыбкой. Протянув руку, я обхватила ладонью его лицо.

- Мне нравится твоя улыбка.

- Все говорят, что я очарователен, но мой смех или улыбки неестественны. Я спрашиваю себя "уместно ли сейчас на моём месте выказать радость?" И заставляю себя отреагировать соответствующим образом, как делают люди, случайно попадающие в объектив видеокамеры. Но с тобой всё происходит непроизвольно. Я просто отвечаю.

- Правда? - в жизни его улыбка отличалась от фотографий. Там она никогда не затрагивала глаз. Я наклонилась, чтобы его поцеловать, но как только закрыла глаза, мир вокруг вдруг накренился. Я отодвинулась назад. – Ух, ты. Наверное, мне пора остыть. Я поднялась, пошатываясь, затем прыгнула в бассейн.

Вскоре он последовал за мной, заключив меня в кольцо своих рук, прижав спиной к краю бассейна. От воды поднимался пар, размывая огни, заставляя его глаза цвета морской волны сиять.

- Когда ты двигаешься, попка и бёдра у тебя так покачиваются... это словно откровение.

Я сглотнула, положив руки ему на плечи, обхватив ногами его бёдра.

Он медленно на меня накатился.

- Почему я не могу перестать дотрагиваться до тебя?

Мы молча смотрели друг на друга, когда он вошёл в меня. Что-то между нами происходило. Больше, чем секс. Что-то, чего раньше я никогда не испытывала. Мне хотелось кончить; хотелось плакать; я должна была разгладить его брови и стереть это поражённое выражение с его лица.

- Максим?

Он смог только медленно кивнуть, принимая... что-то. Не ускоряя темпа, он сказал:

- Произнеси моё имя со своим акцентом.

Потёршись о его щёку, я промурлыкала:

- Максим.

- Скажи, что хочешь, чтобы я трахал тебя именно так.

Я прошептала, тяжело дыша:

- Мне нужно... чтобы ты трахал меня... именно так, Максим.

- Скажи, что я трахаю тебя лучше, чем любой другой в твоей жизни.

- Максим, ты трахаешь меня... лучше, чем любой другой в моей жизни. - А затем он это доказал. И, потом, уткнувшись губами в его шею, чтобы заглушить крик, я гадала, можно ли в кого-то влюбиться всего за одну ночь.

Уже светало, когда я проснулась, лёжа на мужской груди.

Моргнула, не понимая, где нахожусь. Какого чёрта...

Глаза у меня округлились. Я лежала в постели русского! Прошедшая ночь была словно в тумане. Я едва сдержала стон, поклявшись, что никогда больше не буду пить.

Я приподнялась на локте, чтобы на него посмотреть. Он спал на спине, одной загорелой рукой обнимая меня, вторую подложив под голову. Я едва не всхлипнула. Un hombre magnífico.

Каким будет Максим этим утром? Станет ли вести себя так, словно ничего не случилось? Будет ли смущён тем, сколько лишнего мы выпили и сказали? И что я увидела его шрамы?

А может быть, он бросит на меня тот взгляд, как в день нашей первой встречи, когда он процедил "ты ещё здесь?"

Я осторожно встала, нашла в ванной халат, затем на цыпочках выбралась в гостиную. Уборщица во мне досадливо поморщилась при виде царящего бардака. Казалось, там пронёсся ураган.

Я поплелась на кухню и обнаружила апельсиновый сок. Который и проглотила с жадностью. С полным стаканом в руке я вышла к бассейну.

Осушив и вторую порцию, я нахмурилась. Мне казалось, что похмелье будет куда сильнее. Разве перебор шампанского не вырубает напрочь? Я чувствовала себя прекрасно. Может, это потому, что мы закусывали?

Или я всё ещё пьяна?

Пожав плечами, я озаботилась более важными вещами. Несмотря на туман в голове, эмоции я ощущала предельно чётко. Максим Севастьянов свёл меня с ума.

Нет, мне не нужны были отношения. Но общение с этим чувственным мужчиной в романтической обстановке заставило меня задуматься, каково будет жить с кем-то и любить кого-то типа этого русского.

Похоже, моё сердце оказалось не таким уж непробиваемым.

Но раньше мне казалось, что и Эдварда я люблю. Очевидно, доверять себе в этом вопросе я не могла.

Я смотрела на океан. Небо затягивали грозовые тучи, подсвеченные восходящим солнцем. Терпеть не могла грозу.

Может, Эдвард в городе до сих пор и сейчас тоже наблюдает рассвет? Выдохнув облачко пара, мыслями я перенеслась к нашей с ним последней ночи.

С пистолетом в руке и чётками на шее я взялась за ручку двери в спальню, готовясь дерзко потребовать ответы на вопросы - мне надо было узнать, что находилось в том кейсе. Когда я вошла, мой муж как раз трахал Джулию, проявляя куда больше страсти, чем он когда-либо выказывал со мной...

- Значит, к праздникам я буду уже мертва, cabrón?

Он резко вышел из неё и вылез из кровати, болтая членом.

- Ана-Люсия! Я могу всё объяснить! - на середине фразы его акцент сменился с британского на южный. Он натянул штаны, я позволила ему это сделать. - Пожалуйста, успокойся! И, ради бога, убери пистолет.

Сверкнула молния, полностью соответствуя моему настрою. Теперь мне стало понятно выражение "красная пелена". Я ткнула пистолетом в сторону замершей на кровати женщины:

- Это кто, чёрт возьми?

Эдвард вскинул ладони.

- Говори со мной. - Ему не нравилось, что я уделяю внимание Джулии?

- Она - просто давняя подруга, которая оказалась в городе проездом. - Он выжидающе на меня посмотрел, сведя вместе светлые брови. - Это ничего не значит. Я так по тебе скучал, дорогая - это была просто минутная слабость. Это было глупо. Но вместе мы с этим справимся. Я люблю только тебя.

Он был хорош.

Джулия встала, замотавшись в простыню. Она была высокой и худой, с длинными песочно-рыжими волосами и фарфоровой кожей.

- Я могу взять свою одежду?

Вновь сверкнула молния.

- Нет. Подойди ближе к нему. БЫСТРО, сука. - Я взмахнула пистолетом, и она поспешила к нему. Даже в такой ситуации они хорошо смотрелись вместе, как настоящая пара.

Я повернулась к Эдварду.

- Снова мне соврёшь - и я отстрелю твой тощий член. Итак, ты убил мою мать?

- Что ты такое говоришь? Ты с ума сошла? - В его зелёных глазах читалось такое потрясение, словно я внезапно обрушила на него страшные новости – просто, из ниоткуда. - Твоя мать умерла от естественных причин. Ты это знаешь.

Как он мог быть таким убедительным? В какой-то миг я подумала "да, я это знаю". Потом потрясла головой.

- От естественных причин? Мою смерть ты тоже собирался организовать естественно?

Эдвард был в ужасе.

- Ты обвиняешь меня в убийстве? Когда я ни разу на тебя руку не поднял? Я даже ни разу не повысил голос. Все знают, как я тебя обожаю. Все наши друзья говорят о моей преданности.

Другими словами, если я закричу "убийца!", мне просто никто не поверит.

- Что в кейсе в той банковской ячейке?

- В кейсе? А это тут причём, дорогая? Как мы перешли от моей - признаю, совершенно глупой - измены к убийству? - и вновь убедительный голос.

Сколько раз он подобным образом манипулировал мной и раньше?

- Я слышала ваш разговор, cabrón. Никто не будет праздновать мою смерть в Аспене в этом году.

Джулия впадала в истерику.

- Я говорила, что от неё одни неприятности!

Я усмехнулась:

- Неприятности с большой буквы "Н", Джулия. – Я повернулась к Эдварду, - как ты убил мою мать? И что в кейсе? - Как в кино, я взвела курок и прицелилась ему в грудь, - давай, попробуй снова мне солгать.

Он прищурился.

- Ты меня не застрелишь. Если выстрелишь - все твои деньги (теперь это и мои деньги) перейдут к моим наследникам. Ты всё подписала больше года назад.

- Значит, ты прав. Нет смысла тебя убивать. - Я перевела дуло в сторону Джулии. - Я могу застрелить её. Ведь это она твоя наследница, верно?