– Этот вопрос мне уже задавали много раз, и я всегда отвечал правду. Теперь даже не знаю, с чего начать.

– Журналисты – большие мастера в искусстве заманивания в ловушку. Они будут провоцировать тебя сказать что-нибудь компрометирующее и тут же вцепятся, как собака в кость. Им требуется что-то пикантное. И твоя задача контролировать разговор. Говорить о скандале только то, что ты уже говорил.

– Что именно?

– Это ты мне расскажи. – Мелани снова щелкнула ручкой и выжидательно уставилась на Адама.

– Я пришел в клуб один. Мы случайно столкнулись уже там.

– Это звучит так, как будто ты пришел в клуб, чтобы присмотреть женщину на ночь. Твой ответ должен быть безобидным и позитивным. Ничего такого, что может быть истолковано превратно.

В ответ Адам сжал губы в тонкую линию.

– Я работал как проклятый над новым проектом и решил выпустить пар.

– Мне очень жаль, но это тоже не годится. О работе сказано хорошо, но «выпустить пар» превращает тебя в человека, которому нужен алкоголь, чтобы расслабиться.

– Так и есть, иначе какой смысл идти в клуб? – Адам откинулся на подушки. – Знаешь, не думаю, что смогу это сделать. Мой мозг как-то не так устроен. Меня спрашивают, я отвечаю, и мы двигаемся дальше.

– Я знаю, что это непросто, но ты справишься. Обещаю. Нужно немного откорректировать твои ответы.

– Объясни на примере, что ты имеешь в виду. Если я не разберусь, что к чему, мы будем сидеть здесь в течение нескольких дней.

– Ладно. Во-первых, ты должен определить свои отношения с мисс Уинфилд. Может быть, что-то вроде: «Я знаком с Порцией Уинфилд в течение нескольких месяцев, мы друзья. Она восхитительная женщина, прекрасный собеседник».

Адам приподнял бровь и ухмыльнулся:

– Ты же знаешь, что она не самый острый инструмент в сарае, не так ли? Какой из нее собеседник, если она полная ду…

– Адам!

Мелани раздумывала над тем, что сказать дальше. Репутация Адама предполагала, что он мог иметь любую женщину, которую пожелает. Только в прошлом году у него был короткий роман с актрисой Джулией Кис, завязавшийся сразу после того, как она была признана самой красивой женщиной в мире. Мелани хорошо помнила, как стояла в очереди в аптеку и смотрела на совершенное лицо Джулии на обложке журнала, испытывая отчетливое чувство зависти.

– Можно сказать, что вы обрадовались встрече и выпили по бокалу, – предложила Мелани, собравшись с мыслями.

– Их было больше трех, и она была уже пьяна, когда я пришел.

– Но ведь будет правдой сказать, что в какой-то момент вечера вы вместе выпили по бокалу, не так ли? И не нужно больше уточнять.

– Ладно.

– Я застряла на моменте, когда именно вы начали целоваться, при этом подол ее платья сзади зацепился за резинку трусиков. Знаменитых, исчезнувших впоследствии трусиков.

Адам вздохнул и покачал головой:

– Ты сама понимаешь, насколько вся эта история идиотская?

– Нет. Поэтому и прошу рассказать мне.

Адам скрестил руки на груди.

– Я поцеловал ее, и это не было похоже на просто «чмок». Признаю. Но я быстро понял, что она очень пьяна. И я не собирался продолжать. Я понятия не имел, что она к тому времени продемонстрировала свои ягодицы уже половине бара. И что кто-то снимал на камеру телефона.

– И что потом? – Ей было любопытно, хотя и подташнивало от пошлости этой истории.

– Я сказал ей, что провожу ее к машине, чтобы водитель отвез ее домой. Расплатился по счету, а она пошла в дамскую комнату. Я вывел ее наружу, но она едва могла идти и просто висела на мне. Потом уронила телефон на тротуар, наклонилась, чтобы поднять его, при этом я продолжал поддерживать ее за талию. Вот тогда-то она и продемонстрировала всему миру свою… ну, ты понимаешь…

– О да! То, что породило миллион шуток в Интернете.

– Я говорю, что понятия не имел.

– При этом весь мир уверен, что это ты снял с нее трусики в баре.

– Конечно. Но все было не так. Я понятия не имею, что она сделала с ними или почему оказалась без них. Я всего лишь пытался быть хорошим парнем.

– Реальность такова, что пресса любит подлавливать известных людей в тот момент, когда они совершают глупости, но плохая реклама не причинит Порции такой же ущерб, как тебе. Скандал, вероятно, сделает ее персону еще более интересной для поклонников.

– Я никогда не стал бы покупать ей выпивку. Или целовать ради скандальной популярности.

Мелани даже пожалела Адама. По существу, он не сделал ничего плохого. Просто в какой-то момент все пошло не так.

– Ты хочешь сказать, что моя бывшая невеста высказалась в газете по поводу этого скандала? Не думаю, что я смогу прочесть это без тебя.

Мелани съежилась, зная, какие неприятные вещи ему придется узнать о себе. Если бы ее бывший когда-нибудь сказал о ней нечто столь же ужасное, она, вероятно, свернулась бы в клубок и умерла.

– Мне кажется, мы должны беспокоиться не об этом.

– Нет, я хочу знать. Скажи мне. – Это было произнесено решительно и категорично.

– Помни, ты сам настоял. – Мелани вывела статью на экран телефона и сделала глубокий вдох. – Цитирую: «Я хотела бы сказать, что это меня удивило, но это не так. Адам всегда испытывал огромную слабость к хорошеньким девушкам. Я вообще не знаю, способен ли Адам воспринимать женщину всерьез. Я убеждена в том, что любить он не способен. Я испытываю к нему жалость, но надеюсь, что когда-нибудь он поймет, что значит любить женщину, и наконец проявит себя с хорошей стороны». – Я, я, я…

Адам вскочил с дивана, подошел к камину и начал яростно подбрасывать поленья.

– Я понимаю, что ты злишься, но поджигать дом все же не стоит, – пошутила Мелани, пытаясь разрядить обстановку.

– Ты понимаешь, насколько оскорбительно и больно мне это слышать! Я не способен любить? Она была моей невестой. Мы собирались пожениться и иметь детей.

– Ты, похоже, очень любишь ее.

– Любил. Но это в прошлом. – Адам повернулся к ней лицом. – В ту минуту, когда она ушла, я понял, что она никогда не любила меня.

Мелани задалась вопросом, как бы все обернулось для нее, если бы она раньше поняла, что не любима. Ей потребовались месяцы после ухода Джоша, чтобы осознать это.

– Почему она решила уйти? Ничего, что я спрашиваю?

– Она сказала, что я слишком занят работой. – Он пожал плечами и оставил поленья в покое. – Я думаю, она была разочарована тем, что я не хотел проматывать состояние Лэнгфордов и летать на частном самолете с вечеринки на вечеринку в разные концы света. Это нелепо. Я много работаю, потому что именно так я устроен. Я не знаю никакого другого образа жизни.

– Нет ничего зазорного в любви к труду.

– Конечно нет, но я не готов рассказывать об этом репортерам. Я просто должен принять все те ужасные вещи, которые она сказала обо мне.

– Мне жаль. Я знаю, как это трудно, когда твоя личная жизнь выставлена напоказ.

– Я совсем не тот парень, что заснят на тех фото. Ты же понимаешь это, правда?

– К сожалению, другие люди воспринимают тебя именно так.

Адам покачал головой с отвращением.

– Все это так смешно. Не можем ли мы вернуться к моему плану? Просто игнорировать все эти публикации?

– Нет, если ты не хочешь, чтобы люди, услышав твое имя, первым делом вспоминали задницу Порции Уинфилд.

Адам фыркнул от смеха и снова плюхнулся на диван.

– Давай продолжим.

Мелани закрыла блокнот и положила его на журнальный столик. Она решила переключиться на более безопасную тему.

– Давай обсудим твой гардероб. Я бы хотела, чтобы в большинстве фотосессий ты выглядел стильным и расслабленным одновременно. Костюм мы оставим для бизнес-изданий, а для глянцевых журналов, я думаю, подойдут темные джинсы и классическая рубашка. Без галстука. Рубашка должна быть лавандового оттенка. Этот цвет подчеркнет твои глаза, а женщины хорошо реагируют на мужчину, который не боится носить одежду мягких, пастельных тонов.

– Ты шутишь? Я ношу синий, серый и черный. Я не распознаю лавандовый цвет, даже если он подойдет ко мне и заговорит.

– Я не прошу тебя выбрать карандаш такого цвета из коробки. Я прошу тебя надеть рубашку.

– Никакой лаванды. Ни за что!

Мелани поджала губы. Сколько еще сражений ей предстоит?

– Ладно, пусть будет голубая рубашка. Светло-голубая. Ничего слишком темного. Тебе придется сделать макияж для телевизионных программ. Не самому, конечно. Обо всем позаботятся профессионалы, тебе нужно будет просто сидеть спокойно. Это безболезненно.

– Откуда ты это знаешь?

– Изучала в колледже. Моя специальность – паблик рилейшенз, или связи с общественностью.

– Я о лаванде. О том, что женщины любят более мягкие тона.

– Скажем, я выросла в семье, в которой внешнему виду уделялось большое внимание. – Мелани немного сгладила ситуацию, не желая открывать семейную банку с червями.

– Да? Расскажи.

Мелани отмахнулась:

– Поверь мне, это скучно.

– Послушай, мне нужен психотерапевтический перерыв после интервью моей бывшей. Просто расскажи мне.

Мелани решила не отмахиваться от вопроса в основном потому, что она ненавидела, когда он сам так поступает.

– Мои родители серьезно относились к внешнему виду, хотя моя мать умерла, когда я была маленькой, так что я не помню ее нравоучений по этому поводу. – То, как Мелани относилась к смерти матери, сама она не считала нормальным. Но она была слишком мала, когда потеряла ее, и не воспринимала как реального человека. – Я скорее помню это по отцу.

Адам нахмурился:

– Например?

Мелани пожала плечами. Она много раз говорила себе, что не должна допускать, чтобы эти воспоминания заставляли ее чувствовать себя маленькой и никчемной, но именно это она и чувствовала каждый раз.

– Он заставлял меня надевать платья, старательнее причесываться, чтобы больше походить на моих сестер. Я была самой младшей из четверых дочерей, немного букой, книгочеем. Они же думали только о конкурсах красоты. Моя мать, будучи юной, выигрывала все проводившиеся конкурсы, но она и впрямь была ошеломительно красива. Я знала, что никогда не стану такой.