Надежда Волгина - Массажистка

— пытливо посмотрел он ей в глаза.

Она ждала, что он еще что-то скажет или спросит, пока не сообразила, что ждет он ее ответа. А как она может дать его, если понятия не имеет, чего хочет, если запуталась окончательно и бесповоротно?

— Я не знаю, — растерялась она. — Но я не хочу, чтобы страдали мои племянники, — окончательно смутилась и уткнулась взглядом в полы своего халата.

— Ты хочешь, чтобы я простил долг твоей сестре? — взял он ее за подбородок и заставил посмотреть на себя.

— А ты сделаешь это?..

— Ради тебя, да, но у меня будет одно условие.

— Опять условие? — слабо улыбнулась она, понимая, что начинает привыкать к его манере общения с ней, что уже совершенно не злится. И еще она боялась верить тому, что услышала сейчас.

Антон смотрел на эту невероятную девушку, что снова готова принести себя в жертву во имя семьи, без всяких обязательств со стороны той, и понимал, что решился сейчас на отчаянный шаг. Только если она все время будет рядом с ним, он сможет защитить ее от ее же самой.

— Ты выйдешь за меня замуж. Как можно скорее!

Она выглядела даже не удивленной, а ошарашенной. Он же напрягся до предела, ожидая от нее ответа. Казалось, от него зависит сейчас все, даже его жизнь. Только проговорив это вслух, он понял, как на самом деле хочет, чтобы эта непоследовательная, противоречивая, так часто бесящая его малышка стала его законной женой. Он хотел считать ее своей и только своей.

— Зачем тебе это? Ты же даже не любишь меня? — тихо спросила она и покраснела.

В очередной раз реакция ее Антона удивила. Честно говоря, он ждал более бурных эмоций.

Не любит? Да возможно ли любить сильнее, чем любит ее он? Когда днями напролет думаешь только о ней, представляя, что она делает, когда не рядом с ним? С кем разговаривает, как улыбается кому-то? Как эти пальчики (Антон невольно взял ее руку в свои и погладил пальцем нежное запястье) касаются чьей-то кожи, когда она делает массаж. Ночами мечтать, чтобы она оказалась рядом. Даже не для того, чтобы овладеть ей, а просто обнять, прижать к себе, почувствовать тепло и податливость ее тела, вздохнуть ее запах и засыпать в его облаке. Если это не любовь, то нет названия этому чувству.

Но она не должна знать о его любви. Пока не время. Антон и себе не признавался, насколько сильно боится признаться ей. Что если снова оттолкнет, высмеет? Вряд ли он во второй раз переживет это. Пусть пока думает, как ей удобно. Он же использует это время, чтобы приучить ее к себе, вторгнуться в ее жизнь настолько же глубоко и прочно, как когда-то вошла в его она. Заставить полюбить себя — вот та цель, что стала навязчивой в последнее время. Без ее любви он не сможет нормально существовать. И за эту любовь он готов положить к ее ногам все, что имеет сам.

- Хочу видеть тебя рядом, заботиться о тебе. Мечтаю оградить тебя от твоей семейки, уж прости за откровенность, — криво усмехнулся, представляя, каким циничным, должно быть, выглядит сейчас в ее глазах. — Ты мне нужна, Даша. А я нужен тебе и твоей семье, как ни странно. Так что, каков будет твой положительный ответ? — неловко пошутил.

Она задумалась, разглядывая его лицо. В какой-то момент ему даже показалось, что она пытается прочесть на нем все то, о чем он умолчал, в чем не посмел признаться. И как же трогательна она была в этот момент! Захотелось сжать ее что есть силы, рискуя раздавить. И никогда уже больше не отпускать, привязать к себе навечно.

— Ты ведь не передумаешь? — заговорила она, наконец.

— Нет, Даш, не передумаю. И даже больше скажу — я подарю тебе твою мечту.

Она никогда не признавалась ему, но узнать, о чем мечтает эта девушка, не составило труда. Достаточно было поговорить с парой человек и сделать потом соответствующие выводы.

— Откуда ты знаешь, что у меня есть мечта?

— Ты сама говорила…

— Но раз ты собираешься подарить мне ее, то знаешь и какая она, — слабо и понимающе улыбнулась. Должно быть, за это время она тоже успела неплохо узнать его. — Откуда?

— Не важно, милая, — прижал он ее к себе чуть сильнее, мечтая впиться в эти манящие губы поцелуем, но не рискуя этого делать сейчас, когда и так все между ними хрупко. — Знаю. У тебя будет свой собственный СПА-салон. Ты будешь там полновластной хозяйкой. Больше тебе не придется гнуть спину в поликлинике. И у тебя появятся собственные деньги.

— Какой же ты странный и непонятный, — пробормотала она и неожиданно уткнулась ему в шею лицом. Уж не собирается ли она плакать? — совсем растерялся Антон. — Если ты все это готов дать мне без любви, то на что же ты способен в ином случае? И что будет, если ты встретишь ту, что полюбишь по-настоящему?

— Не полюблю! — с силой оторвал он ее от себя. — Этого можешь не опасаться, — и не выдержал, поцеловал ее, растворяясь в ее губах. — Так ты согласна?

— Похоже, у меня нет выбора, — грустно усмехнулась она.

— Тогда завтра вечером идем отмечать нашу помолвку. Но сначала наведаемся в ЗАГС и договоримся, чтоб нас как можно быстрее расписали. А сейчас, беги спать, моя хорошая, — ссадил он ее со своих колен.

Еще минута и он не выдержит, возьмет ее прямо тут и против воли. Пусть лучше скроется сейчас от него, от греха подальше.

Всю следующую смену в поликлинике Даша тихо грустила. Даже клиенты на это обратили внимание и через одного интересовались ее самочувствием, все ли в порядке дома и не нужна ли какая помощь. Под конец смены она уже вынуждена была нацепить на лицо дежурную улыбку, которой просто запретила сходить, пока дверь не закроется за последним пациентом. Ни к чему проецировать свое внутреннее состояние на работу, это непрофессионально по меньшей мере.

А все из-за Антона. Почти до самого утра Даша не могла уснуть, прокручивая в голове раз за разом их ночную беседу. Ее просьба… малодушная, идущая на поводу у семьи, которой по сути не нужна ни дочь, ни сестра. По-хорошему бы и ей следует отвернуться от них, не внимать просьбам Лены, что даже на взгляд стороннего наблюдателя являются наглостью чистой воды. Ведь сестра на то и рассчитывает, что в очередной раз Даша даст слабинку, сжалится не над ней, конечно, а над детьми, которых любит. Но ведь племянники и без нее не пропадут. В отличие от нее их все любят, о них заботятся, и финансовые затруднения семьи если и скажутся на детях, то точно несущественно. Но Лена ее очень хорошо изучила и не могла не воспользоваться таким шансом, делая ставки на Дашино согласие.

Как же ей было стыдно говорить об этом с Антоном, который и так уже много сделал для ее семьи! Но его реакция откровенно удивила. Зачем ему нелюбимая жена? Да, он испытывает к ней, наверное, какие-то чувства. Да даже если только страсть, то такую, какая отсутствие многого с лихвой компенсирует. Но не любовь. Он готов простить ее семье баснословный долг ради нее. Почему? Он хочет открыть для нее спа-салон, осуществив тем самым ее мечту. Об этом она пока даже думать не может, как и представлять себя хозяйкой салона. Это из области фантазий, которые если и считала сбыточными, то в очень далеком будущем. И брак Антон предлагает ей не фиктивный, а самый настоящий, такой, что на всю жизнь, «пока смерть не разлучит их». И если Даша его и раньше не понимала, то сейчас даже не пыталась. Она терялась в собственных чувствах и ощущениях, а уж его и не пыталась анализировать.

Все эти мысли, их нагромождение и рождали в душе щемящую грусть, от которой на глаза наворачивались слезы. Она не жалела себя, скорее уж Антона в этой ситуации. Раз уж дала согласие, то постарается быть ему хорошей женой. Но готов ли он довольствоваться только ее телом? Хотя, зачем ему ее душа, если речь не идет о любви?

Ей двадцать пять лет, и однажды Лена заклеймила Дашу именно возрастом, прямым текстом высказав, что в ее годы порядочные женщины уже замужем и имеют детей. Она никого не любит и даже долгое время ни с кем не встречается. О замужестве всерьез никогда не задумывалась, как-то не до того ей было. Ну а любовь… не факт, что та повстречается на ее жизненном пути. Как и на его. Но если, все же, это случится, как они поступят, что будут чувствовать?..

Сегодня утром, за завтраком он был очень молчалив. Не то чтобы Даша хотела продолжить ночной разговор. Нет. Просто, хотелось понять, не идут ли они сознательно на то, чтобы все только усугубить? А чтобы понять, нужно разговаривать.

На работу ее отвез все тот же Денис, а Антон разве что пожелал ей хорошего дня на прощание.

— Тебя кто-то обидел? — первое, что спросил ее Антон, когда она села к нему в машину.

— Нет, с чего ты взял?

— На тебе лица нет, — досадливо отвернулся он.

Вот о чем он сейчас подумал? Что ей настолько не по душе его вчерашнее предложение, и она не находит себе места? Дело совсем в другом, только как объяснить это ему, если и сама она запуталась.

— Все хорошо, просто немного грустно, — произнесла она и коснулась его руки, что лежала на рычаге скоростей. — Все-таки, скоро моя жизнь изменится. Наша жизнь… — улыбнулась от мысли, что словосочетание это не показалось ей неприятным или неправильным. Вот уже какое-то время не было ее жизни, и как-то сама появилась общая, одна на двоих с Антоном.

— Ты позвонила сестре? — посмотрел он на нее уже без досады во взгляде. И руку ее перехватил и сжал в своей.

— Нет еще, — тряхнула головой Даша.

Весь рабочий день она собиралась это сделать, но так и не решилась. Ей не хотелось слышать голос сестры, а особенно улавливать нотки радости от того, что собиралась сообщить. Да и даже на условиях Антона она считала, что полное списание долга несправедливо прежде всего по отношению к нему. И если уж быть до конца честной, то она хотела еще раз поговорить с ним на эту тему.